Это нечто, чему ты не можешь противостоять, деревья и дома, ветви тянутся к стенам, такие же огромные, такие же старые, они дотягиваются до последних этажей и перекрывают их, и уходят в небо без домов, где только птицы, верхушки деревьев и дети, во что бы то ни стало решившие сломать себе шею.

Быть ребёнком – всё равно что спать, быть взрослым и помнить себя ребенком. Никто не разбудит тебя от этого волшебного сна, ведь детство – это то, что ты уже пережил. Спи спокойно, ничего нового не произойдёт в прошлом.

Смех и шёпот обезьянок, отблески телеэкранов на маленьких мордашках. «А теперь играем в ветер, отгибаем ветку назад – отпускаем вперёд, назад…» – пей и умирай внизу под деревом, я прошу тебя, пей, взрослей и умирай там внизу побыстрее…

А когда обезьянки падают – неужели ты думаешь, что им больно? Они ударяются о ветви – раз, два, три, как в сказке, – зарываясь во вздувшуюся землю, устраиваясь поудобней – как если бы им снился сон, и они не хотели бы вставать. И то лучше, чем повиснуть между небом и землёй, оступившись на хрустнувшей под ногами ветке. Ты просто болтаешь руками и ногами в пустоте, ожидая удара, который так и не последует… вернее, когда-нибудь он всё-таки последует, – но ты успеешь прожить целую жизнь в пустоте, ты успеешь забыть, что когда-то оступился.

Женщина легла спать на балконе. Ночные бабочки столкнули ночник в темноту.

Механик закрыл гараж, обернулся и увидел поднявшуюся луну – такую большую, что она еле поместилась в ладонях, измазанных маслом.