Когда нечего почитать, это всегда угнетает. То ли потому, что я никогда не отвечаю на письма, то ли потому что они мертвы. Я всегда жду. Стою в книжных, просматриваю почту. Из-за лени, убеждения, что я уж точно написал достаточно, чтобы теперь только читать до конца дней своих. Но я ошибаюсь. Сколько угодно можно читать строки, покрывающие стены, вдоль которых обычно прогуливаешься, заблудившиеся среди ветвящихся теней, печатные буквы под ногами, бездонный (голубой, серый, чёрный) экран видеосвязи над головой, куда не посмотри, честное слово, мир полон рассказов. Может в этом и дело, молча наслаждаться, ничем не обнаруживая своё участие, своё несумасшествие, быть человеком слова, а не слов. Да и как и поверить самому, и убедить, а нужно ли это мне? Просто идти, этому-то за жизнь я научился — идти, пока не упадёшь, подняться и идти снова, как будто никогда прежде не падал.

Я буду писать, что обычно пишу, а ты читать, что обычно читаешь, ну и посмотрим, что получится. Обычно я пишу о каменной руке в полосе прибоя, о голове на руке, образующей маленькую пещеру, наполненную дыханием, и никто не видит сейчас, как я целую камни, об этом ты хотел бы почитать, и ты не сможешь остановиться, если начнёшь, мне очень жаль, я всегда относился с пониманием к ветру, волнам и бесчисленным вереницам глаз, закручивающихся между камней, ползущим по коже и раскрывающимися зачастую в самых неожиданных местах. Всегда. Ты населяешь собою небольшую пещеру, выносишь дерьмо и мусор, и приносишь наоборот: цветы, если найдёшь, а где ты найдёшь цветы, песни, кроме дыхания зачастую вой, но не страх и не гнев, ты зовёшь тех, кто никогда не откликнется. Целый день собирай то, что нравится, а ночью стань тем, кто нравится сам.

Да, в этом беда сокровищ, которые находишь, они липнут к рукам и переливаются красиво на солнце под взглядом ревнивых хозяев, похожие на доверчивых детей, только и ждущих оклика родителей. Сколько рук нужно Денису Григорьеву, чтобы оставить по одной каждому затаившемуся и прячущему за спиной под внимательным взглядом, сколько паутин тащить сквозь ночь потом, улыбаясь, как бы сильно ни побили тебя, знай, это окупится в любом случае, побитый до синевы ночи и небольшой блестящей улыбки, кровожадной радости, да, нет на свете преступлений, на которые ты не пошёл бы ради радости.