) Мне очень нравится самому) Он - геккон-дракон!

Вечер, ветер...
Весна...
Три В.
Сашка сидит на балконе, на заднице, на припеке теплого солнца.
Болтает ногами. Ничего, что прохожие смотрят с недоумением и опаской, ничего...
Сашка сидит на перилах балкона на уровне седьмого этажа и смотрит в небо, курит, выдыхает в эту лазурь свой сиреневый дым, откусывает шоколадку, Сашка счастлив и лазоревый, почти как ангел и почти небесный...
Сашка почти счастлив.
Но Сашке еще чего-то не хватает. Сашка чувствует томление, сладкое, как ленио текущий мед, неторопливое, как ленивое движение облаков, медленное, как раскрытие почек на деревьях...томление предвкушением, ожиданием.
Сашке 23. Сашка студент и...
Размышления прервались. Телефонным звонком. Знакомая мелодия. Рок. Ган энд Роузез. Брат.
Соскочить с перил, легко изогнувшись. Поймать телефон ездящий по столу от вибрации, взглянуть на заходящее солнце.
- Привет Димка!
- Привет. Как ты, братишка?
- Отлично, только хочу гулять.
- Хах! Я тоже. Как раз хотел тебе предложить прогуляться с кобелями. Погода — чудесная! Пивка попьем.
- В тему, Диман! Через полчаса на остановке, дойдете с Джеком?
- Почему нет, конечно!
- Окей! Жду.
Сашка улыбается и выключает телефон, идет одеваться в то, что нравится ему и его брату. Брат. Брату нравится то же, что нравится Сашке. Брат старше всего на три года, но брат понимает как будто близнец. Сашка улыбается. Теплое чувство. Странное даже по своей силе. Волна тепла. Океан тепла. Брат. Мой брат. Я им горжусь, он мой идеал. СтаршОй. Сашка щурится и говорит:
- Амиго, гулять хочешь, мальчик?
Старый пес просыпается и вскакивает. Он виляет хвостом, он услышал. Пес который по времени жизни старше своего хозяина, пес — старик, глухой, но все еще гордый. Старый, седой пес, который так рад, когда его все еще называют «мой мальчик»
- Пойдем гулять, Амиго, малыш, хороший пес! - говорит Сашка, засовывая в карман деньги и ключи, Цепь звякает, Сашка цепляет цепь на ошейник. Пес поскуливает и пляшет возле его ног. Они выходят в ветер, в вечер, в падающее за горизонт солнце. В сиренево-золотой вечер. Сашка стоит у едва тронутой дымкой зелени ивы, курит, слушает, как свистят в ветках чижики, пес сидит у его ног и смотрит в пространство. Глухой старый пес улыбается и ждет, так же как Сашка.
И вот появились. В вечерних дворах, из-за поворота ,появляется пара. Человек и собака.
Сашка щурится, его старый Амиго вытягивает шею и смотрит вдоль улицы на подходящих. Красивый молодой человек и красивый молодой пес. Силуэты прорисовываются из сиреневых теней, очерчиваются золотом закатного солнца. Контраст: бархатно-черное, ярко-фиолетовое и огненно-золотое.
Сашка затягивается последний раз и думает в ощущениях: «Какой же он красивый, блин!» И Амиго думает тоже самое, но о собаке.
- Привет мелкие! - поднимает руку его брат, еще три шага и обнялись, соединились в суете собак в мокрых носах, виляющих хвостах, пыхтении и теплоте рук.
Незначительные фразы, улыбки, смех, неторопливый шаг в весеннем трепетном воздухе, купили пива, сухарики, суетящиеся собаки, снова смех и улыбки.
Братья идут рядом, почти касаясь плечами, разделенные лишь расстоянием в одну пляшущую собаку.
Ветер, вечер, улыбка.
Сашка косится на брата, он старше его на три года, но это никто не замечает, все говорят только: «вы очень похожи...» но...Сашка знает, что это не так. Они совсем разные. У Димки глаза голубые, у него — зеленые, Димка совсем другой внешне, строже, тоньше, легче, старше и.... наивнее...но люди видят одно — они похожи... Тем что улыбаются вместе, тем, что оба подтянутые, тем, что оба в черной коже и в джинсах, тем, что почти одного роста, тем...что...оба они красивы...И странны. Странны тем, что когда они вместе — никого больше нет. Никого, только они и собаки.
Братья идут вдоль по улице, к лежащей в отдалении реке. Большой и ленивой, будто наполнен непроснувшейся, оттаивающая весной, сине-глянцевая змея. Смеркается. Воздух наполнен приглушенными голосами, отдаленным, тающим смехом. Звуки появляются и словно падают в сумерки, как будто с обрыва вниз. Сашка смотрит на брата и его душа наполняется томлением. Нежное, теплое, вкрадчивое сочится в его душу, будто хмель. Он прикладывает бутылку к губам, продолжая идти и косясь на брата. Его наполняет что то такое теплое и мягкое, будто растопленный мед. Томление. Он уже не понимает что говорит Димка, он просто слушает его голос, такой же сиреневый, как вечер. Обрыв, зелень травы на откосе кажется Димке не зеленью а яшмовыми отблесками, там внизу ленивым полозом река, укутавшись в туман, тайно и скрытно течет. Набегает тучка, по плечам Димки стукает каплями. Весомо, будто пальцем кто тыкает, окликая.
- Дождик пошел — оборвав фразу на полуслове, говорит Димка.
- Сейчас он пройдет, - отвечает Сашка, снова прикладываясь к бутылке.
Димка не продолжает рассказ, он почему-то замолк и идет рядом, просто молча, словно боясь словом нарушить, спугнуть что-то легкое, теплое, сиренево-серое, шепчущее и пугливое, что объединило их, словно опасаясь порвать теплую паутинку.
Они идут к реке, в молчании и соединении взглядами, вдруг осознавая оба, что они часть друг-друга....а еще чего-то большего что зовется весна, родство, и Вселенная...
На небе, сквозь легкие кудели сиреневых облаков, проявляются звезды...
Словно протаивают, как белоснежные глазки подснежников сквозь слежавшийся снег.
- А знаешь, - говорит Димка — я ведь люблю тебя!
- И я люблю тебя...тоже...- отвечает Сашка, вдруг вскинув голову.
- Брат..- выдыхает Димка и глаза его отражают небо и реку в нем.
- Брат...- эхом отзывается Сашка...
Небо летит, тучи проносятся пухом перелетных птиц, подчиняясь упорному и настойчивому ветру, и звезды отражаются в реке...

Весна. Вечер. Ветер

Джерри познакомилась с Томом в сети.
Ее ник был Джерри, когда она его выбирала, она не думала ни о легендарном мультфильме, ни о забавном мышонке, нет, просто ее звали Евгения и потому она выбрала то, что ей показалось созвучным. Это уже потом, когда ее задолбали вопросами любит ли она Диснея, она поставила на аватару симпатичную физиономию хитрого мыша.
Джерри было 13, когда она впервые вошла в сеть и начала свободное плаванье в бурном океане сетевых страстей. Она мелькала то на одном, то на другом сайте. Знакомилась, общалась, ругалась, заводила друзей, вступала в коалиции, участвовала в холиварах, копила картинки, собирала симпы, делала записи, переживала, когда кто-то ругал ее, радовалась, когда кто-то хвалил...
История Тома и Джерри. Любые совпадения ситуаций и персонажей - случайны.

Можно читать.

Так оно и есть. Неоднозначный.

Да, я люблю....большие машины. Огромные ангары, полные ревущих труб, вспышек электросварки, фонтаны горящего металла, я люблю, когда вздыхает и гудит так, что содрогается земля, когда бьется огромное стальное сердце, когда с тяжелой пластикой движется бронированное тело тягача, когда лениво раскручивается огромный винт турбины, когда, словно глаза зверя вспыхивают реактивные сопла....
Но все это...только....
Сублимация. Отголоски и дрожь чувственных воспоминаний.
Я хотел бы вернуться домой.
Где взрываются вулканы, осыпая все вокруг пеплом и искрами, где вздымается столб огня, и душа всех живых существ наполняется ужасом и восторгом, заставляющим бежать так, что сердце грозит выломать грудь и улететь вперед, туда, где деревья так высоки, что облака ночуют в их кронах.
Туда, где с поднебесных скал обрушиваются тонны воды и тяжелые валуны кипят, словно галька в роднике.
Туда, где живые существа ступают по земле так, что в их следах многие дни стоит дождевая вода, и рев одного над поверженным телом другого слышно так далеко, что от этого эха в далеких горах испуганно вспархивают сотни летучих мышей, поднимаясь тучей в аметистовый небосвод где уже появились робкие первые звезды, которых так много ночью.
Туда где Луна так велика, что закрывает пол неба...туда...
Где когда-то... я был своим...
Смотреть

Да, ты всегда была не_такая_как_все.
И эти "все" смотрели на тебя с подозрением.
Это было, вспомни, девочка...
Это было, теперь уже тебе позабылось.
Теперь, когда ты прошла по сердцам мужчин, как кошка лапками.
Где-то нежно и мягко, а где-то коготками.
Где-то и кто-то не могут забыть твоих нежных лапок и звонят по пьянке высказывая сумбурное и бессвязное...
Но твоя судьба была не в них, а в ней.
А она демоноангел...
Светящееся в кромешной тьме существо.
И ты, вдруг, увидела ее радужную сущность, и твое существо вскрикнуло беззвучно, зажмуривая глаза.
Как вспышка, как разряд, как радиация - она вошла в тебя.
И заполнила.
Мягким пропитыванием, мимолетным просачиванием, скрытым проникновением, нейроинфекцией.
И ты стала ей бредить, грезить, думать, ждать, мечтать.
На ее болезненной почве выросли воздушные замки...
Где ты миллионы раз освобождала ее от дракона, тысячи раз жила с ней долго и счастливо и сотни раз умирала с ней в один день...
И встречала ее за Порогом.
Так, Рыжее пламя, стало светильником и лампадой, молельной свечой в твоем личном храме.
Ты больше не можешь жить без своей религии.
Без своего Рыжего_Идола.
Поклоняйся, мое сладкое существо, приноси свои жертвы, радуйся восхождению Бога...
Но помни...
На тебя...
В момент твоего сна, во время твоей молитвы, в минуты счастья и радости...
Смотрят на тебя и твои Демоны.
Их глаза черны и яростны, как угли, как подгорное пламя - их души, как гейзеры их чувства, как изморозь их мысли..
Застывшим беззвездным вакуумом их помыслы о тебе, о, любящий рыжее пламя...
Они смотрят из пустоты изгнания.
И помни всегда..
Один из них...
Я...

- Ты знаешь, что мне сказали? - Мет улыбается, и невзначай падает на покрывало.
- Что? - Кирилл стягивает свитер и его грудные мышцы видны Мету...так, чтобы Мет заметил.
- Мне сказали, что красные стринги на люстре - к деньгам!
- Бля - выдохнул Кирилл...- ну что же поделать...я никогда не носил стринги - он фыркнул.
Мет посмотрел на него с плоскости одеяла...такого, под леопарда и сказал:
- Послушай...осел ты...неужели мне придется купить стринги, чтобы повесить тебе на люстру - Мет хихикнул, и без перехода добавил - я сегодня кавайное бессмысленное неко...и мррряу...
Кирилл посмотрел на Мета, сверху вниз.
- Значит, ты кавайное бессмысленное неко? - и он расстегнул пряжку ремня.
- Хах...- сказал Мет и фыркнул, упруго вскочил и добавил: - все это лажа на самом деле - он подошел к столу, на котором тихо мерцал комп с его, Мета, блогом...ожидавшим популярности в бумажном варианте. Мет порылся в поисковике, наклонившись к компьютерному столу.
- Да, я животное - ухмыляясь сказал он, и ткнул пару раз мышкой.
- Смотри и слушай! - Мет оскалился и запрыгнул задницей на стол и уселся, болтая ногами и улыбаясь нагло, как хулиганистый подросток.
В экране появилась лицо БГ с классической козлиной бородой, а из колонок понеслось:



Мет сидел и блистал зубами на Кирилла, отмечал его выражение лица...
Кирилл подошел и оперся рукой о стол, рядом с бедром Мета.
Музыка играла...
Кирилл слушал. Оба они улыбались.
И Кирилл протянул руку и расстегнул Мету молнию на ширинке.
Мет откинул голову, все так же болтая ногами.
- Я люблю тебя! - сказал Мет, и положил руку на плечо Кириллу.
- И я тебя, тоже, пират! - сказал Кирилл...
Рука его сжалась там, в штанах Мета.
И понеслось снова, весело и...кайфно.

- Я хочу есть! - сказал Малыш и улыбнулся, улыбкой Будды.
Его улыбка коснулась его черной водолазки, в кавайном экстазе соприкоснувшись.
И это сочетание возбудило дух Кришны.
- А я хочу тебя! - сказал Большой.
Малыш сделал мордочку: а ты маньяк, а я кавайное неко!
А Большой только фыркнул и спросил: что, сделать тебе кофе?
- Муууууу....промычал Малыш, ну сделай! - и демонстративно дернул губой и виртуальным хвостом. Что, с позиции Будды должно было означать: все тщетно!
- Хорошо - кивнул Большой, и сосредоточенно уставился на электрический чайник.
- Я не могу тебя угадать, впрочем ты всегда хочешь, в этом можно быть уверенным на 120 процентов! - Малыш уселся в кресло, так несуразно стоящее на кухне, и внимательно рассмотрел пояс Большого. Это был добротный ремень из грубо выделанной кожи. "Этим хорошо пороть." - подумал Малыш, но скромно смолчал свои мысли.
- Послушай! - вдруг обернулся Большой - если ты хочешь есть - я пойду и куплю!
Малыш поднял на него глаза в изумлении, помедлил...
- Знаешь...если тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не трудно, купи креветок - я умею их жарить!
Большой развернулся и посмотрел на Малыша, улыбнувшись неожиданно:
- Мне не трудно.
Он сделал несколько шагов и оказался в прихожей, что являлась продолжением кухни в этой маленькой квартирке, которая вытерпела сотни мимолетных пар.
И развернулся и натянул куртку, стащив ее с вешалки.
Малыш просто смотрел на него."Он хочет сделать мне...хорошо? Он хочет мне сделать приятно. Он хочет чтобы я был сыт и...любил его? Он ...хочет?
Малыш изумился до грани слез.
Никто его, Малыша, никогда не обихаживал, никто не дарил ничего, кроме дежурного букета гвоздик. Или тюльпанов. Никто его, Малыша, не кормил, кроме лимита в клубе. Никто о нем, о Малыше, не заботился. Только расплачивались. По тарифу. Малыш почувствовал странное, щемящее чувство. Которое понуждало дыхание остановиться, а слезам - проситься наружу.
Малыш проглотил это и глухо сказал: Иди! - И улыбнулся.
Дверь щелкнула.
Малыш остался один, созерцая закипающий чайник.
"Боже мой!" - думал Малыш, слушая шум воды. - "Боже мой, он хочет, чтобы мне было хорошо, помимо и не смотря, что он хочет меня..." Малыш встает и снимает чайник. Он насыпает две ложки кофе себе и две ему. И ложку сахара. И думает: "Боже мой...неужели это правда?" И Малышу вдруг несуразно хочется плакать.
Малыш делает кофе и ждет.
И щелкает дверь и Большой пахнет морозом и говорит: Как ты сказал, они толсты! - улыбается.
Малыш поворачивается и глотает все те слезы, что копились в нем.
- Скорее их под воду, они должны растаять!
И смотрит, как Большой раздевается...
А дальше...
Дальше Будда снизошел до незначительного Малыша.
И Малыш жарил креветки, рассказывая Большому случаи из детства.
А Большой созерцая Малыша, глазами Кришны упоминал свои.
А потом они ели ароматных жареных морских гадов и оба были в нирване.
А потом Малыш сказал: "Раздень меня сейчас!" - и сам стянул свитер.
А Большой сказал: "Я никогда не видел ничего лучше!"
И взял его на руки. Вдруг.
И Малыш выдохнул и прикрыл глаза.
А постель пахла морозной свежестью Мифа... но им было не до рекламы.
Они любили друг друга.
Большой первый раз, как Кришна, обнимая его всего, а Малыш первый раз как Будда - прощая всем, кто был до него.
Они просто стали тем, кто может быть вместе. Случайно, вдруг и после и навсегда.
Когда дрожь и испарина коснулись их тел - они вдруг поняли это.
Кришна и Будда соединились.
В один момент существования, в одном вдохе Мироздания в одном вскрике Вселенной.
Двое стали одним.
И захлопнулось Время, словно белая дверь.
- Я никогда тебя не брошу... - сказал вдруг Большой.
- Я никогда не уйду! - ответил Малыш.
И настал Армагеддон.
И занялась заря мира.
Их мира.

А он сказал мне - я хочу, чтобы ты был мне первым.
А потом танцевал и говорил очень много.
Я смотрел...
Отчего бы мне не попялиться на красивое?
Я смотрел и улыбался.
И думал - счета фактуры, завтра позвонить тем, кто по отсроченному платежу и еще поставщикам насчет кетгута...а шеф - урод - я так думал, когда смотрел на него.
А он танцевал и его глаза блестели в свете разноцветных прожекторов.
"Не потей. мальчик" - думал я лениво.
Все это для меня слишком просто. Все это щенячье обольщение...Впрочем, это сладкое пузико, этот розовый писюлек...с кисточкой щенковой...
Я усмехнулся и вытер губы после текилы. Соль на губах.
Он танцует а я слушаю шепот в голове.
Он младше меня на 15 лет и он все еще ребенок...
А я был старым с рождения.
Я уже был старым когда он родился.
Потом мы выходим в ночь и в звезды. Бредем куда-то без цели.
Он так много говорит! Он говорит, говорит, говорит...избитые истины.
А я понимаю, что для него они новы. И я вспоминаю Экклезиаст: а что было, то и будет...
Вечер. Снег талый, лужи черные и блестящие...фары в переулке...
И я сейчас сижу на качелях под яблоней...кругом слежавшийся снег, около ноля, туман надвигается от реки...
А он стоит напротив и распинается.
Я смотрю на него и думаю:
"Трахнуть его в подъезде ближайшей пятиэтажки, или сначала подарить ему кольцо с аметистом?"
Для меня это проблема..
Я не понимаю его.
Во мне только простое пламя.
Фиолетового цвета.
Я могу его убить одним движением.
И наступит тишина.
И простота.
Но я просто закрываю глаза.
Пусть...

Геккон- предвкушение. И начало. Кто кого съест?
Треша нет, одна романтика.
Кто не знает, но интересуется о чем речь - задайте вопрос мне в ЛС.

- О, милая моя, скажи же мне, ответь,
Зачем среди цветов ты воспеваешь плеть!?

Чем больше ты кричишь - тем я больнее бью
Зачем же превращать в безумство страсть мою?

Стараюсь мягче быть - ты злишь меня в ответ,
А в ярости моей любви в помине нет.

Ты для чего, мой свет, играешь на краю?
Ведь я же так тебя когда-нибудь убью!

Потом мне жаль тебя так сильно, что хоть плачь,
А я же не садист и вовсе не палач!

Ведь слабость показав ты открываешь дверь,
За ней не человек, за нею дикий зверь.

О, милая моя, ведь я в тебя влюблен!!!
- Я вовсе не слаба, нет...это ты силен!!!

слеш\яой геккон. Кто интересуется - шлите мне писмы в ЛС)

Да, это так...
Я никогда не смогу сказать это словами, но ты прочитаешь это в символике букв.
Твоя рука прекрасна, как февральское солнце.
Она греет, она гладит, она дарит надежду...
И тут же обжигает морозом.
За которым следует жар...покалывание, расширение, тягость.
Расслабление, слезы и нирвана.
Умереть и родиться.
Твои руны на коже, белой змейкой по золоту.
Мой шаман, мой господин.
Мой учитель и мой ученик.
Мое животное и мой дух волка.
Бей меня и...ласкай меня между ударами....
Ослепительный блеск боли.
И проникновение в меня.
В самою суть, в естество.
Приятное наполнение теплом.
Ты прикасаешься то нежно, а то морозом.
Ты февральское, двоякое солнце.
Мои чувства сбиваются с ритма, как и дыхание.
Обжигающий удар, дарующий нежность.
Ты Мастер Руки.
Твои руки делают меня...
Настоящим.

- Я купила мяса! - Олька радостно улыбается в дверях, румяная.
- Ох епта, зачем же ты столько набрала?? - подхватил сумку.
- Да как то так, случайно получилось - улыбается, заглядывая в глаза снизу вверх.
- В следующий раз, когда ты скажешь, что пошла за кофе, я тебе не поверю. - улыбнулся в ответ, пошел на кухню и принялся раскладывать продукты.
- Ну, ты же забыл в тот раз.
- Да, забыл - виновато закивал.
- Ты что-то груженый последнее время, - обняла за талию, уткнулась между лопаток носом.
Теплое чувство внутри и легкий укол стыда.
- Да, знаешь, что то все навалилось и на работе и вообще много мыслей. Я просто думаю обо всем сразу. Да и вообще наверное я напишу на отпуск. - пересыпал сахар в банку.
- Слушай... знаешь - обошла спереди и заглянула в глаза. - Знаешь, я боюсь, я чувствую себя неуверенно. Мне страшно.
Ден отложил сахар, обнял, подтянул ногой табуретку и сел, посадив ее на колени.
- Давай поговорим. Расскажи мне по порядку, чего ты боишься?
Она отвела глаза, подумала, глядя в окно. Оконный проем отразился в ее глазах ярким прямоугольником света.
- Ну... хотя бы того, что жизнь поменяется и я перестану принадлежать самой себе. Я делаюсь зависимой от того, кто еще не родился. И я чувствую себя уязвимой... и я боюсь стать некрасивой - пронзительно глянула в глаза - я боюсь, что ты перестанешь любить меня, как прежде.
Фыркнул, ткнулся носом в плечо.
- Я не над тобой, я просто смеюсь, потому, что я тоже этого боюсь. Того, что ты перестанешь меня любить. Что ты увлечешься ребенком и он вытеснит меня из твоего сердца.
- Нет, нет, этого не будет, это совсем разные вещи.
- Я понимаю, разумом понимаю, но ты спросила про страхи - я отвечаю тебе, погладил ее по плечу. - Возможно, нам следует завести собаку, маленького щенка, мне кажется это в какой-то степени даст нам понятие о детях.
Недоверчиво заглянула в глаза.
- Мне кажется, это не одно и то же. Щенок не может помешать нам заниматься сексом. - И вдруг в глазах плеснулось что-то, хитро сощурилась.
- Ах ты развратная девчонка - разулыбался, сверкая зубами, потянул за волосы на затылке, запрокидывая ее голову и, помедлив секунду, поцеловал, ловя ее губы.
Оторвался, почувствовал участившееся ее дыхание под своими руками.
- Я думаю все таки, что страхи перед незнакомым - это естественно. Я думаю, что это переживают все люди. И еще я думаю, что главное то, что мы любим друг друга. Вместе мы научимся всему и все у нас будет хорошо, не бойся!
Снова поцеловал ее в губы, в шею, и обнял покрепче, прижимая к груди как маленькую.
- Я люблю тебя и хочу чтобы у нас был ребенок. Двух людей должны связывать общие интересы, творчество, дети. И вообще, я хочу, чтобы был еще кто-то, похожий на тебя. Ты очень хорошая. Красивая. Я люблю тебя и хочу быть с тобой всегда.
Услышал вдруг тихий всхлип и почувствовал как горячим промокла рубашка.
- Ну здрааааааасте! Что это еще? - озабочено отстранил ее, заглянув в раскрасневшееся вдруг лицо и ловя мокрый взгляд.
- Ни..чего...шмыг...ты такой хороший у меня! Уткнулась в шею, целуя куда-то под ухо. Я тебя люблю, Ден..шмыг...
- Так, все...тихо!
Обнял покрепче. Сердце наполнилось теплым и тягучим, словно светлый и теплый мед внутри разлился. посидел, покачивая ее на руках и поглаживая по спине, по шее под волосами.
- Все, будет день и будет пища. Кстати о ней. Давай я перекручу мясо а ты сделаешь котлеты? С пюрешкой. Хочу котлет и пюре.
- Хорошо... - она трепетно вздохнула и встала с его колен, вытирая лицо ладонями.
- Хорошо, я сейчас.
Повернулась и пошла в ванную.
Ден встал и принялся распаковывать мясо. На душе у него было тревожно и радостно как в ветреный весенний день. Его наполнило ожидание. Ожидание чуда.

Хранится тут

Это так просто....
Когда ты говоришь мне — пошли!
Так просто, когда ты говоришь мне — раздевайся и ложись!
Это так просто - слушать тебя.
Просто выполнить.
Просто раздеться и лечь, прижимаясь грудью к прохладным простыням, укрыться теплым одеялом, натянуть его на уши, ощущая как все тело расслабляется. Просто лежать и ни о чем не думать.
Смотреть как свет пробивается через морозные узоры, украсившие стекло, как играет бликами на стене, странными хрустальными отражениями.
Так просто слушать, как плещется вода в ванной, ничего не представляя, ничего не думая. Просто слушать, как ты там купаешься, слушать, словно пес.
Даже не ждать. Нет, просто лежать и слушать.
Так просто ощущать как нагревается постель.
Просто греть постель.
Просто улыбаться, даже не повернув головы на то, как открылась дверь ванной.
И слышать как ты почти бегом сюда, как откидывается одеяло.
Просто расслабленно глянуть и поймать фрагменты — плечо, рука, глаз, улыбка.
Просто улыбнуться в ответ и почувствовать как ты прижимаешься. Так просто удивиться опять на странное ощущение, когда прохлада твоей кожи как бы обволакивает твой внутренний жар. Тоненькой пленкой. Словно одеяние из шелка.
Просто снова удивиться, какая гладкая у тебя кожа. И как она мне приятна на уровне бессознательных, глубинных, животных инстинктов.
Как мне просто...
Любить тебя.
Всем собой.

Дьяволок)

Игры разума?
Опасны ли виртуальные игры?
О да, они опасны тем...
Что в них проявляется истинная сущность человека.
Кто внутри садист и трусливая дрянь, обязательно покажет это в онлайн игре, прикрывшись анонимностью персонажа, распоясавшись во вседозволенности и безнаказанности. Ведь в игре тебя не поймает милиция и в игре тебе не набьют морду по-настоящему.
А кто человек чести - тому и в голову не придет подличать, убивать новичков, переодевшись в одежду на десять уровней ниже себя, воровать нарисованный шмот, разводить на виртуальные деньги, клянчить виртуальные подачки, нахлебничать, капризничать, грязно браниться и устраивать скандалы в чатах.
Человек чести останется таким в любом мире, что в реальном, что в виртуальном.
Игр в сети много, а душа игрока одна...
Виртуальные игры опасны тем, что ты можешь сделать крайне неприятное открытие о ближних своих...
Или о себе?

Здравствуй, хозяин!
Не узнал? Пишет тебе то, что было когда-то свободным и опасным существом. Теперь я Ваш вассал, а может даже самон, а может даже покемон какой-нибудь) может быть Вы и сами к этому сознательно не стремились, но это Ваше свойство, господин, так знакомое мне свойство...
Вы ловец душ, и это для вас так же естественно, как дышать. Это ваш талант, уверен, Вы не могли бы сразу объяснить, как это у Вас получается, а, возможно, даже и не обращали на это внимание, потому что многим тварям свойственно страдать молча.
Анатомировать талант дело неблагодарное, но я все же попробую, на правах побежденного на своем же поле...
Позвольте Вам рассказать как был побежден старший демиург.
Вы долго меня прикармливали, подбрасывая наркотик своего дара, приучали к своему голосу, плели тонкую легкую сеть из слов, стихов, образов, не знаю кто Вам нашептал, какие духи, какое Провидение. Но образ маленького, мягкого и неопасного - такая вкусная наживка для опытного хищника, который много, много раз ел таких на завтрак и обед и, конечно же, на ужин при свечах.
Казалось, что я владею ситуацией, казалось и сильно... Думаю, весь этот этап можно назвать одним словом ЗАКЛИНАНИЕ.
Когда заговор подействовал я все еще не ощущал этих нежных, невидимых нитей, что теперь так скрутили мою душу, что невозможно дышать без боли.
Я уже был в силках, когда пришла пора появиться Вам, охотнику. Да, Вы нервничали, но это понятно - только гады охотятся хладнокровно! Гады да, возможно, но только не хищник, когда Вы появились, это уже был сокрушительный удар по моему сознанию, по моим оболочкам.
"Оглушение" прошло сразу, как только двери раскрылись, не знаю как я мог еще улыбаться и что-то связанное говорить - это было нереально тяжело, меня накрывало взрывом, эквивалентным взрыву 10 килотонн тротила.
Это дало Вам время для следующей атаки. Легкие прикосновения, слова, движения, взгляды...
Да, господин, Вы идеально владеете этими убийственными приемами, как и положено Богу. Богов мало, они так редки я не встречал их уже много, очень много лет, а может я не встречал их никогда? Может быть, может быть, господин мой… Вы просто так подобны мне самому, нельзя справиться со своим зеркальным отражением, в битве колдунов играет роль только кто первым кинет "Молчание". Защиты не было) зато были дебаффы)) Вы очень сильны, господин... А теперь, забрав меня, станете еще сильнее...
Так что было дальше? Дальше были Ваши глаза, Повелитель. Это самое сильное оружие Ваше. Заставив меня посмотреть Вам в глаза, внимательно посмотреть, Вы знали, что Вы делаете.
Последние оплоты моей обороны, не очень крепкой уже, может даже дырявой, проржавевшей и залатанной наспех ветошью мыслей «нет» и «не бывает», рухнули, в тот момент когда расплавленный метал, светящийся зеленым маревом хлынул в мою душу…Вы уже были во мне, повелитель. Это было наводнение, наводнение чистой энергией. Неприметно, но неумолимо, стихийное бедствие взгляда… нет больше существа с таким взглядом, нет на этой планете, это взгляд С-Той-Стороны, взгляд из Мира Снов… даже василиск не сравнится с Вами, господин мой…
После этого Вы дали мне подышать, что было очень великодушно, и очень жестоко с Вашей стороны. Я стянул последние свои силы в самые темные закоулки, запрятал мятущиеся в панике мысли, поглубже во влажную тьму самых отдаленных пещер сознания. Да, это была хорошая мина при плохой игре, но я думаю, внешне это было довольно приличное отступление, возможно я даже обманул Вас ненадолго, конечно блеф остается блефом…
На самом деле, мы визжали от ужаса на задворках нашего микрокосма, мерили шагами темные залы, бились о стены, теряя последние снаряды своего боекомплекта, паля по теням. Как только мне показалось, что я смогу пережить этот Армагеддон, как только я вкатил своим воинам лошадиную дозу боевых 300, как только все окуталось спасительной тьмой…
Пришли Вы.
Это был последний удар. Это было оружие непреодолимой силы, самое сокрушительное из арсенала демиургов.
Не знаю, применяли ли вы его прежде, но это был славный бой! Это было красиво, хозяин, и это было смертельно.
Вы просто отомкнули все свое пламя, вы выпустили его невинным жестом, словно младенец, отмыкающий клетку с тигром… Вы выпустили ваше глубинное пламя. Ничто и никогда не сравнится с огнем богов, истинным, чистым и непорочным ПЛАМЕНЕМ, что очищает самое себя.
Это яростная лава поднялась из глубины Вашего я, перетекая в меня, освещая багровым отсветом все самые темные закоулки, все самые тайные места, выжигая все на своем пути…
Этому нет преград. Это высокие энергии, мой господин, концентрат Вашей силы, пламя вырвавшееся на СВОБОДУ.
Нам некуда было больше укрыться и мы погибли в Вашем огне, очистились, вспыхнули искрами и улетели в небо к вечным звездам, что светят и демиургам и траве и речным ракушкам и птицам и людям...
Потребовалось несколько дней, чтобы осознать этот крах. Не знаю, хотели ли вы сделать то, что сделали, может неосознанно, может где-то на краешке сознания, но Вы сделали это. Вы завладели моим сумеречными миром, миром полным когда-то теней и полупрозрачных образов, колеблющегося марева, миром прозрачных нефритовых вод и перламутровых закатов, миром вечерней зари и облаков из злато-розовой кисеи.
Миром теплых ночей и хрустального темно-синего неба.
Нужен ли он Вам?
Не ведаю…
Сейчас я сижу на самом высоком пике в опустевшей вселенной, носившей когда-то мое имя, и смотрю на океан пламени, волнующийся у самых моих ног. Вы теперь повсюду здесь, повелитель. Куда не кинь взгляд – везде Вы, мой победитель, мой господин и лорд. Я плачу сейчас и мои слезы падают в Ваше пламя. Я плачу от боли и я плачу от восторга. Спасибо, господин теперь в моем одиноком мире есть вы – это неизъяснимо мучительно и это СЧАСТЬЕ.
За сим, пока остаюсь оплакивать прошлое и привыкать к настоящему.
Ваш ручной демиург.
ЗЫ мое имя сгорело той ночью. Дайте мне новое, а то непривычно как-то…

Я видел звезды, они отражались в крышах.
Я слушал ветер. Он донес до меня шепот Великого Древа.
Я раскладывал руны ночью. И стал совершенно спокоен.
Мое имя - давно только символ. Росчерк кровью на камне.
Моя жизнь - только блестящее зеркало.
Помнишь ли ты, что бить зеркала - к несчастью?
Знаешь ли ты, что с плетью нужно уметь обращаться?
Думаешь, что ты уже мастер?
Достигнуто ли совершенство и превосходство?
Получено ли, заслужено ли, есть ли силы наказывать?
Посеявший ветер - пожинает бурю.
Тысячи осколков - ранят тысячекратно.
Плеть больнее всего бьет неумелую руку.
Хуже всего - попасть в свою ловчую яму.
Пропоров потроха о обструганные своей рукой колья.
Против кого ты идешь? Против руны Смерти?
Против исчадия ада, против символа зла?
Боже правый...тебе ли тогда тягаться?
С блеском клыков во тьме.
А если наоборот?
Разве можно бороться со Светом?
Свет - сам по себе приговор.
Неразумно. Бессмысленно. Пусто.
Я говорил с ветром.
Я раскладывал руны.
Я смотрел вверх.
В черную пропасть неба.
Я видел твое отражение, там на крыше.
Знаешь, как говорили старые-старые люди?
Легкие, как эти листья. Твердые, как эти камни.
Они говорили так, незамысловато:
Твое дело - тебе же в тело.
Ты прочитал сейчас.
Я кивнул. И улыбнулся.
Ты - всего лишь...
Самоубийца.

Тавро и ошейник.
Господин идет.
Между людей.
Не касаясь даже складками своих одеяний.
Господин идет.
Не замечая взглядов.
Не оборачиваясь на вопли.
Не глядя в глаза.
Господин идет.
Очень редко господин останавливается, отразившись в диких и прекрасных глазах. Подойдет ближе и будет долго смотреть, не касаясь.
Ибо если он прикоснется кончиками пальцев - значит он выбрал. И алое тавро обожжет грудь.
Сквозь кожу.
Сквозь мышцы и ребра.
Он поставит тавро на твоей душе.
Навсегда.
Если ты хочешь. Если ты можешь. Если ты уверен. Открой свое сердце и получи обжигающий знак.
Господин идет.
И существа с алыми знаками идут за ним следом. Это его рабы.
Рабы идут.
И глаза их светятся, когда они смотрят в спину ему.
Господин идет и на шее его ошейник.
И от каждого алого знака тянется цепь к нему...
Господин поднимается все выше. Туда где не слышны голоса земли. туда, где только камни и ветер. Туда где яростный океан неба. Туда где никого больше нет. Выше и выше. Туда где каждый шаг может стать шагом в синюю бездну. Он знает, что может разбиться. Но делает шаг за шагом. И только когда скалистая пасть алчно распахивается под ногами - господин улыбается. И чувствует себя живым. Господин улыбается и чуть наклоняет голову. Цепи натягиваются и рабы улыбаются ему в спину. И господин останавливается не успев шагнуть в пропасть. Господин делает шаг в сторону и начинает спуск. По ту сторону Перевала. туда где в долине шумит базарами, машет крыльями ветряков солнечный город. Он снова пойдет мимо и между. И коснется кого-то кончиками пальцев...
Может быть...
И снова дальше и прочь. Вверх...
Тавро и ошейник.
Чем больше знаков - тем больше цепей.
Они не дают ему уйти.
Он не дает им остаться.

Амиго, амиго ми...

Когда во мне ты, в самой интимной глубине, до боли до страсти, почти до экстаза...
Но не давая завершения...
Я плавлюсь и таю, как воск перед ликом огня.
Ты внутри меня, ми амиго!
Ты оставляешь во мне свою часть.
Я ощущаю ее физически, где то глубоко, даже не в центре себя, нет, под крестцом.
И оно плавит меня своим горячим присутствием.
Заставляет меня быть покорным и думать о тебе с каждым движением, с каждым жестом.
Каждое мое побуждение становится твоим. Ты забираешь меня, амиго...
Когда оставляешь во мне...
Свои мысли.

Дурман белорогий
Пойди прочь с дороги!
Красавка-змея
Пойди прочь от меня!
А душица-душа
Для сна хороша.
И мята пушистая
И липа душистая.
Травы сон нагоняют,
Дети все засыпают.
И ты засыпай.
Баю бай, баю-бай...


Это для деток легкий заговор- колыбельная. Почти невесомое воздействие, как по головушке погладить. Это моя ручная работа.
Всем сладких снов. И доброго здоровья.
И здесь еще от всех скорбей в русской традиции Сгорит
И на здоровье, особенно когда уже собрался болеть в строгой русской традиции Крепкого!
А это на удачу и для приобретения сил Лесной шепот

Погрейтесь, кому холодно...


Пустыня сияла...
Жаркое марево, полдень. Три чахлых деревца бросали жидкую, сероватую тень на утоптанную до каменной твердости землю перед бунгало.
Пабло зевнул и с хрустом почесал щеку.
“Нет, я побреюсь, побреюсь как только станет чуть прохладнее...”
Мысли Пабло были такими же зыбкими и неверными, как марево над дорогой.
Даже мухи, что утром кружили под потолком устали и усеяли потолок черными точками.
“Чтоб вы все передохли!” - Подумал Пабло о мухах.
Пес, лежащий под порогом вздохнул, поднял голову и чихнул. Приподнялся на передних лапах, растянул губы в сардонической гримасе и с ожесточением почесал подмышку задней ногой. С тем же хрустом и скрежетом, что и Пабло.
“Чтоб вы все передохли!” - Подумал пес о блохах.
Жара стала почти осязаемой, тугой и душной, словно литая резина.
Пабло подумал:
“Над полить деревья!” Но не сделал даже попытку встать с шезлонга, на котором лежал, задрав ноги на стул.
“Надо полить деревья!” Подумал пес, но тоже не шевельнулся, хотя мочевой пузырь ощутимо давил в подбрюшье.
Там за окном, над горизонтом собиралось легкое мутноватое облако.
Пабло посмотрел на него из-под ресниц.
Пес коротко скульнул и снова ожесточенно заскребся.
“Уж не буря ли собирается?” - Пабло подпер ладонью небритую щеку и принялся изучать дымку у кромки красноватой земли с все возрастающим омерзением. Уголки его губ чуть опустились, а зеленоватые глаза скрылись за частоколом длинных, как у куклы, ресниц.
“Будет буря! Блохи злые как черти!” - Подумал пес, и, прекратив чесаться, посмотрел туда же, куда смотрел Пабло.
В стекло сыпануло песком, словно кто то кинул его полной горстью, наотмашь.
Пабло озадачено поднял бровь.
“Черт побери! Если будет буря, дона Джади наверняка не приедет!” От этой мысли Пабло ощутил вдруг отчаянную и внезапную обиду, такую сильную, словно был ребенком и у него отняли последнюю конфету. Пабло встал и открыл дверь.
– Тито! Иди сюда! Будет буря, малыш! Что скажешь, ты тоже огорчен? - Пабло пропустил пса в двери.
- Ведь если будет буря - не будет красотки нашей - доны Джади, И никакого тебе фахитас, никакого пива и никакого....Вообще ничего, вовсе ничего, друг мой Тито!
Пабло обхлопал пыль с желтых боков пса и плотно закрыл за ним дверь. Пес лизнул его руку и прижал уши.
“Черт побери! Никакого фахито!” - подумал пес. Будет буря – не будет доны Джади, что приезжает каждое воскресенье, после чего в бунгало целый вечер оживленные голоса, смех и визги. И хотя дверь всегда закрыта, утром тонкая женская рука всегда выносит плошку с объедками, и растрепанная, словно дикая, древняя богиня, сложив руки на груди женщина смотрит, как пес, давясь и содрогаясь хватает куски, виляя пропыленным хвостом. И она улыбается рассеянной улыбкой, а Пабло на утро весел и оживлен, и часто треплет Тито по голове. “Черт побери...”- снова подумал пес, вздохнул, покрутился на месте и лег на циновку у двери.
Пабло некоторое время смотрел в окно, за которым уже раскачивался на ветру и уныло скрипел кусок жести, оторвавшийся с крыши в прошлую бурю.
Понурившись, он вернулся на свой шезлонг, пошарил под ним рукой и достал початую бутылку текилы. Приложился к горлышку, хлебнул и сморщился. Затем он лег, все еще держа бутылку в руках и думая о том, как несправедливо устроен мир, о пустыне, бензоколонке, куске жести, что надо будет прибить и о доне Джади немного, но уже не словами.
Пес положил морду на вытянутые лапы и смотрел на Пабло, отражая его тоску в своих янтарных глазах.
Через некоторое время они оба заснули под завывания все усиливающегося ветра. И обоим им снилась красивая жена хозяина этой богом забытой бензоколонки в пустыне Чиуауа...
Благословенная, смуглая, чернокудрая и пышногрудая молодая женщина. Им снилась дона Джади...
Но... в несколько разных аспектах...

Взгляды, подобны золотым стрелам.
А грезы похожи на темно-синее полотно.
Такое дымчатое, с муаром, с мороком полунамека, полужеста, недосказанность, проявляющаяся так же четко, как приговор.
Ты любишь меня так же, как я люблю тебя.
Любовью своего среди чужих, любовью шпиона, любовью изгнанного, запретным, скрытым, подавленным обстоятельствами чувством.
Мы отличаемся лишь в оттенках. Ты более насыщенный. Ты синий.
А я более скрытный. Я палевый муар.
Вдвоем мы создаем этот китайский шелк. Тонкую ручную работу, наполненную теплотой сердец.
Наша любовь подобна росписи по шелку.
Искусство.
Взглядов, жестов, мимолетных прикосновений.
Ткачи, неустанно, с любовью, прилежно ткущие эту небесную ткань.
Маленькие паучки, чья жизнь мимолетна от весны до осени.
Эфемерные создания...
Создающие...
Божественную сущность.
Любовь.

Древний город Аркан.... Магмельд...
Прекрасное место для прекрасных существ.
Клан Z почти весь переродился.
Я Волшебник Фео
Темный Эльф 85 уровня.
Я достиг успеха ))



Дальше красивее!