В колонках играет - music
Настроение сейчас - bitchy

read first

- Если ты гражданин – плати!
- Будь гражданином – соверши поступок!
- Если ты слушаешь музыку – ты должен платить!
- Если ты знаешь, что твой сосед слушает музыку при большом стечении народа - больше 5 человек - сообщи об этом по телефону...
- Свершение правосудия в твоих руках!

С гигантского экрана, плавающего над площадью, вещала жизнерадостная говорящая голова. Голова улыбчиво призывала заплатить за музыку, которую передавали по радио, в ресторанах, в мелких магазинчиках, и в других общественных местах. Какой был в этом смысл - непонятно. Прошло уже 25 лет с того момента, когда был принят пакт о "Незаконном воспроизведении музыки", примерно 20 лет с принятия "Закона об Интернет изданиях" и "Обложение налогом на использование природных ресурсов физическими лицами".
Примерно 6 лет назад граждане Соединенных Государств начали платить налог на воздух.
Голова над городом моргнула, и начала таким же бодрым тоном предлагать заплатить налог на книги, фильмы и использование имиджа.
На грязный мокрый асфальт темной улицы падали огромные хлопья снега. Они переливались всеми цветами радуги, как на Марди Гра, если конечно, кто-то еще помнит, что это такое...
Девушка в сером пальто пыталась затормозить такси, которые проносились мимо, и не желали останавливаться. Девушка была, вероятно, в бешенстве, но старалась это скрыть. Закон о запрете публичного проявление нелицеприятных эмоций был принят еще раньше, чем закон на запрет "Публичного проявления чувств в общественных местах".
Молодой человек, в таком же сером пальто, и с такими же короткими волосами, как у девушки стоял рядом, и еле слышно бормотал:
- Нэнси, прекрати. Нэнси, я требую, что бы ты успокоилась. Пойдем в ресторан. Это хороший ресторан. Его хозяин платит налог на музыку и Тайскую кухню. Он законопослушный гражданин. Нэнси, прошу тебя.
- Нэнси???? Нэнси???? - Девушка еле сдерживалась. Ее голос почти перекрывался шумом моторов автомобилей, которые разбрызгивали мокрую грязь из под колес. Больше - ни единого звука. Тихие голоса, которые тонули в урчании двигателей, - Я уже 32 года Нэнси! Я жить хочу!... Я замуж хочу!!! Я ребенка хочу!!! ТЫ это понимаешь???
На глазах ее уже наворачивались слезы. Ее спутник все так же понуро бубнил.
- Ты же знаешь, что мы не можем заплатить налог на бракосочетание, и на ребенка. Нам это пока не по карману. Ты же понимаешь, что нам придется платить налог на ребенка каждый день рождения... Нам, конечно, повезет, если ребенок умрет через пару лет....
- Что????? ЧТО?????? - Девушка опустила руку и повернулась к своему жениху, - Стив, ты хоть ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ты несешь?????? У тебя совсем мозги сгнили????
- Нэнси, прекрати, а то мне придется обратиться к службе законопорядка....
- ТЫ УШЛЕПОК ЧЕРТОВ!!!!!
Нэнси уже кричала, из глаз ее хлынули слезы.
Глаза Стива бегали, но рука протянулась к столбику, стоявшему возле проезжей части, и похожему на старые парковочные счетчики. Он выбрал ярко красную кнопку, затем ярко зеленую. Бесстрастно нажал на них.
Нэнси уже рыдала в голос. Она вцепилась скрюченными пальцами в короткие волосы и упала на колени, прямо на грязный снег.

Служители законопорядка прибыли ровно через 32 секунды. Они вышли из длинной, похожей на лимузин, машины, и быстренько упаковали Нэнси в ее мягкие внутренности.
- Благодарим за сотрудничество, - Офицер с холодными глазами пожал руку Стиву. Не снимая перчатки. Потому что без перчатки - это нарушение закона, - Публичное проявление гнева - это серьезное правонарушение.
- Спасибо офицер, - Стив кивал, как болванчик.

Полицейская машина уехала. Стив постоял еще минуту, а потом скрылся в такой же безликой, как и он толпе. Его пальто слилось с другими серыми пальто. А стриженый затылок превратился в затылок одного из миллионов. Использование имиджа - серьезное правонарушение.
Возможно, в скором времени это досадное недоразумение улетучится у него из головы. А если не выветрится, то он пойдет к психоаналитику, и тот выпишет ему сильнодействующий препарат. Или пропишет стирание памяти. Да, так вернее. Ни к чему забивать себе голову, и предаваться депрессии. Предаваться публичной депрессии - запрещено.

Морган прожевала кусок буррито, который она успела откусить прямо перед началом этой сцены. Она стояла возле маленькой закусочной на колесах, хозяин которой - старый китаец платил огромные налоги на уличную торговлю, но так и не хотел терять прибыльного местечка.
Руки ее уже начинали зябнуть, поэтому она натянула черные перчатки, и отошла поглубже в тень переулка. Ее черное пальто сливалось со стеной, а красные волосы, были безжалостно заткнуты в черную вязаную шапку, капюшон скрывал пол-лица, круглые черные очки, и темно сливовые губы.
Буррито приятно щекотал горло соусом табаско, и она с удовольствием пережевывала каждый кусочек, пытаясь согреться острым соусом на холодной улице.
Она прекрасно помнила, как началось все это... Помнила, как закрыли их клуб, и как выгнали со сцены их группу "Nothing from Nowhere"... Появились дяденьки в костюмах, скрутили музыкантов. Выволокли из подвала, в котором находился их клуб. Они сказали, что музыканты должны платить. Что публичная музыка приветствуется только на семейных обедах.
Она помнила, что вокалист, которому заломили руки, и уложили лицом прямо на грязный асфальт, размазывая мэйкап, и дорывая и без того драные фишнетки, кричал, что никому ничего не должен, потому что это ЕГО музыка... Только... Кто ж его будет слушать?...
Всем им дали по 50 лет, с промыванием мозгов.
Тех, кто был на концерте, точнее, тех, кого успели поймать отправили на принудительное стирание памяти и коррекцию внешнего вида. Сбежать удалось немногим.
Она помнила, как снесли и разбили вдребезги вывеску над клубом....
Морган прожевала последний кусочек буррито, и скомкала салфетку.
Дочь рок-идола и ведьмы... Она предпочитала жить во тьме, чем быть одним из серой безликой, молчаливой массы.
Она развернулась, махнула на прощание старику - китайцу, который, непонятно почему, благоволил ей, и ее немногочисленной компании... И свернула в глубь темного переулка. Сюда почти не долетали звуки улицы. Стояла мрачная тишина. Никто не решался слушать музыку даже дома, потому что если ты превышаешь допустимый уровень децибел - это уже считается публичным прослушивание.
Она торопливо зашагала куда-то в темноту. Она торопилась. Сегодня, в церкви, в которой она работала реставратором, должен был состояться концерт. Это была единственная церковь, в которой остался действующий орган, и была сногсшибательная акустика. Стены были расписаны фресками, которые Морган как раз и закончила реставрировать буквально прошлым вечером. Католическая церковь не скупилась на налоги за публичную демонстрацию произведений изобразительного искусство, а вот от служб с органом пришлось отказаться. Проще ведь заставить замолчать инструмент, чем уничтожить роспись на стенах... Хотя... Когда это мешало соскребать произведения искусства с потолков и стен?...
Моган прикинула время. Ребята уже должны были привезти усилки и инструменты... Потом, тут же после концерта, все это оперативно нужно было собрать и разъехаться.... Спрятаться, каждый по своим подвалам. По гаражам, и заброшенным домикам на окраине.
Морган выудила из-за черного вязаного шарфа маленькие старые наушники. Выкрутила в плеере музыку на полную громкость, и вставила "капельки" в уши. Под капюшоном и шапкой их не будет видно. А в шуме города музыка, рвущаяся, яростная и бушующая, завораживающая и шаманская, бунтарская, штормовая просто затеряется.... Растворится...
Так же, как Морган...
Она растворилась во тьме... Только скрип снега под подошвами тяжелых ботинок.... Только огромные снежинки, которые хлопьями, тихо падали на белый незатоптаный асфальт темного узкого, как глотка чудовища, переулка...
Снежинки переливались, как краски Марди Гра... И Морган была одной из немногих, кто знал, что это такое.... Они переливались и растворялись во тьме...
Ночь. И их уже нет.
Только эхо шагов.
Потом - тишина.
А еще потом - тьма.....


спасибо Flatlin'у - за ссылку
И Ирке за древнюю идею про церковь.
... А еще ВСЕМ музыкантам и Poppy Z Brite.