Название: Свобода
Автор: Chandani Shinigami
Бета: Okami
Пейринг: Хината/Сакура, Наруто/Хината
Жанры: AU, angst, romance
Рейтинг: G
Дисклеймер: «Наруто» придумал Кисимото-сан
Саммари: любовь – чувство разное, с оттенками, едва различимыми человеческой душой. Одна любовь перетекает в другую, ту же, ничем не отличающуюся, и так до бесконечности, до тех пор, пока душа не научится Любить.
Предупреждения: юри, гет, легкое ООС Сакуры. Я предположила, что Наруто и Хината еще не были знакомы в описанное время.
Размещение: только с моего божественного дозволения. Смайл.


Хината отложила кунай в сторону, чтобы невзначай не задеть леской прикрепленную к нему печать, провела ладонью по шершавой древесине, глубоко дыша запахом земли и солнечного света. Ей нравились такие минуты, когда она, свободная от чужого взгляда, могла тихонько посидеть на зеленеющей траве и поразмышлять спокойно, без срывающегося дыхания и дрожащих от усталости рук.
Запела вдалеке птица, захлопали крыльями ее сородичи, всколыхнулись ветки, осыпая полянку сорвавшимися нежными листиками. Неджи обязательно включил бы бьякуган, проверяя свои возможности, Хината же только запрокинула лицо навстречу небу и закрыла глаза, наслаждаясь лаской нежно прикасающихся к щекам лучей. Какая разница, сколько там птиц, и что они почуяли?
Совсем рядом, в нескольких метрах от кромки леса, ходили по плотно сбитым булыжникам люди. Граница камня и земли явственно напоминала о том, что деревья на самом деле высажены ровными рядами, а в ста метрах парк пересекает высокая кирпичная стена, за которой теснятся настоящие, природой искривленные, ветром побитые стволы. Хинате хотелось туда, а не в пронизанное солнечным светом насквозь людское творение, но находиться за стеной для нее было слишком опасно.
Поэтому нужно было довольствоваться теплой землей и корой посаженного чьими-то руками дерева. Невысокий кустарник надежно укрывал ее, делая невидимой с тротуаров, а лежащий рядом кунай с леской прикрепленной к нему печатью внушал спокойствие. Нападут – и Хината отобьется, потому что только руку протянуть, и пальцы коснутся шероховатого темного железа. Нападут – и Хината отобьется, потому что никто не нападет, а в воображении можно нарисовать что угодно.
В ступни толкнулась непривычная твердость каменной кладки, ветер, который был не в силах пробраться сквозь густую листву, немедленно мазнул по телу прохладным дуновением. Взметнул черные волосы, бережно коснулся шеи, огладил мимолетным касанием нежную кожу щек. Люди изумленными взглядами проводили невесть откуда появившуюся посреди дороги девчушку, разглядели повязку ниндзя на шее, поспешно отвернулись, будто углядев что-то непристойное.
Иногда Хината им завидовала: жили себе в тени сильных защитников, не представляя себе, как можно быть шиноби. Ничего не могли изменить, управляли только собой, своим маленьким семейным мирком, настороженно относились к контролю чакры и техникам. Не могли себе представить, каково это – получить задание убить человека, не ведали страшного чувства крови на губах и бухающего сердца, упорно выдавливающего жизнь из ран.
Пульс отдавался в висках подстать шагам: медленный ритм, не былой срывающийся и страшный. По залитым светом улицам катили коляски смешно серьезные матери, настороженно наблюдающие за драгоценными чадами, бегали дети, кажущиеся по-особенному маленькими и беззащитными. Даже малыши, только-только поступившие в первый класс академии, такими не были. Даже Хината такой не была, с самого раннего детства воспитываемая продуманными порциями боли и унижения.
Только поклонившись отцу на входе в дом, только поставив обувь на плетеную из гибких веток полочку, Хината вспомнила, что кунай с леской прикрепленной к нему печатью остался возле дерева, отодвинутый в сторону, чтобы невзначай не задеть легкую бумагу, исписанную сетью иероглифов.

Сакура спрыгнула с ветвистого, ветром побитого дерева на каменный гребень стены, выпрямилась во весь рост, осматриваясь вокруг. Граница между лесом, природой выхоленным, и парком, человеком взращенным, была ясно видна тогда, когда за спиной смыкалась непроглядная тьма вековой рощи, а впереди золотились кружевные молодые кроны. Поймав лицом свежий ветерок, позволив ему ласково коснуться шеи, девочка спрыгнула на мягкую лесную подстилку и положила ладонь на теплую и шершавую древесную кору.
Гудела в ногах усталость, зато думалось превосходно; неестественная легкость, нелогичная после тяжелой тренировки, поселилась в теле, изгнав мысли об отдыхе. Позади были годы обучения в академии, впереди – экзамен, нормативы, которые Сакура ни разу не сдавала так, чтобы самой нравилось. И был месяц, чтобы наравне с мальчишками отжиматься, прыгать, подтягиваться, да только месяц летний, пьяный теплом и ароматов цветов, испестривших лесную почву яркими звездочками.
Было – срывающееся дыхание и сны, заполненные бесконечным повторением экзаменов. Время растягивалось, любезно подчиняясь ночным кошмарам, и Сакура вскакивала с постели, выгнанная из тепла очередным выдуманным провалом. Сдаваться не хотелось, и приходилось идти в лес, подальше от любопытных глаз, и холодили ноги капли росы, и в глазах горело упорство, заставляющее через силу, но двигаться. Хотелось, чтобы учитель кивнул удовлетворенно, с улыбкой проронив, что Сакура стала сильнее. Хотелось поймать взгляд Саске, задумчивый, оценивающий противника. Хотелось вызвать впечатленный вздох, сделав что-нибудь этакое, чего от нее совсем не ожидали.
Сакура шагнула к кромке тротуара, готовясь выбраться сквозь колючие кусты на прогретый ослепительным солнцем камень, замерла, увидев справа, прямо за деревом, человеческий силуэт. Девочка с хитай-ате, перечеркнувшим шею широкой металлической блесткой, скрытая от чужих глаз кружевной веткой, подставляла лицо золотым лучам солнца, расслабленно улыбаясь. Встряхнулась смешно всем телом, встала, едва коснувшись в поисках опоры шершавого дерева, одним быстрым движением выскочила на тротуар, легко преодолев колючие заросли. Сакура подошла к укромному месту, скрытому со всех сторон, глянула на зеленеющую траву, в которой затерялось несколько опавших желтоватых листочков.
Затерялся почти в траве черный металл, только белый листочек бумаги, исписанный сетью иероглифов, дерзким бликом выделялся на примятой траве. Рука сама потянулась к этому пятнышку, пальцы огладили гладкую рукоять, привычно сомкнулись на ней, подарив приятную тяжесть оружия натруженным рукам.

На перилах лежал кунай с леской прикрепленной к нему печатью, ворошил ветер розовые пряди, играл с лежащей на плече лентой хитай-ате. Символ шиноби удивительно уместно смотрелся на Сакуре, легкой и нежной, и Хината постаралась не ощущать холода, коснувшегося непривычно открытой шеи. За выточенным из светлого дерева заборчиком цвели нарциссы и астры, а в доме готовилось что-то съедобное и аппетитно пахло.
- Я стаю птиц спугнула, когда через стену лезла, а ты и не заметила ничего. Как так? – говорила Сакура, весело-сверкающими глазами глядя на Хинату. – Я и тебя увидела только тогда, когда вплотную подошла, а ты не заметила. Так бывает?
Хината молчала, осторожно касаясь печати, леской прикрепленной к кунаю, поглаживала тонкую бумагу, щекочащую под легким ветерком подушечки пальцев. Вздрогнула, когда ленты Хитай-ате коснулись шеи, закрепляя привычную вещь на привычном месте, столкнула оружие неловким движением в пушистый цветочный ковер. Сакура засмеялась звонким девичьим смехом, сбежала с крыльца, встряхнув длинными розовыми волосами, помахала рукой, прощаясь:
- Встретимся, когда я хитай-ате получу! Расскажу о Саске, о нас, обо всех. Не скучай!
Унеслась вдаль вместе с ветром, сильная, гибкая, унесла с собой глоток свободы, оставивший что-то бесценное в душе. Унесла с собой любовь мимолетную, легкостью вызванную, свободой вызванную, восторгом вызванную, оставила в сердце отпечаток. Повелела любить других, таких, легко-свободных, с ветром убегающих, повелела быть робкой рядом, повелела смотреть на них, таких, легко-свободных, и учиться жить.
Хината приказ исполнила. Хината полюбила Наруто, легко-свободного, легко-сильного, смешанного с розовыми волосами и запахом цветочных духов.