-Подписка по e-mail

 

 -Поиск по дневнику

Поиск сообщений в centr_24

 -Интересы

jennifer lopez kelly clarkson make-up.певица максим бизнес гости из будущего. джессика альба дизайн дизайн ногтей.музыка дизайн интерьера.ева польна живопись звёздный стиль звёзды ирина дубцова искусство косметология макияж мода моделирование ногтей певица саша песни.

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 29.03.2007
Записей:
Комментариев:
Написано: 293





Аудио-запись: Эдвин Мартон & DJ Антонио feat. Настя Задорожная - "Танцует Россия"

Музыка

Вторник, 09 Июня 2009 г. 21:19 (ссылка) +поставить ссылку

Комментарии (0)Комментировать

Пост 9 - Для чего нужна коррекция ногтей?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:34 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





В нарощенных ногтях все хорошо, но как все хорошее, и они когда-то заканчиваются, точнее, они отрастают :) И нам надо идти на коррекцию, обновлять ногти. Но зачем это нужно? Может, вполне возможно носить ногти и дальше? Ответ на это вопрос, однозначно, НЕТ. Почему?

далее

Пост 8 - Как ухаживать за искусственными ногтями?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:33 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





Для того, чтобы Ваши нарощенные ногти радовали Вас долго и не доставляли хлопот, нужно правильно за ними ухаживать. Вот основные советы по уходу:

далее

Пост 7 - Как выглядят свои ногти после процедуры снятия ногтей?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:31 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





При правильном наращивании, ношении и снятии натуральные ногти имеют здоровый, аккуратный вид.

На фото ногти, на которых было наращивание в течении 9 месяцев непрерывно. Ногти запечатаны минеральными маслами, но не покрыты укрепляющим средством.
 (700x525, 48Kb)

Пост 6 - Как снимать искусственные ногти?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:30 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





Правильно снять искусственные ногти, не повредив натуральные, может только квалифицированный мастер. Как мы уже знаем, акриловые ногти отмачиваются специальным составом, гель-только спиливается. Если эти процедуры делает профессионал, то Вашим ногтям ничего не угрожает.

Но откуда же берутся кровожадные рассказы о том, что после наращивания ногти "становятся как тряпочки и жутко болят"?

далее

Пост 5 - В каких случаях не рекомендуется делать наращивание ногтей?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:29 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





Противопоказания.


К абсолютным противопоказаниям для наращивания относятся:

- Грибковое (бактериальное и т.д.) поражение кожи рук и ногтей;

- Аллергическая реакция на препараты для наращивания.

далее

Пост 4 - Как подготовиться к процедуре наращивания ногтей?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:28 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





Если Вы регулярно делаете себе маникюр (обрезной или просто втираете масло в кутикулу и отодвигаете ее апельсиновой палочкой), то никаких особых приготовлений Вам делать не надо. Единственное, о чем Вы должны помнить, что не надо делать обрезной маникюр минимум за 3-4 дня до наращивания, чтобы при запиле не испытывать неприятных ощущений от контакта краев пилки и нежной кутикулы. Непосредственно перед наращивание лучше не усердствовать с маслами и жирными кремами.

далее

Пост 3- наращивание на типсах или на формах?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:26 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





Что лучше выбрать: наращивание на типсах или на формах?

На данный момент существует 2 способа удлинить ногтевую пластину: сделать наращивание на формах и на типсах. Какая же между ними разница?


читать дальше

Пост 2 - Что лучше выбрать: акрил или гель?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:25 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]





Нет однозначного ответа, что же лучше, акрил или гель. Обе технологии самодостаточны, и имеют как плюсы, так и минусы. Их объединяет то, что они относятся к одной химической семье акрилатов. Акрил к нам пришел из стоматологических материалов, а гель создали впоследствии на основе акрила, так что можно сразу опровергнуть миф о том, что "гель полезнее акрила и питает ноготь". Гель никак не может быть полезнее геля, так они имеют схожую химическую структуру.

Читать дальше

пост-1.Вредно ли наращивание и не портит ли оно ногти?

Понедельник, 25 Мая 2009 г. 17:23 + в цитатник
Это цитата сообщения Sametti [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

Ликбез:) strong>



Здесь часто задают вопросы о наращивании, и их все отсылают в поиск собирать информацию по кусочкам.
Хочу нам в архив добавить полезных стаей, которые я недавно написала.
Ведь многих интересуют вопросы:

Вредно ли наращивание и не портит ли оно ногти?
Что лучше выбрать: акрил или гель?
Что лучше выбрать: наращивание на типсах или на формах?
Как подготовиться к процедуре наращивания ногтей?
Как снимать искусственные ногти?
Как выглядят свои ногти после процедуры снятия ногтей?
В каких случаях не рекомендуется делать наращивание ногтей - противопоказания?
Как ухаживать за искусственными ногтями?
Для чего нужна коррекция ногтей?

Опубликую каждую в отдельном посте, чтобы он не потерялись и легко находились по заголовку.
поскольку статьи авторские, то при копировании прошу ссылаться на первоисточник:)))

Так что при очередном вопросе: скажите, что же лучше -акрил или гель-отправляйте в рубрику вопрос-ответ. :)))


Начнем с азов :

Вредно ли наращивание и не портит ли оно ногти?

Действительно, мы часто слышим такое о наращивании. Но, к счастью, это всего лишь миф. Оно не вреднее, чем просто покрыть ногти лаком. Наши ногти-это ороговевшая пластина, которой не важно, что на нее нанесено, простой лак для ногтей или же материал для наращивания(акрил, гель и тд.). При соблюдении технологий наращивания и снятия искуственных ногтей Вашим ногтям ничего не угрожает, более того-под искусственным материалом Ваши ногти не подвержены воздействию внешней среды.

Мастер-Класс от Канарейки. Розарий.

Воскресенье, 24 Мая 2009 г. 18:09 + в цитатник
Это цитата сообщения Канарик [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]


ГЕЛЬ....

Воскресенье, 24 Мая 2009 г. 12:58 + в цитатник




Метки:  

Понравилось: 19 пользователям

Анна Ахматова - Автобиографическая проза

Среда, 18 Марта 2009 г. 16:50 + в цитатник

Коротко о себе    Я родилась 11(23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север – в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет.
    Мои первые воспоминания – царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в "Царскосельскую оду".
    Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили.
    Читать я училась по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже начала говорить по-французски.
    Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет. Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина ("На рождение порфирородного отрока") и Некрасова ("Мороз, Красный нос"). Эти вещи знала наизусть моя мама.
    Училась я в Царскосельской женской гимназии. Сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно.
    В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов. Отзвуки революции Пятого года глухо доходили до отрезанной от мира Евпатории. Последний класс проходила в Киеве, в Фундуклеевской гимназии, которую и окончила в 1907 году.
    Я поступила на Юридический факультет Высших женских курсов в Киеве. Пока приходилось изучать историю права и особенно латынь, я была довольна; когда же пошли чисто юридические предметы, я к курсам охладела.
    В 1910 (25 апреля старого стиля) я вышла замуж за Н.С.Гумилева, и мы поехали на месяц в Париж.
    Прокладка новых бульваров по живому телу Парижа (которую описал Золя) была еще не совсем закончена (бульвар Raspail). Вернер, друг Эдисона, показал мне в Taveme du Pantheon два стола и сказал: " А это ваши социал-демократы, тут – большевики, а там – меньшевики". Женщины с переменным успехом пытались носить то штаны (jupes-culottes), то почти пеленали ноги (jupes-entravees). Стихи были в полном запустении, и их покупали только из-за виньеток более или менее известных художников. Я уже тогда понимала, что парижская живопись съела французскую поэзию.
    Переехав в Петербург, я училась на Высших историко-литературных курсах Раева. В это время я уже писала стихи, вошедшие в мою первую книгу.
    Когда мне показали корректуру "Кипарисового ларца" Иннокентия Анненского, я была поражена и читала ее, забыв все на свете.
    В 1910 году явно обозначился кризис символизма, и начинающие поэты уже не примыкали к этому течению. Одни шли в футуризм, другие – в акмеизм. Вместе с моими товарищами по "Первому Цеху поэтов" – Мандельштамом, Зенкевичем и Нарбутом – я сделалась акмеисткой.
    Весну 1911 года я провела в Париже, где была свидетельницей первых триумфов русского балета. В 1912 году проехала по Северной Италии (Генуя, Пиза, Флоренция, Болонья, Падуя, Венеция). Впечатление от итальянской живописи и архитектуры было огромно: оно похоже на сновидение, которое помнишь всю жизнь.
    В 1912 году вышел мой первый сборник стихов – "Вечер". Напечатано было всего триста экземпляров. Критика отнеслась к нему благосклонно.
    1 октября 1912 года родился мой единственный сын Лев.
    В марте 1914 года вышла вторая книга – "Четки". Жизни ей было отпущено примерно шесть недель. В начале мая петербургский сезон начинал замирать, все понемногу разъезжались. На этот раз расставание с Петербургом оказалось вечным. Мы вернулись не в Петербург, а в Петроград, из XIX века сразу попали в XX, все стало иным, начиная с облика города. Казалось, маленькая книга любовной лирики начинающего автора должна была потонуть в мировых событиях. Бремя распорядилось иначе.
    Каждое лето я проводила в бывшей Тверской губернии, в пятнадцати верстах от Бежецка. Это неживописное место: распаханные ровными квадратами на холмистой местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота, "воротца", хлеба, хлеба... Там я написала очень многие стихи "Четок" и "Белой стаи". "Белая стая" вышла в сентябре 1917 года.
    К этой книге читатели и критика несправедливы. Почему-то считается, что она имела меньше успех, чем "Четки". Этот сборник появился при еще более грозных обстоятельствах. Транспорт замирал – книгу нельзя было послать даже в Москву, она вся разошлась в Петрограде. Журналы закрывались, газеты тоже. Поэтому в отличие от "Четок" у "Белой стаи" не было шумной прессы. Голод и разруха росли с каждым днем. Как ни странно, ныне все эти обстоятельства не учитываются.
    После Октябрьской революции я работала в библиотеке Агрономического института. В 1921 году вышел сборник моих стихов "Подорожник", в 1922 году- книга "Anno Domini".
    Примерно с середины 20-х годов я начала очень усердно и с большим интересом заниматься архитектурой старого Петербурга и изучением жизни и творчества Пушкина. Результатом моих пушкинских штудий были три работы – о "Золотом петушке", об "Адольфе" Бенжамена Констана и о "Каменном госте". Все они в свое время были напечатаны.
    Работы "Александрина", "Пушкин и Невское взморье", "Пушкин в 1828 году", которыми я занимаюсь почти двадцать последних лет, по-видимому, войдут в книгу "Гибель Пушкина".
    С середины 20-х годов мои новые стихи почти перестали печатать, а старые – перепечатывать.
    Отечественная война 1941 года застала меня в Ленинграде. В конце сентября, уже во время блокады, я вылетела на самолете в Москву.
    До мая 1944 года я жила в Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды. А еще я узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела.
    В мае 1944 года я прилетела в весеннюю Москву, уже полную радостных надежд и ожидания близкой победы. В июне вернулась в Ленинград.
    Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою с ним встречу в прозе. Тогда же возникли очерки "Три сирени" и "В гостях у смерти" – последнее о чтении стихов на фронте в Териоках. Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи – я никогда ничего не знала о прозе. Первый мой опыт все очень хвалили, но я, конечно, не верила. Позвала Зощенку. Он велел кое-что убрать и сказал, что с остальным согласен. Я была рада. Потом, после ареста сына, сожгла вместе со всем архивом.
    Меня давно интересовали вопросы художественного перевода. В послевоенные годы я много переводила. Перевожу и сейчас.
    В 1962 году я закончила "Поэму без героя", которую писала двадцать два года.
    Прошлой зимой, накануне дантовского года, я снова услышала звуки итальянской речи – побывала в Риме и на Сицилии. Весной 1965 года я поехала на родину Шекспира, увидела британское небо и Атлантику, повидалась со старыми друзьями и познакомилась с новыми, еще раз посетила Париж.
    Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных.
    1965

Будка
    Я родилась в один год с Чарли Чаплиным, "Крейцеровой сонатой" Толстого, Эйфелевой башней и, кажется, Элиотом. В это лето Париж праздновал столетие падения Бастилии – 1889. В ночь моего рождения справлялась и справляется древняя Иванова ночь – 23 июня (Midsummer Night). Назвали меня Анной в честь бабушки Анны Егоровны Мотовиловой. Ее мать была чингизидкой, татарской княжной Ахматовой, чью фамилию, не сообразив, что собираюсь быть русским поэтом, я сделала своим литературным именем. Родилась я на даче Саракини (Большой Фонтан, 11-я станция паровичка) около Одессы. Дачка эта (вернее, избушка) стояла в глубине очень узкого и идущего вниз участка земли – рядом с почтой. Морской берег там крутой, и рельсы паровичка шли по самому краю.
    Когда мне было 15 лет и мы жили на даче в Лустдорфе, проезжая как-то мимо этого места, мама предложила мне сойти и посмотреть на дачу Саракини, которую я прежде не видела. У входа в избушку я сказала: "Здесь когда-нибудь будет мемориальная доска". Я не была тщеславна. Это была просто глупая шутка. Мама огорчилась. "Боже, как я плохо тебя воспитала", – сказала она.
    1957


    ...В семье никто, сколько глаз видит кругом, стихи не писал, только первая русская поэтесса Анна Бунина была теткой моего деда Эразма Ивановича Стогова. Стоговы были небогатые помещики Можайского уезда Московской губернии, переселенные туда за бунт при Марфе Посаднице. В Новгороде они были богаче и знатнее.
    Моего предка хана Ахмата убил ночью в его шатре подкупленный убийца, и этим, как повествует Карамзин, кончилось на Руси монгольское иго. В этот день, как в память о счастливом событии, из Сретенского монастыря в Москве шел крестный ход. Этот Ахмат, как известно, был чингизидом.
    Одна из княжон Ахматовых – Прасковья Егоровна – в XVIII веке вышла замуж за богатого и знатного симбирского помещика Мотовилова. Егор Мотовилов был моим прадедом. Его дочь Анна Егоровна – моя бабушка. Она умерла, когда моей маме было девять лет, и в честь ее меня назвали Анной. Из ее фероньерки сделали несколько перстней с бриллиантами и одно с изумрудом, а ее наперсток я не могла надеть, хотя у меня были тонкие пальцы.
    1964


 
    В Царском Селе я жила в общем с двух до шестнадцати лет. Из них одну зиму (когда родилась сестра Ия) семья провела в Киеве (Институтская ул.)* и другую в Севастополе (Соборная, дом Семенова). Основным местом в Царском Селе был дом купчихи Елизаветы Ивановны Шухардиной (Широкая, второй дом от вокзала, угол Безымянного переулка). Но первый год века, 1900, семья жила (зиму) в доме Дауделя (угол Средней и Леонтьевской. Там корь и даже, может быть оспа).
    _______________________________________
    * Там история с медведем в Шато де Флер, в загородку которого мы попали с сестрой Рикой, сбежав в горы. Ужас окружающих. Мы дали слово бонне скрыть событие от мамы, но маленькая Рика, вернувшись, закричала: "Мама, Мишка – будка, морда – окошко", а наверху в Царском саду я нашла булавку в виде лиры. Бонна сказала мне: "Это значит, ты будешь поэтом", но самое главное случилось не в Киеве, а в Гунгенбурге, когда мы жили на даче Крабау – я нашла царь-гриб. Нянька "калуцкая" – Татьяна Ритивкина говорила обо мне: "Это перец будет'", "Наши дела как сажа бела" и "Отворотясь не насмотришься".

Дом Шухардиной
    ...Этому дому было сто лет в 90-х годах XIX века, и он принадлежал купеческой вдове Евдокии Ивановне Шухардиной. Он стоял на углу Широкой улицы и Безымянного переулка. Старики говорили, что в этом доме "до чугунки", то есть до 1838 года, находился заезжий двор или трактир. Расположение комнат подтверждает это. Дом деревянный, темно-зеленый, с неполным вторым этажом (вроде мезонина). В полуподвале мелочная лавочка с резким звонком в двери и незабываемым запахом этого рода заведений. С другой стороны (на Безымянном), тоже в полуподвале, мастерская сапожника, на вывеске – сапог и надпись: "Сапожник Б.Неволин". Летом в низком открытом окне был виден сам сапожник Б.Неволин за работой. Он в зеленом переднике, с мертвенно-бледным, отекшим лицом запойного пьяницы. Из окна несется зловещая сапожная вонь. Все это могло бы быть превосходным кадром современной кинокартины. Перед домом по Широкой растут прямые складные дубы средних лет; вероятно, они и сейчас живы; изгороди из кустов кротегуса.
    Мимо дома примерно каждые полчаса проносится к вокзалу и от вокзала целая процессия экипажей. Там всё: придворные кареты, рысаки богачей, полицмейстер барон Врангель – стоя в санях или пролетке и держащийся за пояс кучера, флигель-адъютантская тройка, просто тройка (почтовая), царскосельские извозчики на "браковках". Автомобилей еще не было.
    По Безымянному переулку ездили только гвардейские солдаты (кирасиры и гусары) за мукой в свои провиантские магазины, которые находились тут же, поблизости, но уже за городом. Переулок этот бывал занесен зимой глубоким, чистым, не городским снегом, а летом пышно зарастал сорняками – репейниками, из которых я в раннем детстве лепила корзиночки, роскошной крапивой и великолепными лопухами (об этом я сказала в 40-м году, вспоминая пушкинский "ветхий пук дерев" в стихотворении "Царское Село" 1820 года – "Я лопухи любила и крапиву..").
    По одной стороне этого переулка домов не было, а тянулся, начиная от шухардинского дома, очень ветхий, некрашеный дощатый глухой забор. Вернувшийся осенью того (1905) года из Березок и уже не заставший семьи Горенко в Царском Н.С.Гумилев был очень огорчен, что этот дом перестраивают. Он после говорил мне, что от этого в первый раз в жизни почувствовал, что не всякая перемена к лучшему. Не туда ли он заехал в своем страшном "Заблудившемся трамвае":
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон...
    Ни Безымянного переулка, ни Широкой улицы давным-давно нет на свете. На этом месте разведен привокзальный парк или сквер.
    Весной 1905 года шухардинский дом был продан наследниками Шухардиной, и наша семья переехала в великолепную, как тогда говорили, барскую квартиру на Бульварной улице (дом Соколовского), но, как всегда бывает, тут все и кончилось. Отец "не сошелся характером" с великим князем Александром Михайловичем и подал в отставку, которая, разумеется, была принята. Дети с бонной Моникой были отправлены в Евпаторию. Семья распалась. Через год – 15 июля 1906 года – умерла Инна. Все мы больше никогда не жили вместе.
    Напротив (по Широкой) была в первом этаже придворная фотография Ган, а во втором жила семья художника Клевера. Клеверы были не царскоселы, жили очень уединенно и в сплетнях унылого и косного общества никакого участия не принимали. Для характеристики "Города Муз" следует заметить, что царскоселы (включая историографов Голлербаха и Рождественского) даже понятия не имели, что на Малой улице в доме Иванова умер великий русский поэт Тютчев. Не плохо было бы хоть теперь (пишу в 1959 году) назвать эту улицу именем Тютчева.
    Дом Анны Ивановны Гумилевой стоял тоже на Малой (63). Но мне не хочется его вспоминать, как Шухардинский дом, и я никогда не вижу его во сне, хотя жила в нем с 1911 до 1916 года, и никогда не перестану благословлять судьбу за то, что не оказалась в нем во время Революции.
    Людям моего поколения не грозит печальное возвращение – нам возвращаться некуда... Иногда мне кажется, что можно взять машину и поехать в дни открытия Павловского Вокзала (когда так пустынно и душисто в парках) на те места, где тень безутешная ищет меня, но потом я начинаю понимать, что это невозможно, что не надо врываться (да еще в бензинной жестянке) в хоромы памяти, что я ничего не увижу и только сотру этим то, что так ясно вижу сейчас.
   
    ...А иногда по этой самой Широкой от вокзала или к вокзалу проходила похоронная процессия невероятной пышности: хор (мальчики) пел ангельскими голосами, гроба не было видно из-под живой зелени и умирающих на морозе цветов. Несли зажженные фонари, священники кадили, маскированные лошади ступали медленно и торжественно. За гробом шли гвардейские офицеры, всегда чем-то напоминающие брата Вронского, то есть "с пьяными открытыми лицами", и господа в цилиндрах. В каретах, следующих за катафалком, сидели важные старухи с приживалками, как бы ожидающие своей очереди, и все было похоже на описание похорон графини в "Пиковой даме".
    И мне (потом, когда я вспоминала эти зрелища) всегда казалось, что они были частью каких-то огромных похорон всего XIX века. Так хоронили в 90-х годах последних младших современников Пушкина. Это зрелище при ослепительном снеге и ярком царскосельском солнце – было великолепно, оно же при тогдашнем желтом свете и густой тьме, которая сочилась отовсюду, бывало страшным и даже как бы инфернальным.
    1959


    В сущности никто не знает, в какую эпоху он живет. Так и мы не знали в начале 10-х годов, что жили накануне первой европейской войны и Октябрьской революции. Увы!
    С конца XIX века (то есть за 60 лет) меньше всего изменилась одежда и больше всего – способы передвижения. Человек (в особенности, бедно одетый) может кое-как надеть костюм и пальто 90-х годов, но выехать в шарабане вместо "Победы" или "Москвича" невозможно.
    Мне было десять лет, и мы жили (одну зиму) в доме Дауделя (угол Средней и Леонтьевской в Царском Селе). Живущий где-то поблизости гусарский офицер выезжал на своем красном и дикого вида автомобиле, проезжал квартал или два – затем машина портилась, и извозчик вез ее с позором домой. Тогда никто не верил в возможность автомобильного и тем более воздушного сообщения.
    Когда (в прошлом году) ставили в кино горьковскую "Мать", никому не пришло в голову справиться, как в самом деле одевались участницы революционного движения того времени, и нарядили их в парижские модельки 60-х, кажется, годов. Очень интересно было бы посмотреть, как барышня в таком виде пришла бы агитировать рабочих и что бы они ей сказали. Я пробовала протестовать, но Алеша Баталов, который играл Павла, только рукой махнул: "Ну, это вы одна помните!"
    Почему я одна?



 
    Запахи Павловского Вокзала. Обречена помнить их всю жизнь, как слепоглухонемая. Первый – дым от допотопного паровозика, который меня привез, – Тярлево, парк, salon de musigue (который называли "соленый мужик"), второй – натертый паркет, потом что-то пахнуло из парикмахерской, третий – земляника в вокзальном магазине (павловская!), четвертый – резеда и розы (прохлада в духоте) свежих мокрых бутоньерок, которые продаются в цветочном киоске (налево), потом сигары и жирная пища из ресторана. А еще призрак Настасьи Филипповны. Царское – всегда будни, потому что дома, Павловск – всегда праздник, потому что надо куда-то ехать, потому что далеко от дома. И Розовый павильон (Pavilion de roses). Я как Птишоз с его женским монастырем, в который превратился его рай, его бумажная фабрика. Херсонес (куда я всю жизнь возвращаюсь) – запретная зона. Слепнева, Царского и Павловска – нет. Страннее всего, что я почти все это знала, когда росла там*.
    Париж как-то чудом уцелел, но туда не пускают. В Фонтанный Дом тоже не пускают, а я там жила 35 лет.
    ________
    * В юности я говорила, что не могу понять, как люди жили во время войны и террора.
Мнимая биография
    Царское было зимой, Крым (дача Тура) – летом, но убедить в этом никого невозможно, потому что все считают меня украинкой. Во-первых, оттого, что фамилия моего отца Горенко, во-вторых, оттого, что я родилась в Одессе и кончила Фундуклеевскую гимназию, в-третьих, и главным образом, потому, что Н.С.Гумилев написал: "Из города Киева, / из логова Змиева / Я взял не жену, а колдунью..." (1910).
    А в Киеве я жила меньше, чем в Ташкенте (1941-1944, во время эвакуации). Одну зиму, когда кончала Фундуклеевскую гимназию, и две зимы, когда была на Высших женских курсах. Но невнимание людей друг к другу не имеет предела. И читатель этой книги должен привыкать, что все было не так, не тогда и не там, как ему чудится. Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат только то, что хотят слышать. Говорят "в основном" сами с собой и почти всегда отвечают себе самим, не слушая собеседника. На этом свойстве человеческой природы держится 90% чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбереженных сплетен. (Мы до сих пор храним змеиное шипение Полетики о Пушкине!!!) Несогласных со мной я только попрошу вспомнить то, что им приходилось слышать о самих себе...



    Мое детство так же уникально и великолепно, как детство всех детей в мире...
    Говорить о детстве и легко и трудно. Благодаря его статичности его очень легко описывать, но в это описание слишком часто проникает слащавость, которая совершенно чужда такому важному и глубокому периоду жизни, как детство. Кроме того, одним хочется казаться слишком несчастными в детстве, другим – слишком счастливыми. И то и другое обычно вздор. Детям не с чем сравнивать, и они просто не знают, счастливы они или несчастны. Как только появляется сознание, человек попадает в совершенно готовый и неподвижный мир, и самое естественное не верить, что этот мир некогда был иным. Эта первоначальная картина навсегда остается в душе человека, и существуют люди, которые только в нее и верят, кое-как скрывая эту странность. Другие же, наоборот, совсем не верят в подлинность этой картины и тоже довольно нелепо повторяют: "Разве это был я?"
    В молодости и в зрелых годах человек очень редко вспоминает свое детство. Он активный участник жизни, и ему не до того. И кажется, всегда так будет. Но где-то около пятидесяти лет все начало жизни возвращается к нему. Этим объясняются некоторые мои стихи 1940 года ("Ива", "Пятнадцатилетние руки..."), которые, как известно, вызвали неудовольствие Сталина и упреки в том, что я тянусь к прошлому.
    1964


 
    Анина комната: окно на Безымянный переулок... который зимой был занесен глубоким снегом, а летом пышно зарастал сорняками – репейниками, роскошной крапивой и великанами лопухами... Кровать, столик для приготовления уроков, этажерка для книг. Свеча в медном подсвечнике (электричества еще не было). В углу – икона. Никакой попытки скрасить суровость обстановки – безделушками, вышивками, открытками.
   
Дикая девочка
    Языческое детство. В окрестностях этой дачи ("Отрада", Стрелецкая бухта, Херсонес. Непосредственно отсюда античность – эллинизм) я получила прозвище "дикая девочка", потому что ходила босиком, бродила без шляпы и т.д., бросалась с лодки в открытом море, купалась во время шторма и загорала до того, что сходила кожа, и всем этим шокировала провинциальных севастопольских барышень. Однако в Царском Селе она делала все, что полагалось в то время благовоспитанной барышне. Умела, сложив по форме руки, сделать реверанс, учтиво и коротко ответить по-французски на вопрос старой дамы, говела на Страстной в гимназической церкви. Изредка отец брал ее с собой в оперу (в гимназическом платье) в Мариинский театр (ложа). Бывала в Эрмитаже, в Музее Александра III и на картинных выставках. Весной и осенью в Павловске на музыке – Вокзал... Музеи и картинные выставки... Зимой часто на катке в парке.
    В Царскосельских парках тоже античность, но совсем иная (статуи). Читала много и постоянно. Большое (по-моему) влияние (на нее) оказал тогдашний властитель дум Кнут Гамсун ("Загадки и тайна"); Пан, Виктория – меньше. Другой властитель Ибсен... Училась в младших классах плохо, потом хорошо. Гимназией всегда тяготилась. В классе дружила только с Тамарой Костылевой, с которой не пришлось больше встретиться в жизни...



    Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет (оно было чудовищным), но уже раньше отец называл меня почему-то "декадентской поэтессой"... Кончать мне пришлось (потому что семья переехала на юг) уже не Царскосельскую гимназию, а Киевскую (Фундуклеевскую), в которой я училась всего один год. Потом я два года училась на Киевских Высших женских курсах... Все это время (с довольно большими перерывами) я продолжала писать стихи, с неизвестной целью ставя над ними номера. Как курьез могу сообщить, что, судя по сохранившейся рукописи, "Песня последней встречи" – мое двухсотое стихотворение.



    На север я вернулась в июне 1910 года. Царское после Парижа показалось мне совсем мертвым. В этом нет ничего удивительного. Но куда за пять лет провалилась моя царскосельская жизнь? Не застала там я ни одной моей соученицы по гимназии и не переступила порог ни одного царскосельского дома. Началась новая петербургская жизнь. В сентябре Н.С.Гумилев уехал в Африку. В зиму 1910-1911 годов я написала стихи, которые составили книгу "Вечер". 25 марта вернулся из Африки Гумилев, и я показала ему эти стихи...



 
    25 апреля 1910 года я вышла замуж за Н.С.Гумилева и вернулась после пятилетнего отсутствия в Царское Село (см. стихотворение "Первое возвращение").
    В отношение Николая Степановича к моим стихам тоже надо, наконец, внести ясность, потому что я до сих пор встречаю в печати (зарубежной) неверные и нелепые сведения. Так, Страховский пишет, что Гумилев считал мои стихи просто "времяпрепровождением жены поэта", а...* (в Америке же), что Гумилев, женившись на мне, стал учить меня писать стихи, но скоро ученица превзошла... и т.п. Все это сущий вздор! Стихи я писала с одиннадцати лет совершенно независимо от Николая Степановича. Пока они были плохи, он, со свойственной ему неподкупностью и прямотой, говорил мне это. Затем случилось следующее: я прочла (в брюлловском зале Русского музея) корректуру "Кипарисового ларца" (когда приезжала в Петербург в начале 1910 г.) и что-то поняла в поэзии. В сентябре Николай Степанович уехал на полгода в Африку, а я за это время написала то, что примерно стало моей книгой "Вечер". Я, конечно, читала эти стихи многим новым литературным знакомым. Маковский взял несколько в "Аполлон" и т.д. (см. "Аполлон", 1911 г., № 4, апрель).
    ________
    * Пропуск в тексте. – Примеч. ред.
    Когда 25 марта Николай Степанович вернулся, он спросил меня, писала ли я стихи. Я прочла ему все сделанное мною, и он по их поводу произнес те слова, от которых, по-видимому, никогда не отказался (см. его рецензию на сборник "Орион"). Заодно в скобках и опять в ответ на Di Sarra и Laffke напоминаю, что я выходила замуж не за главу акмеизма, а за молодого поэта-символиста, автора книги "Жемчуга" и рецензий на стихотворные сборники ("Письма о русской поэзии").
    Акмеизм возник в конце 1911 года. В десятом году Гумилев был еще правоверным символистом. Разрыв с "башней" начался, по-видимому, с печатного отзыва Гумилева о "Соr Ardens" на страницах "Аполлона". Обо всем, что последовало за этим, я много раз писала в другом месте (статья "Судьба акмеизма"). В.Иванов ему чего-то в этой рецензии никогда не простил. Когда Николай Степанович читал в Академии стиха своего "Блудного сына", Вячеслав обрушился на него с почти непристойной бранью. Я помню, как мы возвращались в Царское, совершенно раздавленные происшедшим, и потом Николай Степанович всегда смотрел на Вячеслава Иванова как на открытого врага.
    С Брюсовым было сложнее. Николай Степанович надеялся, что тот поддержит акмеизм, как видно из его письма к Брюсову. Но как мог человек, который считал себя столпом русского символизма и одним из его создателей, отречься от него во имя чего бы то ни было. Последовал брюсовский разгром акмеизма в "Русской мысли", где Гумилев и Городецкий даже названы господами, то есть людьми, не имеющими никакого отношения к литературе.
   
В десятом году
 
    Всем, в особенности за границей, хочется, чтобы меня "открыл" Вячеслав Иванов. Кто отец этой легенды – не знаю. Может быть, Пяст, который бывал на "башне" (см. "Встречи").
    А в самом деле было так: Н.С.Гумилев после нашего возвращения из Парижа (летом 1910 года) повез меня к Вяч. Иванову. Он действительно спросил меня, не пишу ли я стихи (мы были в комнате втроем), и я прочла: "И когда друг друга проклинали..." (1909. Киевская тетрадь) и еще что-то (кажется, "Пришли и сказали..."), и Вячеслав очень равнодушно и насмешливо произнес: "Какой густой романтизм!" Я тогда до конца не поняла его иронии. Осенью Николай Степанович, успев снискать вечную немилость Иванова рецензией на "Cor Ardens" (см. "Аполлон", № и письмо Иванова к Гумилеву), и уехал на полгода в Африку, в Аддис-Абебу. Вячеслав встретил меня на Раевских курсах, где он читал лекции, и пригласил на "понедельники" (уже не "среды"). Там я действительно несколько раз читала стихи, и он действительно их хвалил, но их тогда уже хвалили все (Толстой, Маковский, Чулков и т.д.), они были приняты в "Аполлон" и напечатаны, а тот же Иванов лицемерно посылал меня к З.Гиппиус. Александра Николаевна Чеботаревская увела меня в соседнюю комнату и сказала: "Не ходите к ней. Она злая и вас очень обидит". Я ответила: "А я и не собираюсь к ней идти". Кроме того, Вячеслав Иванович очень уговаривал меня бросить Гумилева. Помню его слова: "Этим вы его сделаете человеком". О том, как он tete-e-tete плакал над стихами, потом выводил в "салон" и там ругал довольно едко, я так часто и давно рассказываю, что скучно записывать.
    Вячеслав был не Великолепный и не Таврический (это он сам про себя придумал), а "ловец человеков", и лучше всех о нем написал Бердяев (Автобиография).
    И. В. Недоброво, который был на "башне" в неизменном фаворе, и Блок, которого Вячеслав в глаза называл соловьем,- оба знали о нем очень много и не верили ни единому его слову. Нынешняя молодежь, то есть уже настоящие потомки, читают "Сог Ardens", недоумевают и говорят: "Плохой Бальмонт".
    Каким "хотел" казаться Вячеслав Иванов, может узнать всякий, кто потрудится прочесть о нем в антологии Эйнауди, где он, кстати сказать, помещен первым (Блок – вторым).
    Нас (тогдашнюю молодежь) забавляло, как этого совершенно здоровенного 44-летнего человека, которому предстояло прожить до 1949 года, холили седые дамы, и М.М.Замятнина сбегала с "башни", чтобы пледом укутать ноги Учителя (в апреле месяце), который ехал со мной на Мойку – в Академию. Он "играл" кого-то, кто никогда не существовал и, по-моему, не должен был существовать. Мне особенно была неприятна "игра" в "однолюба", как он любил себя именовать, потому что я жалела и любила бедную Веру.
    То, что рассказывал об его семейных "забавах" X., – ужасно. "Покойницу в доме" Кузмина не читала.
   
Разъяснение одного недоразумения
    Теперь настает очередь Маковского. Сейчас прочла у Драйзера (стр. 71), что они, Маковские, почему-то стали моими конфидентами, и против воли Гумилева Сергей Константинович напечатал мои стихи в "Аполлоне" (1911). Я не позволю оскорблять трагическую тень поэта нелепой и шутовской болтовней, и да будет стыдно тем, кто напечатал этот вздор.
    Вначале я действительно писала очень беспомощные стихи, что Николай Степанович и не думал от меня скрывать. Он действительно советовал мне заняться каким-нибудь другим видом искусства, например танцами ("Ты такая гибкая"). Осенью 1910 года Гумилев уехал в Аддис-Абебу. Я осталась одна в гумилевском доме (Бульварная, дом Георгиевского), как всегда, много читала, часто ездила в Петербург (главным образом к Вале Срезневской, тогда еще Тюльпановой), побывала и у мамы в Киеве, и сходила с ума от "Кипарисового ларца". Стихи шли ровной волной, до этого ничего похожего не было. Я искала, находила, теряла. Чувствовала (довольно смутно), что начинает удаваться. А тут и хвалить начали. А вы знаете, как умели хвалить на Парнасе серебряного века! На эти бешеные и бесстыдные похвалы я довольно кокетливо отвечала: "А вот моему мужу не нравится". Это запоминали, раздували, наконец это попало в чьи-то мемуары, а через полвека из этого возникла гадкая, злая сплетня, преследующая "благородную цель" изобразить Гумилева не то низким завистником, не то человеком, ничего не понимающим в поэзии. "Башня" ликовала.
    25 марта 1911 года старого стиля (Благовещенье) Гумилев вернулся из своего путешествия в Африку (Аддис-Абеба). В нашей первой беседе он между прочим спросил меня: "А стихи ты писала?" Я, тайно ликуя, ответила: "Да". Он попросил почитать, прослушал несколько стихотворений и сказал: "Ты поэт – надо делать книгу". Вскоре были стихи в "Аполлоне" (1911, №4, стр.).



 
    Эти бедные стихи пустейшей девочки почему-то перепечатываются тринадцатый раз (если я видела все контрафакционные издания). Появились они и на некоторых иностранных языках. Сама девочка (насколько я помню) не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они впервые были напечатаны, "чтобы не расстраиваться". От огорчения, что "Вечер" появился, она даже уехала в Италию (1912 год, весна), а сидя в трамвае, думала, глядя на соседей: "Какие они счастливые – у них не выходит книжка".
Слепнево
 
    Я носила тогда зеленое малахитовое ожерелье и чепчик из тонких кружев. В моей комнате (на север) висела большая икона – Христос в темнице. Узкий диван был таким твердым, что я просыпалась ночью и долго сидела, чтобы отдохнуть... Над диваном висел небольшой портрет Николая I не как у снобов в Петербурге – почти как экзотика, а просто, сериозно - по-Онегински ("Царей портреты на стене"). Было ли в комнате зеркало – не знаю, забыла. В шкафу остатки старой библиотеки, даже "Северные цветы", и барон Брамбеус, и Руссо. Там я встретила войну 1914 года, там провела последнее лето (1917).
    ...Пристяжная косила глазом и классически выгибала шею. Стихи шли легко свободной поступью. Я ждала письма, которое так и не пришло – никогда не пришло. Я часто видела это письмо во сне; я разрывала конверт, но оно или написано на непонятном языке, или я слепну..
    Бабы выходили в поле на работу в домотканых сарафанах, и тогда старухи и топорные девки казались стройнее античных статуй.
    В 1911 году я приехала в Слепнево прямо из Парижа, и горбатая прислужница в дамской комнате на вокзале в Бежецке, которая веками знала всех в Слепневе, отказалась признать меня барыней и сказала кому-то: "К Слепневским господам хранцужанка приехала", а земский начальник Иван Яковлевич Дерин – очкастый и бородатый увалень, когда оказался моим соседом за столом и умирал от смущенья, не нашел ничего лучшего, чем спросить меня: "Вам, наверно, здесь очень холодно после Египта?" Дело в том, что он слышал, как тамошняя молодежь за сказочную мою худобу и (как им тогда казалось) таинственность называла меня знаменитой лондонской мумией, которая всем приносит несчастье.
    Николай Степанович не выносил Слепнева. Зевал, скучал, уезжал в невыясненном направлении. Писал "такая скучная не золотая старина" и наполнял альбом Кузьминых-Караваевых посредственными стихами. Но, однако, там что-то понял и чему-то научился.
    Я не каталась верхом и не играла в теннис, а я только собирала грибы в обоих слепневских садах, а за плечами еще пылал Париж в каком-то последнем закате (1911). Березки и Подобино. Дубровка. Тетя Пофи и Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (рожд. Пиленко). Неведомские, Хилковы (1916).
    Один раз я была в Слепневе зимой. Это было великолепно. Все как-то вдвинулось в XIX век, чуть не в пушкинское время. Сани, валенки, медвежьи полости, огромные полушубки, звенящая тишина, сугробы, алмазные снега. Там я встретила 1917 год. После угрюмого военного Севастополя, где я задыхалась от астмы и мерзла в холодной наемной комнате, мне казалось, что я попала в какую-то обетованную страну. А в Петербурге был уже убитый Распутин и ждали революцию, которая была назначена на 20 января (в этот день я обедала у Натана Альтмана. Он подарил мне свой рисунок и надписал: "В день Русской Революции". Другой рисунок (сохранившийся) он надписал: "Солдатке Гумилевой, от чертежника Альтмана").
    Слепнево для меня как арка в архитектуре... сначала маленькая, потом все больше и больше и наконец – полная свобода (это если выходить).
1910-е годы
 
    10-й год – год кризиса символизма, смерти Льва Толстого и Комиссаржевской. 1911 – год Китайской революции, изменившей лицо Азии, и год блоковских записных книжек, полных предчувствий... "Кипарисовый ларец"... Кто-то недавно сказал при мне: "10-е годы – самое бесцветное время". Так, вероятно, надо теперь говорить, но я все же ответила: "Кроме всего прочего, это время Стравинского и Блока, Анны Павловой и Скрябина, Ростовцева и Шаляпина, Мейерхольда и Дягилева".
    Конечно, в это, как и во всякое время, было много безвкусных людей (например, Игорь Северянин). Подозрительна также "слава" Брюсова (однако тогда она уже сильно померкла). По сравнению с аляповатым первым десятилетием 10-е годы – собранное и стройное время. Судьба остригла вторую половину и выпустила при этом много крови (война 1914 года).
    Кто-то (другой) сказал мне: "Те, кого вы встречали в Париже в 1910-1911 годах, и были последние французы. Их всех убили под Верденом и на Марне". Потом я прочла это в Le Sursis Сартра.
    Хороши были и те, кто в 1917 году летом поехали играть в теннис на крымские курорты. Они до сих пор не вернулись. Сильно затянувшийся game! Как страшны эти оборванные биографии.
Пестрые заметки
 
    "Цех поэтов" был задуман осенью 1911 года в противовес "Академии Стиха", где царствовал Вяч. Иванов. Николай Степанович до этого мало знал Городецкого, который вообще был гораздо старше нас всех и уже отведал чулковского "мистического анархизма" и "соборности", как-то очень скоро вышел из моды, перестал быть "солнечным мальчиком" Сережей Городецким и искал очередной спасательный круг (S.O.S.). Первое собрание Цеха (весьма пышное) с Блоком и французами было у Городецкого, второе – у Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой в Манежном переулке. В тот день я познакомилась с Лозинским.
    Вскоре возникли беседы о необходимости отмежеваться от символизма, который, кстати сказать, уже год тому назад (в 1910 году) объявил себя в состоянии кризиса. В это время Николай Степанович писал стихи, вошедшие в сборник "Чужое небо". Итак, своим первым акмеистическим сборником он считал "Чужое небо". "Жемчуга" появились весной 1910 года, т.е. задолго до начала разговоров о новом направлении. [В статье-некрологе 1921 г. Георгий Иванов (отзыв на "Огненный Столп") утверждает, что только с "Чужого неба" начался настоящий Гумилев, но даже он не замечает единство пути от первой книги до "Огненного Столпа"].
    В новом издании Блока есть очень интересная запись: "Мы были правы, когда боролись с псевдореалистами, но правы ли мы теперь, когда боремся с, может быть, своим (курсив мой. – А.А.) Гумилевым".
    Время рассудит или, вернее, уже рассудило их, но как это было ужасно, когда эта литературная вражда кончилась одновременно гибелью обоих.
    Об аресте Николая Степановича я узнала на похоронах Блока. "Запах тленья обморочно-сладкий" в моем стихотворении "Страх", написанном ночью 25 августа 1921, относится к тем же похоронам.
    О смерти Николая Степановича я узнала (прочла в газете на вокзале) 1 сентября в Царском Селе, где я жила (против Дома Китаевой), в полубольнице, полусанатории и была так слаба, что ни разу не пошла в парк. 15 сентября я написала "Заплаканная осень как вдова..." В это лето горели леса под Петербургом – улицы были полны пахучим желтым дымом (как в 1959). Осенью на Марсовом поле был огромный уже разоренный огород и тучи ворон. Я, приехав из Ц.С., пошла (тогда все ходили пешком) в Мраморный к Шилейко (через Марсово поле) – он плакал. (Замечаю, что пишу что-то не то: на двух страницах чуть не 10 тем и все весьма сбивчиво, как теперь любят говорить).
К истории акмеизма
    Понять зарождение акмеизма без знания фактов и соображений, которые будут изложены здесь, просто невозможно. Когда я в последний раз говорила на эту тему с М.А.Зенкевичем, он обратил мое внимание на то, что у акмеистов никогда не было меценатов, чего нельзя сказать о символистах. Это тоже верно, хотя отнюдь не самое главное*. Даже номера "Гиперборея" выкупали мы сами, а журнал почти единолично вел Лозинский. Жирмунский признается, что напутал с Кузминым и его "прекрасной ясностью" (см. статью Кузмина через несколько недель после смерти Николая Степановича).
    _________
    * Волков в весьма смятенном виде в каком-то там IV издании продолжает витийствовать о связи акмеистов с крупной буржуазией, забывая, что "культ личности" довольно давно сдан на слом.
   
    Чтобы говорить об акмеизме, следует твердо усвоить, когда он появился на свет, а не цитировать Гумилева 1910 года, как делает Глеб Струве ("Мы не можем не быть символистами"). Гумилев надеялся, что его поддержит Брюсов ("Русская мысль") в пику Вяч. Иванову, который сразу был откровенно враждебен (см. письмо), но что бы осталось у Брюсова, если бы он отрекся от символизма? И Брюсов обрушился на акмеизм, и Н.Гумилев в его статье превратился в г-на Гумилева, что на языке того времени означало нечто стоящее вне литературы.
    Но все это сведения, хотя и необходимые, но второстепенные. Всего нужнее понять характер Гумилева и самое главное в этом характере: мальчиком он поверил в символизм, как люди верят в Бога. Это была святыня неприкосновенная, но по мере приближения к символистам, в частности к "Башне" (В.Иванов), вера его дрогнула, ему стало казаться, что в нем поругано что-то.
    Андрей Белый где-то сообщает, что он дал Гумилеву программу акмеизма, небрежно набросав ее на бумажке, и Гумилев взял, сказав, что это ему подходит. Более отчаянной и бессмысленной выдумки я никогда не слыхала. От себя добавлю, что, когда Гумилев пригласил Белого с женой к нам в Царское Село, тот почти невежливо уклонился. И акмеизм находит в 10-м году (см....). Да и почему бы Белый, один из столпов символизма и автор основной работы по символизму, стал бы свергать самого себя.
    В 1914 произошел внутренний раскол цеха. Гумилев и Городецкий поссорились. Уцелели письма, которыми они обменялись, то есть я имею в виду письма Городецкого к Гумилеву, недавно кто-то приобрел их у вдовы Рудакова, которой я дала их на сохранение, а она, как известно, торгует всем ей доверенным. Но сейчас не в этом дело. В 1915 году произошла попытка примирения, и мы были у Городецких на какой-то новой квартире (около мечети) и даже ночевали у них, но, очевидно, трещинка была слишком глубокой, и возвращение к прежнему было невозможно.
    Потом возникали цехи, куда-то меня приглашали, куда-то нет, но все они никакого значения для истории акмеизма не имели.
    Статья Мандельштама "Утро акмеизма" написана, вероятно, в 1913 году, а не тогда, когда напечатана в "Сирене" (1919). Самый термин "акмеизм" до следующих поколений донесли не мы и не друзья (их не было), а враги.
    Помню, еще в редакции "Северных записок" Осип и я пристали к синдикам, что пора кончать Цех (Первый). В моей записной книжке написали как бы прошение, и я тут же подделала все подписи. (С.Городецкий наложил резолюцию;
    "Всех повесить, а Ахматову заточить пожизненно – Малая, 63". Все это шутка, но...)
    Там же, помнится, мне было неприятно, что Городецкий поносит последними словами стихи Блока "Свирель запела...".
    На этом же собрании от нас публично отрекся Н.Клюев, а когда пораженный Н.С. спросил его, что это значит, он ответил: "Рыба ищет, где глубже, человек, где лучше"...
    Действительно, быть акмеистом в это время было не слишком уютно.
    Было, как полагается, и генеральное сражение в Академии Стиха. Я вернулась из Киева от мамы, и у меня вскочила температура.
    В зиму Sturm und Drang акмеизма мы несколько раз выступали как группа. Гумилев и Городецкий читали доклады, помню, как старик Радецкий (?) с гигантской бородой потрясал кулаками и кричал: "Эти Адамы и эта тощая Ева" (то есть я).
    В расчеты этой группы входило изъять меня из обращения, потому что у них была готовая кандидатка на эту ваканцию. Потому и в своих бульварных мемуарах Георгий Иванов ("Петербургские зимы") так описывает эти вечера:
    В маленький зал "Дома литераторов" не попало и десятой части желавших услышать Ахматову. Потом вечер был повторен в Университете. Но и огромное университетское помещение оказалось недостаточным. Триумф, казалось бы?
    Нет. Большинство слушателей было разочаровано.
    - Ахматова исписалась.
    Ну, конечно.
    Пять лет ее не слушали и не читали. Ждали того, за что Ахматову любили - новых перчаток с левой руки на правую. А услышали совсем другое:
Все потеряно, предано, продано,
Отчего же нам стало светло?
И так близко подходит чудесное,
К развалившимся грязным домам.
Никому, никому неизвестное,
Но от века желанное нам.
    Слушатели недоумевали – "большевизм какой-то"*. По старой памяти хлопали, но про себя решили: конечно – исписалась.
    _________
    * Какой большевизм, прошу убедиться в послесловии Ал.Суркова (1961) к моей книге.
   
    Критика с удовольствием подхватила этот "глас народа". Теперь каждый следящий за литературой гимназист знает – от Ахматовой ждать нечего.
    Верно – нечего. Широкая публика, делавшая когда-то славу Ахматовой, славу в необычном для настоящего поэта порядке, шумную, молниеносную – Ахматовой обманута. Все курсистки России, выдавшие ей "мандат" быть властительницей их душ – обмануты.

    Надо признаться, что этой страничке необычайно повезло. Я видела ее и по-английски*, и по-итальянски**.
    ____________
    * Страховский (Шацкий). Стр. 74.
    ** Примечания в Антологии поэзии XX века. Стр. (Эйнауди).
   
    Однако справедливость требует отметить, что в ней (как, впрочем, и во всех писаниях Г.Иванова) нет ни слова правды.
    В начале 20-х годов вышли мои книги – впервые большие тиражи (5000) и немедленно были распроданы (15 тысяч): "Подорожник" и "Anno Domini" (Алянский – "Алконост", Блох – "Petropolis").
    Но ни по-английски, ни по-итальянски нет конца абзаца, – там, наоборот, мое якобы "падение" было окончательным и бесповоротным. Я, якобы, сама осознала его (в 1932 году) и перестала писать стихи до самого 1940 года, когда почему-то вышло "полное" собрание моих сочинений, тогда же вышла какая-то книга "Ива". Так называется в сборнике "Из шести книг" 1-й отдел, никогда отдельно не выходивший и который содержал горсточку стихов из тех, что я писала с 22-го по 40-й год (название по первому стихотворению "Ива"; это в самом деле "Тростник"). Что же касается полноты сборника, то само заглавие опровергает это утверждение. Но иностранцам почему-то хочется замуровать меня в 10-е годы, и ничто, даже тиражи моих книг, не могут их разубедить. С 1940 по 1961 год были напечатаны в СССР девяносто пять тысяч экземпляров мною написанных книг, и купить сборник моих стихов – невозможно. Что же касается начала 20-х годов (так называемый НЭП), то после того, что К.Чуковский противопоставил меня Маяковскому ("Две России"), В.Виноградов написал известную статью "Стилистика Ахматовой", Б.М.Эйхенбаум – целую книгу (1922), моими стихами занимались формалисты, о них читали доклады и т. д. Все это действительно (как, впрочем, все в моей жизни) кончилось довольно печально. В 1925 году ЦК вынес постановление (не опубликованное в печати) об изъятии меня из обращения. Уже готовый двухтомник ("Петроград" Гессена) был запрещен, и меня перестали печатать.
    В частности, я считаю, что стихи (в особенности лирика) не должны литься, как вола по водопроводу, и быть ежедневным занятием поэта. Действительно, с 1925 года по 1935 я писала немного, но такие же антракты были у моих современников (Пастернака и Мандельштама). Но и то немногое не могло? появляться из-за пагубного культа личности. Кроме того, я писала тогда царскосельскую поэму "Русский Трианон", которая не сохранилась, потому что я расслышала в ней Онегинскую интонацию (отдельные строфы напечатаны).



 
    "Четки" – 15 марта 1914 года. Корректуру держал Лозинский. Гумилев, когда мы обсуждали тираж, задумчиво сказал: "А может быть, ее придется продавать в каждой мелочной лавке". Тираж 1-го издания 1100 экземпляров. Разошлось меньше чем в год. Главная статья – Н.В.Недоброво. Две ругательные – С.Боброва и Тальникова. Остальные похвальные. <...>
    "Все мы бражники..." – стихи скучающей капризной девочки, а не описание разврата, как принято думать теперь...
Через год "Четкам" исполнится полвека "Четки" (продолжение)
    Книга вышла 15 марта 1914 года (старого стиля), и жизни ей было отпущено примерно шесть недель. В начале мая петербургский сезон начинал замирать, все понемногу разъезжались. На этот раз расставание с Петербургом оказалось вечным. Мы вернулись не в Петербург, а в Петроград, из 19 века сразу попали в 20-й, все стало иным, начиная с облика города. Казалось, маленькая книга любовной лирики начинающего автора должна была потонуть в мировых событиях. С "Четками" этого не случилось...
    И потом еще много раз она выплывала и из моря крови, и из полярного оледенения, и побывав на плахе, и украшая собой списки запрещенных изданий (Index librorum prohibitorum*), и представляя собою краденое добро (издание Ефрона в Берлине, и одесская контрафакция при белых 1919 года).
    Habent sua fata libelli**.
    24 июня 1963 г.
    ___________
    * Список запрещенных книг (лат.).
    ** Книги имеют свою судьбу (лат.).
   
    Дмитрий Евгеньевич Максимов утверждает, что "Четки" сыграли совсем особую роль в истории русской поэзии, что им было суждено стать надгробным камнем на могиле символизма. (См. также Матезеус). Он в какой-то мере повторяет то, что недавно говорили мне и Виктор Максимович Жирмунский и М.Зенкевич, один как исследователь, другой как свидетель.



    "Четки", как я уже говорила, вышли 15 марта 1914 года, то есть вскоре после того, как окончилась кампания по уничтожению акмеизма. С необычайным воодушевлением и редкостным единодушием все и вся ринулись душить новое течение. От суворинского "Нового времени" до футуристов, салоны символистов (Сологубы, Мережковские), литературные общества (так называемая Физа), бывшая "башня", то есть окружение В.Иванова, и т.д. и т.д. без жалости когтили аполлоновские манифесты. Борьба с занявшими командные высоты символистами была делом безнадежным. Они владели огромным опытом литературной политики и борьбы, мы и понятия обо всем этом не имели. Дошло до того, что пришлось объявить "Гиперборей" не акмеистическим журналом, Одни заглавия антиакмеистических статей могут дать представление об общем тоне полемики ("Замерзающий Парнас", "У ног африканского идола", "Без божества, без вдохновенья" и т.п.). Брюсов в влиятельной "Русской мысли" назвал Николая Степановича- "господин Гумилев", что на тогдашнем языке означало некто, находящийся вне литературы.
    ...Все это я говорю в связи с моими воспоминаниями о "Четках" потому, что в нескольких десятках хвалебных рецензий об этом сборнике ни разу не встречается слово "акмеизм". Это было почти бранное слово. Первое настоящее об акмеизме: "Преодолевшие символизм" Жирмунского – декабрь 1916 года.
   
    Здесь воспоминания Жирмунского.
    Прошло полвека. Чьи-то внуки стали чьими-то дедами. Первые читатели "Четок" встречаются реже, чем зубры вне Беловежской пущи. Все это, разумеется, в порядке вещей.
    Но изменилась и орфография (примеры), и счет времени (стиль новый и старый – не 15 марта, а...), название города, где вышла книга (не Петербург, а Ленинград), страны (не Россия, а СССР).
    В этом месте читатель готовится (не без раздражения) узнать, что не изменились только стихи. Вот было бы славно! Однако я полагаю, что изменились и стихи, что сбывшиеся предсказания (Кузмин в предисловии, Ходасевич) заставляют иначе воспринимать то или другое место, что то, что в 1914 году было оглушительно новым, от бесчисленного количества подражаний кажется обычным. Так сотый поцелуй безошибочно стирает первый.



    В дни выхода "Четок" нас пригласила к себе издательница "Северных записок" эсерка Чайкина (я была в том синем платье, в котором меня изобразил Альтман). У нее собралось видимо-невидимо гостей. Около полночи начали прощаться. Одних хозяйка отпускала, других просила остаться. Потом все перешли в столовую, где был накрыт парадный стол, и мы оказались на банкете в честь только что выпущенных из Шлиссельбурга народовольцев. Я сидела с Л.К. против Германа Лопатина. Потом часто с ужасом вспоминала, как Л.К. сказал мне: "Если бы мне дали "Четки", я бы согласился провести столько времени в тюрьме, как наш визави".
    Кто-то представил мне Степуна. Он тотчас же сказал: "Возьмите ваш бокал, обойдите стол и чокнитесь с Германом Лопатиным. Я хочу присутствовать при этом историческом моменте". Я подошла к старику и сказала: "Вы меня не знаете, но я хочу выпить за вас". Старик ответил какую-то полулюбезность, полудерзость, но это уже неинтересно.
    26 июня 1963 г. Ленинград



 
    XX век начался осенью 1914 года вместе с войной, так же как XIX начался Венским конгрессом*. Календарные даты значения не имеют. Несомненно, символизм – явление XIX века. Наш бунт против символизма совершенно правомерен, потому что мы чувствовали себя людьми XX века и не хотели оставаться в предыдущем...
    Николай Степанович моложе Блока только на семь лет, но между ними – бездна. Однако и у него еще был период символизма. Мы же – Мандельштам, Нарбут, Зенкевич и я символизма и не нюхали.
    _________
    * Начинали Мандельштам, Пастернак и Цветаева. Я уже не говорю о Маяковском и Хлебникове. Это полностью их время.
Белая стая
    ...Этот сборник появился при еще более грозных обстоятельствах, чем "Четки". Он вышел в сентябре 1917 года. Если "Четки" опоздали, "Белая стая" прилетела просто к шапочному разбору. Транспорт замирал – книгу было нельзя послать даже в Москву, она вся разошлась в Петрограде. Бумага грубая – почти картон.
    Журналы закрывались, газеты тоже. Поэтому в отличие от "Четок" у "Белой стаи" не было шумной прессы. Голод и разруха росли с каждым днем. Как ни странно, ныне все эти обстоятельства не учитываются, и принято считать, что "Белая стая" имела меньше успеха, чем "Четки".
    Через год Михайлов ("Прометей") купил у меня право на II издание. Это было в 1918 году в уже совсем голодном и полупустом Петербурге. В 1918 году вышла сокращенная контрафакция в Тифлисе, затем Блох и Алянский напечатали
    "Белую стаю" (дополнительно в Берлине) в издательстве "Petropolis" и один Алянский в "Алконосте" (1922). Так же как "Четки", "Белая стая" заняла свое место в однотомниках ("Из шести книг", 1940, "Советский писатель"; американский, 1952, издательство имени Чехова, и в зеленой книге 1961 года). Ее именем называется чешский однотомник моих стихов в переводе Марчановой с очень дельным послесловием Матезеуса. (Вышло два издания, одно еще до войны.) Никакого неуспеха "Белой стаи" я никогда не наблюдала.
    В книге "Из шести книг" остались ошметки "Белой стаи", как, впрочем, случилось и с "Четками". Пример: стихотворение "У меня есть улыбка..." выброшено за слово "аналой" (1913 г.). Это же, конечно, относится и к сборнику 1961 года. Таким образом современные читатели не знают мои стихи, ни новые, ни старые.



    Что же касается третьего сборника – "Anno Domini", дело обстоит сложнее. Он вышел (П-е издание) в 1923 г. в Берлине ("Petropolis" и "Алконост") и не был допущен на родину. Тираж, по тем временам значительный, остался за границей.
    То, что там были стихи, не напечатанные в СССР, стало одной третью моей вины, вызвавшей первое постановление обо мне (1925 год); вторая треть – статья К.Чуковского "Две России (Ахматова и Маяковский)"; третья треть – то, что я прочла на вечере "Русского современника" (апрель 1924 г.) в зале Консерватории (Москва) "Новогоднюю балладу". Она была напечатана в № 1 "Русского современника" (без заглавия), и очень дружески ко мне расположенный Замятин с неожиданным раздражением сказал мне, показывая пачку вырезок: "Вы нам весь номер испортили". (Там была еще "Лотова жена".)
    Об этом выступлении в зале Консерватории в Москве вспоминает Перцов ("Жизнь искусства") в статье "По литературным водоразделам" (1925). Статью у меня взяли, но я помню одну фразу: "Мы не можем сочувствовать женщине, которая не знала, когда ей умереть..." Кроме того, там было легкое изумление по поводу того, что Ахматова еще в прошлом году наполнила какими-то девушками московскую залу Консерватории.



    В 1924 году три раза подряд видела во сне X. 6 лет

15 главных продуктов

Понедельник, 16 Марта 2009 г. 01:13 + в цитатник

Очищение организма уже вошло в привычку многих современных девушек, следящих за своим здоровьем и фигурой. Но не у всех есть время и возможности для прохождения сложных процедур. Мы предлагаем альтернативу детоксу: для постепенного очищения организма достаточно будет включать в свой рацион питания продукты из нашего списка.

1. Зеленые листовые овощи (зеленые салаты, сельдерей, капуста, шпинат). Ешьте их сырыми, добавляйте в бульоны, овощные салаты, к гарнирам и свежим сокам: они способны защищать печень от вредных токсинов (пестицидов, тяжелых металлов).

2. Лимоны: делайте лимонад, добавляйте лимонный сок к салатным заправкам, горячим блюдам (многие рецепты часто требуют добавления свежего сока лимона), пейте воду с лимоном и медом – она прекрасно утоляет жажду. Одним словом, не пренебрегайте витамином С! Он давно и по праву признан детокс-витамином: все токсины и шлаки делает водорастворимыми и легко выводимыми из организма с лишней жидкостью.

3. Водяной кресс: добавляйте по горсти в салаты, супы и сэндвичи. Перечные листики кресса выступят в качестве прекрасного диуретика, да еще и снабдят организм полезными минералами.

4. Чеснок: его можно смело добавлять в большинство блюд. Помимо своего незаменимого качества помогать работе сердца, он еще и активизирует выработку энзимов печени, помогая организму «отфильтровывать» шлаки и прочие вредности.

 

Источник: dreamstime.com

Источник: flickr

Источник: dreamstime.com

Источник: dreamstime.com / Tatiana Mostovskaya

5. Зеленый чай: предпочитайте его черному чаю и кофе. Насыщенный антиоксидантами, он является едва ли не лучшим средством избавления организма от излишков жидкости, а содержащиеся в нем катехины активизируют работу печени.

6. Ростки брокколи: их можно купить в магазинах «здоровой еды» и «продуктов органик». Конечно, можно есть и соцветия брокколи, но в проростках концентрация полезных веществ (борющихся с болезнями сердца, раком и стимулирующих выработку энзимов) выше во много раз.

7. Семена кунжута: их много в блюдах азиатской кухни, например в тахине, но вы можете просто добавлять семечки в салаты. Зачем? Потому что они защищают клетки печени от вредного воздействия алкоголя и «химикатов» (антибиотиков, например).

8. Капуста: лучше всех перечисленных продуктов способствует очищению организма. Во-первых, содержащиеся в ней в большом количестве сера, хлор и йод образуют соединения, которые очищают слизистую оболочку желудка и кишечника. Во-вторых, капуста богата органическими кислотами, которые улучшают пищеварение, способствуют поддержанию белкового обмена и усвоению кальция, препятствуют превращению сахара и других углеводов в жиры.

 

Источник: flickr

Источник: flickr

Источник: dreamstime.com

Источник: dreamstime.com

9. Морские овощи и съедобные водоросли: полны витаминов и минеральных веществ, поэтому крайне полезны для пищеварительной системы. Некоторые виды водорослей, например комбу, считаются особенно ценными благодаря способности связывать и выводить из организма токсины.

10. Свекла: считается среди специалистов по детоксикационному питанию одним из лучших продуктов очищения. Она способствует нормальной работе пищеварительной системы и выведению шлаков. Поэтому пейте свежий свекольный сок, добавляйте свеклу в салаты, супы. Но будьте внимательны: свежий свекольный сок подходит далеко не всем, а с особенной осторожностью его надо употреблять тем, кто страдает заболеваниями желудочно-кишечного тракта и печени.

11. Имбирь: благодаря высокому содержанию витаминов, аминокислот и эфирного масла, эта пряность способна улучшить пищеварение и стимулировать образование желудочного сока, делая пищу легко усваиваемой. В сочетании с перечной мятой, цветами черной бузины и тысячелистником (в виде чая), имбирь снимает сильные боли в животе, плюс нормализует кровообращение. Сухие имбирные хлопья и молотый имбирь слегка острее свежего имбиря и обладают более проникающим действием.

12. Чилийские перцы и острые приправы: стимулируют работу пищеварительной системы и слизистых, а значит активируют в организме процесс выведения токсинов и продуктов распада. Если у вас слабая пищеварительная система и вы не привыкли есть острую пищу, используйте минимальное количество специй.

 

Источник: flickr

Источник: dreamstime.com / Vito Elefante

Источник: flickr

Источник: flickr

13. Круглый коричневый рис - хорошо абсорбирующий продукт, богатый витаминами и клетчаткой, который практически никогда не вызывает аллергических реакций. Старайтесь покупать рис, выращенный натурально. Если не можете найти круглый рис из неочищенных зерен, используйте коричневый длиннозерновой сорт. Вареный коричневый рис оказывает благотворное влияние на пищеварительную систему.

14. Оливковое масло: последние научные исследования показали, что очень молодое оливковое масло холодного отжима полезно для сердца и кровеносной системы. Оно также стимулирует пищеварительную систему, улучшая работу желудка, кишечника и печени, обладает желчегонным действием. Рекомендуется регулярно съедать до еды несколько маслин, либо чаще баловать себя салатами (овощными и фруктовыми), заправленными именно оливковым маслом.

15. Фрукты, и еще раз фрукты. В них есть все полезное из перечисленного выше: и витамин С, и клетчатка, и антиоксиданты, и высокое содержание жидкости. К тому же, нет ничего приятней на вкус, чем мякоть спелого фрукта: будь то манго, персик, арбуз, груша или спелые ягоды.


Метки:  

Как начать вести дневник?

Понедельник, 16 Марта 2009 г. 00:42 + в цитатник
Многие находят скучным запись ежедневных мелочей, и этим мотивируют свой отказ заводить дневник. Но перечитывание этих мелочей через десять лет неуловимым способом вернет тебя в прошлое, казалось бы – давно ушедшее и забытое. А уж как интересно будет читать об этих бытовых событиях твоим детям! Кстати, многие считают, что дневники – это опасно. Если ты пишешь о своих неприглядных поступках, тебе будет страшно, что об этом прочитает твой внук. Но, перечитав свои излияния через пару лет, ты удивишься, что придавала значение вещам, которые не так уж важны оказались в итоге. Тебе будет забавно читать о переживаниях, связанных с конфликтами с родителями, а для твоей дочери эти записи могут даже оказаться полезными. Подростки часто воспринимают своих родителей чужими, не понимающими их, считая, что мама никогда не имела проблем переходного возраста. И чтение маминых записей приблизит ее к четырнадцатилетней дочери.

Но дневник может быть заполнен не только сугубо интимными переживаниями. На его страницах могут поселиться цитаты из книг, вырезки из журналов, красивые картинки, забавные фотографии. Это может быть журнал путешественника. Или даже история выдуманного персонажа. Там можно поместить графики снижения веса или коллекцию диет. А еще с помощью дневника можно обрести новых друзей. Правда, для этого придется использовать не ручку и бумагу, а клавиатуру и экран компьютера. В Сети находится множество ресурсов, в которых можно вести дневники. Заводишь страничку и начинаешь заполнение. День за днем или раз в месяц. И темы для записей, как и в бумажном дневнике, могут быть самыми разными. Если ты не делаешь записи закрытыми для посторонних глаз, то их смогут прочитать другие. И не просто прочитать, а прокомментировать. И неожиданно ты обретешь множество новых друзей. А для кого-то сможешь сама стать другом и советчиком.

Вот несколько простых советов, как начать.

Подготовься. Запасись ручкой и бумагой (ежедневники и записные книжки тоже подойдут) или отыщи ресурс в Интернете (в любом поисковике набираешь слово "дневник" и получишь не меньше сотни адресов), создай свой аккаунт и напиши о том, что впечатлило тебя сегодня – первый весенний цветок или забавная история, рассказанная приятелем. Выдели определенное время раз или два в неделю, чтобы занести свои мысли в дневник.

Пиши красиво. Я не о стиле, я о внешнем виде. Вид тетради, оттенок страниц и цвет чернил может задать тон твоему дневнику. Купи симпатичный блокнот с белоснежными листами, пиши любимой ручкой. А можно и в твоем компьютере создать форму дневниковых страниц с красивым фоном и изысканным шрифтом. Сделай так, чтобы тебе было приятно открывать свой дневник.

Делай комплименты. Выдели отдельные страницы для раздела "Я, любимая". Когда кто-нибудь одарит тебя комплиментом или сделает что-то приятное для тебя, запиши это. И наоборот – когда ты скажешь кому-то доброе слово или сделаешь доброе дело. Перечитывай эти страницы, когда тоска подступит к сердцу.

Будь честной. Твой дневник – единственное место, где ты можешь быть предельно честной, не опасаясь чужой реакции. Записывай все то, что смущает, смешит или злит тебя, то, что ты боишься сказать вслух. Особо опасные страницы можно будет сжечь. Только не делай этого сразу, подожди пару лет – по прошествии времени может выясниться, что опасности никакой нет. А в Интернете можно повесить замочек на особо пикантные записи – и тогда никто, кроме тебя не сможет этого прочитать.

Ведение дневника помогает сохранить в памяти приятные моменты, позволяет заглянуть в самые глубины своей души и в конечном счете дарит тебе возможность обрести лучшего друга – себя.

Саша - Бип-бип

Воскресенье, 15 Марта 2009 г. 20:15 + в цитатник
Еду за мерседесом следом
Я выскочу на левый
Решила: обгоню
Мимо кортеж из лимузинов
Подрезал некрасиво
Газели на ходу
Клубы, бутики, магазины
И светятся витрины
Короче it's my life
Вижу - на повороте пробка
По тротуару ловко
Промчимся lady drive
Бип-бип еду еду
Я еду бип-бип
Бип-бип я еду...
Бип-бип еду еду
Я еду бип-бип
Бип-бип...
Наташка ноги из окошка
В кармане босоножки
Писала смс
Слышу - свисток на перекрёстке
Стоит у светофора
Сотрудник ДПС
Важно, смело и вальяжно
Идёт голубоглазый
Гаишник просто кайф
С Ленкой, красавицей-конфеткой
Мы на посту кокетки
Кадримся lady drive
Бип-бип еду еду
Я еду бип-бип
Бип-бип я еду...
Бип-бип еду еду
Я еду бип-бип
Бип-бип...
Далеко-далеко несутся километры
Далеко-далеко манящие проспекты
Далеко-далеко мажоры Ламборгини
Далеко-далеко девочки-бикини
Бип-бип еду еду
Я еду бип-бип
Бип-бип я еду...
Бип-бип еду еду
Я еду бип-бип
Бип-бип...

Метки:  

Саша - Позови любя

Воскресенье, 15 Марта 2009 г. 20:12 + в цитатник
Приближенье губ и смущенье глаз
Может что-нибудь получится у нас
Как тебя зовут - хочу я знать сейчас
Больше говорить не надо
Лучшее что есть в жизни у меня
Это ты и не разубеждай меня
Я хочу тебе молиться у огня
Больше говорить не надо
Для тебя земля и небо
Для тебя зима и лето
Всё, что ты захочешь - для тебя
Только позови любя
Для тебя земля и небо
Для тебя зима и лето
Всё, что ты захочешь - для тебя
Только позови любя
Даже не хочу спрашивать зачем
Эта свежесть чувств - на жизнь или на день
Тёплый фронт любви на этой широте
Больше говорить не надо
Краешки небес на плечах моих
Я пришла к тебе согреться у любви
Пропусти меня и двери затвори
Больше говорить не надо
Для тебя земля и небо
Для тебя зима и лето
Всё, что ты захочешь - для тебя
Только позови любя
Для тебя земля и небо
Для тебя зима и лето
Всё, что ты захочешь - для тебя
Только позови любя

Метки:  

Саша "Не надо слов"

Воскресенье, 15 Марта 2009 г. 20:11 + в цитатник
Я вижу сон
Где мы одни, где мы вдвоём
Меня плавит близость твоя
И я таю в руках твоих как свеча
Я растворяюсь в этом сне
Но крадётся утро в тишине

Не надо слов, подожди
Не надо слов
Я вижу свет впереди
Не надо слов

Молчаливая весна
Молчаливое солнце и луна
Недописанный роман
Неистраченных чувств океан
Я вспоминаю тебя вновь и вновь
Незаконченная моя любовь

Не надо слов, подожди
Не надо слов
Я вижу свет впереди
Не надо слов

Не надо слов, подожди
Не надо слов
Я вижу свет впереди
Не надо слов

Не надо слов, подожди
Не надо слов
Я вижу свет впереди
Не надо слов

Не надо слов, подожди
Не надо слов
Я вижу свет впереди
Не надо слов

Не надо слов, подожди
Не надо слов
Я вижу свет впереди
Не надо слов

Не надо слов...

Метки:  

Как подготовиться к собеседованию с работодателем? Психологи советуют

Пятница, 13 Марта 2009 г. 18:16 + в цитатник

Многие считают, что собеседование с работодателем – новое веяние, однако в самых разных вариантах такая форма знакомства с будущим сотрудником существовала всегда. Злые языки утверждают, что самой эффективной формой собеседования был так называемый разговор «по блату», который в народе ласково называют «замолвить словечко».

Мы говорим сегодня о той форме собеседования, к которой необходимо тщательно готовиться, поскольку от него зависит, получит соискатель место работы или ему откажут. Понятно, что идти на собеседование нужно во всеоружии, поскольку вам нужно и людей посмотреть, и себя показать. И дело тут не только в том, как вы одеты. По одежке не встречают уже давно: сегодня за вас говорят ваши жесты, ваша мимика, ваша манера держать себя. Конечно, скоординировать весь этот набор «инструментов» довольно сложно, но психологи собрали рекомендации по каждому из них воедино и составили своеобразный свод правил для идущих на собеседование.

В знаменитом музыкальном фильме «Чародеи», помнится, маг, обучая науке прохождения сквозь стены, говорил: «Главное – видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий». Примерно то же самое можно посоветовать и идущему на собеседование с работодателем. Главное: знать, зачем вы туда идете и какая работа вам нужна. А особенно стоит определиться с оплатой. Немного наивно идти на собеседование к владельцу магазина бытовой техники и надеяться на зарплату директора банка.

Перед тем, как начать собираться, ответьте самому себе на вопрос: ради чего вы хотите устроиться в это место работать? Ради работы или ради зарплаты? И есть ли возможность именно в этом месте получить интересную работу с достойной зарплатой? Вполне может быть, что после ответа на этот вопрос необходимость идти на собеседование отпадет.

Одежду, в которой вы пойдете на собеседование, следует подбирать очень тщательно. Нельзя идти туда в той одежде, которую вы еще ни разу не надевали. Если костюм имеет непривычный для вас фасон, или ткань, из которой он сшит, вызывает чувство легкого дискомфорта, то нервозность по этому поводу обязательно даст о себе знать в ходе собеседования. Понятно, что и заношенную любимую толстовку, в которой вы себя чувствуете как рыба в воде, тоже лучше приберечь для другого, менее официального случая, но все же отдавать предпочтение лучше именно знакомым и привычным деловым костюмам.

Психологи рекомендуют одеваться строго, но не слишком закрыто, чтобы работодателя не одолела оторопь от одного взгляда на ваш одежный «футляр». Лучше всего, если вы будете одеты достаточно строго и по-деловому, чтобы при взгляде на вас работодатель понимал, что вам можно доверять, на вас можно положиться. Но в то же время хорошо добавить какой-то легкий штришок, который намекнет будущему шефу, что и с креативом у вас все в порядке.

В плане одежды есть и ряд табу: на собеседовании недопустимы слишком прозрачные ткани и яркие кричащие расцветки. Головной убор во время собеседования лучше всего снять: вы можете потом бесконечно долго оправдываться, доказывая, что шляпка является неотъемлемой частью вашего гардероба, но негативное впечатление уже будет произведено.

Отправляясь на собеседование, вы должны следовать девизу: «Надейся на лучшее, но будь готов к худшему». Иными словами, принимать отказ тоже нужно уметь. Некоторые специалисты называют эту способность «удержать хорошую мину при плохой игре». Для того чтобы настроиться на нужный лад, нужно просто воспринимать отказ как еще не окончательное решение. Сколько было таких ситуаций, когда соискателю перезванивали через пару месяцев и приглашали на работу, хотя вначале всем требованиям работодателя он и не соответствовал. Понятно, что тем людям, кто, услышав слова отказа, гневно хлопал дверью, проклиная в слезах это место и всех, кто здесь работает, вряд ли когда-то перезвонят.

А о правиле «перегнутой палки» забывать тоже ни в коем случае нельзя. То есть, ни в одежде, ни в приветствии, ни непосредственно в разговоре нельзя «перегибать палку». Бывали случаи, когда соискатель, желая понравиться, не ограничивался простым и вежливым приветствием руководителя компании, а начинал горячо трясти его руку, расспрашивать о здоровье родных, и даже лез обниматься. Представляете себе, какой была реакция работодателя? Войдя в кабинет, нужно приветливо, но сдержано поздороваться, а потом присесть, если вам, конечно, это предложат. Во многих компаниях руководители до сих пор считают, что соискатель во время беседы должен стоять перед сидящим шефом, словно школьник на экзамене.

Для собеседования очень важно, чтобы у соискателя была приятная речь и спокойный мягкий взгляд. Что касается речи, то имеется в виду не голос, тембр которого у каждого индивидуален, и далеко не все являются обладателями бархатистого баритона. Имеется в виду именно речь, которая должна быть лишена слов-паразитов типа «типа», «это», «как бы». Следите за собой во время разговора: вы не должны перебивать работодателя, даже если он в течение часа втолковывает вам прописные истины. Пусть он только примет вас на работу, вот тогда и посмотрим, кто умнее.

Психологи советуют также избегать тех вводных конструкций, которые ориентированы на личность собеседника. Не начинайте предложение словами «Мы с вами люди умные и, конечно, понимаем…». А если руководитель не понимает? Тогда он расценит такие ваши слова как проявление высокомерия с вашей стороны.

Что же касается взгляда, то более худшее впечатление, чем производят бегающие глаза, может произвести только взгляд «в упор». В вашем взгляде должна сквозить заинтересованность в разговоре, уважение к собеседнику и чувство собственного достоинства.

Для того, чтобы чувствовать себя на собеседовании как можно более комфортно, спрячьте побольше «тузов в рукав». Во-первых, узнайте побольше о той компании, в которую собираетесь пойти работать. Любому руководителю будет приятно услышать из ваших уст лестные слова о своей организации. А если вы мельком упомянете, что продукция компании довольно известна, поэтому ее «невозможно не знать», он и вовсе растает. Во-вторых, не допускайте ни одного промаха, который мог бы сыграть не в вашу пользу. Приходите строго вовремя, а еще лучше с запасом времени. Увидев вас, ожидающего начала собеседования, руководитель может почувствовать себя неловко от того, что заставил вас ждать, и на вашем счету будет уже пол-очка. Хотя таких руководителей, которые способны на подобные чувства, осталось уже очень мало.

И еще пара житейских советов: не наедайтесь перед собеседованием и не пейте много жидкости. Слегка перекусите, но не употребляйте в пищу продукты с острым запахом: чеснок, лук, рыбу, колбасу и подобные. Перед началом собеседования освободите рот от жевательной резинки или леденца. Не курите перед собеседованием, ведь многим работодателям может не нравиться запах табака.
Собеседование очень во многом схоже с первым свиданием, на котором нужно показать себя с наилучшей стороны, чтобы обязательно пригласили на второе свидание. Удачи вам на собеседовании!



Поиск сообщений в centr_24
Страницы: [2] 1 Календарь