Алексей открыл глаза... Сквозь начавшую пробиваться к свету нежную листву на привычном месте в паре сотен метров он увидел церквушку 15-го века, окружённую деревьями. Тут Алёше показалось, что несколько ветвей одного из деревьев как-то слишком раскачивались. "Мальчишка что ли там сидит? - пригляделся Алёша. - Нет, тёмный и мохнатый... Чёрт?! Нет, откуда чёрт около церкви может взяться? Тьфу! Чертей вообще нет! Совсем я спятил. Но кто-то же качается... и явно на меня смотрит... Медвежонок?! Точно!" Алёша бросился к шкафу, где лежала подзорная труба, трясущимися от нетерпения и понятной слабости руками вынул её из футляра, стремглав вернулся к окну... Но увидел лишь всё ещё раскачивающиеся ветки. "Привиделось. Откуда медведи в центре города? Не отошёл я ещё", - решил Алексей и занялся наконец уборкой, поминутно поглядывая в окно.

Приведя дом и себя в порядок, охваченный неясными, но приятными ожиданиями, он сел за компьютер. Тут же пришло письмо с Зелёного континента: Лена устроилась, вот она с кенгуру, вот милый мишка коала, она скучает, много вакансий, приезжай, сразу уйду к тебе, люблю... "Потом отвечу... что-нибудь", - решил Алексей, прислушиваясь к сердцу. Оно билось ровно и безразлично.

Он ещё раз взглянул на коалу. "Кругом мишки... Какой хорошенький. А точно коала - медведь? Спрошу у Яндекса... Да, сумчатый медведь. И какой же он соня, если фоткам верить". Алёша кивнул, улыбнулся и подмигнул мишке. Мишка хихикнул и подмигнул в ответ. Алёша рассмеялся почти до слёз и протёр глаза. Когда они раскрылись, с экрана на него уже смотрела белочка, милая, именно таких белочек, как в детских книжках, с кисточками на ушках, он и любил больше других. "Ах, ну да, у меня же заставка так настроена", - сообразил Алёша, улыбнулся и белочке и спросил, как её зовут. "Ия", - ответила белочка. "Что же это за имя такое странное?" - удивился Алёша, протягивая руку к малышке. "Мама говорит, что я очень люблю всем помогать и при этом напеваю: и я, и я, - захихикала, затрещала Ия, запрыгнув на мохнатую лапу. - А ты, Медведик, куда путь держишь? Тебе помочь? Можно я с тобой?" - не дожидаясь ответа ни на один из вопросов, тут же выпалила белочка и, судя по всему, на все вопросы она себе уже ответила.

Медведик ещё раз улыбнулся и кивнул. И пошли они к дальней поляне, с одной стороны которой начинался крутой холм. Там между корней деревьев собирался мишка вырыть себе новую берложку, потому что уже последний месяц лета и пора было готовиться к зиме, когда в приятной дрёме можно до весны ничего не делать и сосать, сосать свою лапу. Мишка знал, конечно, что на лапу он будет просто дышать, отчего шёрстка намокнет и кто-то решит, что лапу медведь сосёт. Но даже подумать о том, что он будет до весны один-одинёшенек вдыхать постепенно ускользающий, тающий аромат лапки, которой всё лето шарил в медовых ульях, не хотелось. Зато под нескончаемую трескотню попутчицы он вспомнил, как заранее договаривался с охранными собаками, что много мёда за раз брать не будет, но аккуратно закроет ульи крышками (а какой собаке захочется строить из себя героя, защищая не хозяина, а каких-то жужжалок? которые, сколько у них ни возьми, с удовольствием насобирают сладкого нектара ещё и ещё - вон как солнышко припекает, сколько луговых цветов вокруг - для этих крошечных зебр скачки с лепестка на лепесток не работа - кайф).

И в таких приятных размышлениях выбрал Медведик на крутом склоне выступающие из земли подходящие корни, которые потом будут обрамлять вход в его жилище, и сноровисто начал грести лапами, сначала передними, а потом, по мере углубления в свой новый домик, и задние подключились.

Маленькая Ия попрыгала-попрыгала вокруг и по мишке несколько раз пробежалась, тот и не заметил такой фамильярности, а Ия мишкина шёрстка очень приглянулась: тёплая, упругая и нескользкая, на ней и полежать можно, раскинув лапки и помахивая хвостиком, выискивая на небе пушистых белых товарок, и зарыться, спасаясь от холодного ветра, а если и своим хвостом накрыться... Но мишка тем временем углубился в норку настолько, что Ия осталась для отдыха (от чего отдыха, малышка?) одна покатая медвежья попка со смешным хвостиком. "Да, с таким хвостиком с дерева до другого не долетишь, - подумала Ия. - Потом не забыть спросить, зачем ему такой нужен". Спрыгнула Ия на травку, отошла от медвежьей норы на несколько шагов, прицелилась - и быстро-быстро заработала лапками.

Когда уставший, но довольный собой мишка вылез из домика и уважительно посмотрел на результат своего труда, он услышал тоненький всхлипывающий голосок, обернулся и сразу увидел Ия, которая лежала перед крошечной ямкой, в которую поместится разве что пара перепелиных яиц, почти до краёв наполненную слезами. А дальше мишка взял плачущую Ия на ручки, отнёс в берложку, положил в кроватку, напоил мёдом и... Не спрашивай, как, читатель, это же сказка.

И так понравились Медведику и белочке Ия их восхитительные объятия, что не заметили они, как вокруг стало белым-бело. Как-то проснулись они утром от странного шума... Где? что? - понять не могут, даже испугались оба, особенно Медведик - Ия-то что бояться? Медведик защитит. Лежат, боятся... и вдруг Ия захихикала: "Медведик, это у нас в животиках от голода булькает!" Мишка засмеялся тоже, на радостях с Ия ооочень хорошо наобнимались, и собрался Медведик в ближайшую деревню за провизией.

А Ия тем временем прибралась в доме и покрутилась у зеркала, готовясь к приходу Медведика. Делать было больше нечего и решила она погулять по окрестностям. Выходит из берложки, а полянка встречает белоснежным пуховым ковром, искрящимся разноцветными крошечными солнышками, а само солнышко на голубом небе хоть и не припекает, но ласково согревает.

Прыгнула белочка на ковёр, утонула в его... эээээ, а пуховые ковры бывают?.. пуху, легла на спинку и стала выискивать на небе подружек - облачных белочек. Солнышко сияло ярче, под беличьей шубкой становилось приятнее и Ия, поздоровавшись с очередной белочкой, на минутку закрыла глазки... и уснула.

И уже не видела, как новая подружка стала порошить мягкими и нежными снежинками, которые падали и падали и скоро совсем скрыли под собой размечтавшуюся Ия. И тихонько счастливо посапывая носиком, хотя Ия и закрыла свои прекрасные глазки, но продолжала видеть, как на небе к подружке белочке подплыл белый-пребелый кучерявый медведик, они покружились друг вокруг друга, слились в долгом поцелуе и превратились в большую и сладкую кучку... "Как хорошо! - подумала в своём глубоком сне Ия, - Когда же мой Медведик вернётся? Тоже бы меня в кучку собрал..." - привычно чмокнула губками и затихла... А два облачка наобнимались, из них повалил пушистый снег и занёс уснувшую Ия, грезившую о своём Медведике...

Но любая облачная кучка рано или поздно кончается... Так и эта растаяла без следа, и вновь на голубом небе засияло весёлое и тёплое солнышко. Солнышко хотело порадовать обитателей леса нечастым погожим деньком, напомнить о том, что обязательно настанет весна с пением птиц и журчанием ручейков из растаявшего снега... Солнышко само размечталось о зелёной травке и своих самых лучших друзьях - больших-пребольших подсолнухах и маленьких желтоголовых одуванчиках - и не заметило, что припекло слишком сильно и только что выпавший из кучки снежок стал таять. "Ой, что я наделало!" - спохватилось наконец солнышко. Ему стало неловко и оно, раскрасневшись от стыда, быстренько стало скатываться к горизонту, за лесок. И вот небо потемнело от набежавших туч, подул северный ветер и подтаявший снег быстро прихватился морозом и превратился в толстый панцирь.

А тем временем Медведик весело шагал по лесу с большим бочонком мёда и лукошком с грибами и орешками, которые он выменял в деревне на такой же большой тюк надёрганной за целый день бересты и пару вязанок хвороста. Подходя к их с Ия полянке, Медведик громко запел свою любимую песенку Визбора про мииииилую моюууууу, сооооолнышко леснооооое. Другой медведь ему не то что на ухо наступил, но голосовые связки, конечно, попортил, но Ия очень любила, как Медведик поёт, иногда она даже узнавала мелодии, а уж песенку про солнышко любила больше других.

Но вот уже и домик, а Ия на крылечко, которое Медведик соорудил из красивых витых спиральками корешков, так и не вышла. "Пригрелась, спит", - нежно подумал Медведик, поставил бочонок с лукошком у входа и вошёл в дом. Но когда ни в гостиной на диванчике, ни в спаленке на их кроватке Ия не оказалось, Медведик не просто забеспокоился, а сердце его забилось так, что, казалось, лес заполнился огромным стадом шагающих шеренгами в ногу слонов. Он выбежал на крыльцо, огляделся, но вокруг до самых деревьев расстилалось ровное белое полотно, кое-где искрившееся от просвечивающего сквозь голые стволы деревьев засыпающего солнышка. "И ни одного следа!" - с ужасом подумал Медведик. Но он быстро взял себя в лапы, подбежал к высокому дубу, среди толстых сучьев которого они не раз играли с Ия в прятки... и обнимались, не без этого... залез повыше и внимательно оглядел окрестности. Тихо, пустынно... и по-прежнему никаких следов!

"Где же ты, солнышко?!!" - заревел Медведик со всей мочи. Уже начинающее дремать солнышко встрепенулось и, решив, что настал черёд перед кем-то оправдываться за дневную шалость, вылезло из-за деревьев, чтобы извиниться. Солнышко увидело страшно обеспокоенного Медведика, осветило полянку, и мишка в лучах солнышка в самой середине полянки приметил маленькое тёмное пятнышко - это Ия своим дыханием подтапливала ледок. Подбежал Медведик к пятнышку, разбил ледяной панцирь, бережно взял Ия на лапы, та даже не почувствовала, и отнёс в домик, в спаленку. Шубка у Ия была пушистой и очень тёплой, так что Медведик сразу понял, что беспокоиться о здоровье Ия не приходится. Поэтому он посидел немного рядом, полюбовался на свою сокровище, а потом пошёл в ванную комнату.

Когда Медведик вернулся, Ия приоткрыла глазки: "Мой милый мишка! Вернулся! Ты мне снился облачком! Соскучилась! Собери меня в кучку...". А Медведика долго уговаривать и не надо...

А потом у них было такое расчудесное настроение, что взяли они музыкальные инструменты и побренчали что в голову и лапки придёт. Ну, экспромт - экспромт и есть. Что сходу получилось, то и слушайте...

Американский конькобежец, выступавший в шорт-треке; двукратный олимпийский чемпион, 8-кратный чемпион мира Аполо Оно (справа)

- Навь и явь, инь и ян, бабочки и феромоны, подсознание и провидение... Сколь романтически или академически ни рассуждай, а суть - чудо из чудес. И ничего более поразительного быть не может.

- Поутру незнакомка снова ускользнула из пробуждающегося сознания. Открыл глаза - она растаяла. Родившееся во сне шестое чувство ещё несколько мгновений цепляется за эфирный шлейф незнакомки, но вот и оно устремляется за ней...

- Мириады ликов промелькнули перед взором, может, и миллионы. В одно мгновение всего раз в жизни я могла встретить его на совещании и в магазине, подземном переходе, метро, на горнолыжном спуске и трапе самолёта на Пуэрто-Рико - где угодно.

- И с каждой секундой тают надежды и что сон когда-нибудь обернётся явью, и на хотя бы продолжение сказочной нави. И я остался наедине с окружившим и спеленавшим устоями миром, остался точно таким же, каким был вчера, и год назад, и всегда.

- И я пошла, побежала, помчалась за ним, скатилась вниз на лыжах или колобком, как панда, взлетела в воздух и села бы рядом: "Вы в Пуэрто-Рико?" "Си, сеньора, ла исла де Пуэрто-Рико эс менор...", и это упоительное неповторимое мгновение должно было продлиться всю оставшуюся неповторимую жизнь.

- Но однажды, когда привычно ничего не жду, в этой осточертевшей безнадёжности встречаю необыкновенную женщину. Я никогда не погружался в бездонный омут её глаз, впервые качаюсь на волнах её ангельского голоса, вдыхаю её божественный аромат... И изумляюсь тому, что на изящных ножках можно парить над землёй, но лукаво при этом постукивать каблучками, чтобы лишь я догадался, что передо мной фея.

- Может, я не раз пересекала незримые дорожки его следов? Может, ими опутывались мои стопы, и чем ближе он становился, тем короче и крепче путы? Пока все дороги, что бы я ни делала, куда ни направлялась, не стали вести меня к нему, как римлянку в Вечный город.

- И с первого взгляда понимаю, что где-то её видел... гулял за ручку по парку, спасал от когтей хищников, прятался в её волосах, тонул, задыхался и, счастливый, выплывал...

- И за шаг до умопомешательства сознаю, что все эти мучительно долгие годы незнакомец из нави прятался в подсознании и ждал в яви моей встречи с его отражением. И теперь неистово наполнил меня волшебным шестым чувством: "Я люблю тебя!"

- И теперь я и навеки её заступник от всех невзгод, и услаждающий её изысканный слух менестрель, и открывший новый волшебный мир новорождённый, спелёнутый покоряющим очарованием и готовый припасть к её груди.

© Capt Cate

Да, так вот и рисовал, по квадратику. Нарисую, закрашу, нарисую, закрашу... Почему? Как подталкивал меня кто-то из будущей жизни... я сам, получается. Я... т.е. он мне не объяснял, что появятся компьютеры... гляньте-ка, как на монитор анфас смахивает... а я тогда и почему электролампочка светит, понять не мог... Не объяснял он мне... я  себе, что 256 - это 2 в степени 8, святое для программистов число, что 256-й день года отметится праздником для нашей профессии, и что именно программистом я и стану в следующей жизни. И что буду моей рукой, художника в прошлой жизни, двигать при создании этого шедевра.

Ты утренний нежный шелест листочков, с которых лёгкий ветерок сдувает росинки, а те, падая на милое личико, вспыхивают на мгновение радужками, как срывающиеся с неба звёздочки, и надо успеть загадать желание, но успеваешь лишь сказать: лю... лю... лю...

Осенний парк уже укутан белым пухом,
И в фонарях снежинки искрятся вокруг,
Но короток их век, и с лёгким стуком -
Миг - и раздавит их безжалостный каблук.

Ты ехала домой, но, отпустив кибитку,
Решила в сказке раствориться при луне.
И тихой поступью прошла ты за калитку,
И нежно таяли снежинки на челе.

Октябрь 2001-го, трагическая гибель Ту-154 над Чёрным морем. Папа сотрудничает с крымским производителем системы наведения как раз ракеты-убийцы, и его то слёзно просят, то сурово требуют приехать. Я долго и упорно смотрю на папу глазами забытого хозяевами щенка. Потому, чтобы моя печаль, всплывая несчастными взорами на ветровом стекле, не мешала ему вести машину, он звонит классной руководительнице, и под изнуряющими то барабанной дробью, то увесистой картечью разверзшимися хлябями небесными мы спешим из Москвы в один из моих родных любимых городов.

Дела на заводе были архисрочными, но недолгими. За три дня папа всё закончил, а я успела повидать повзрослевших до неузнаваемости подружек и поплавать в приятно прохладном море. Что до города, то он умирал. Возможно, на мои тинейджерские воспоминания наслоились взрослые воспоминания из будущего, а сама я тогда особого внимания на бытовуху не обращала, но и сейчас перед глазами неопрятные обшарпанные здания, разбитые дороги, перелицованные "Жигули", грязная вода из кранов и тотальное отсутствие воды горячей, как и отопления вообще. Однако всё ещё ласковая зелень деревьев, глубокое голубое небо, золотое солнышко, бессовестно просвечивающее платьица на радость любознательным мальчишкам, и неведомая в Москве и почти забытая на вкус рыба отгоняли грустные мысли. До той поры, пока мы не приехали в Керчь, где на Митридате у Вечного огня лежал наш близкий родственник, освободивший Крым и здесь погибший. Вечный огонь давным-давно потух, а денег на газ, как всегда, не было...

После депрессивного востока Ялта привиделась райским уголком. Ещё дней десять мы путешествовали в разные стороны из шикарного двухкомнатного номера за 20 долларов в день с автостоянкой, двумя огромными балконами размером с комнату и морем почти под ними. Но пора и домой.

Возвращался ли кто из позднеоктябрьского, ещё летнего, по московским понятиям, Крыма в столицу? Опустевший остров, в котором в каждом ресторанчике бармены, официанты, музыканты любят тебя последней любовью и, тщетно пытаясь сдержать слёзы, устраивают восхитительные прощальные ужины при свечах. Впереди у них долгая зимняя спячка в обнимку с кубышкой испаряющихся гривен, а ты тем временем, преисполненная благодарности, катишь по красивым дорогам, восхищаешься красками природы та й думку гадаешь, почему папа ехидно удивляется, что нигде на этой сказочной территории не построен памятник главному российскому пьянице?

Славно везёт с украинской погодой, в палитре с каждым километром всё больше золота с багрянцем. Вот и граница.

Россия встречает увядающей природой, готовыми надолго разрыдаться мрачными тучами, вид которых несколько скрашивает гладкое белгородское шоссе. И, наконец, долгожданный дождик... дождик... дождик... и... что там впереди?.. граница Курской области. Воспетые историками великая Дуга и танковое сражение под Прохоровкой проступили на десятках километров важнейшей федеральной трассы. Или тогдашнему губернатору генералу Руцкому эти воронки грели душу напоминанием о его планах бомбардировки Кремля в период противостояния парламента и президента? Папа ползёт по обочине, которая более приспособлена для движения, чем разбитое фугасами шоссе, размышляя вслух о коммунистах, демократах и бронежилете, в котором в компании с другими идиотами (прости, папа) защищал Белый дом...

И вдруг - завитые лучами весёлого тёплого солнышка кудряшки облаков, пышное разноцветье леса. Раздумья зайчиков, стоит ли надевать зимние шубки, может, в этот раз зима не придёт? Вон Патрикеевна, вроде, так в огненно-рыжем всю зиму собирается провести (положила хитрюга научную теорию Дарвина на обе лопатки). Кажется, и листочки раздумали осыпаться, радуя взоры изумрудом и золотом под синим небом.

Только короток день, накатывает печаль, но надежда, что с утра всё вокруг снова засверкает радужными искрами, остаётся. Может, ещё вернётся бабье лето? Об этом и предлагаемая вашему вниманию композиция, наигранная мной в октябре 2001-го.

1.

Кто-то видит здесь счастливого влюблённого, вальсирующего со своим воспоминанием, ещё осязаемым после встречи; кто-то - романтический ужин при свечах на плоту посреди чудесного озера... Фантазируйте, девушки! :)

Подлец, и я вас здесь отмечу,
Чтоб каждый почитал обидой с вами встречу.

Да, честь не возвратится.
Преграда рушена между добром и злом,
И от тебя весь свет с презреньем отвратится.
Отныне ты пойдёшь отверженца путём,
Кровавых слёз познаешь сладость,
И счастье ближних будет в тягость
Твоей душе, и мыслить об одном
Ты будешь день и ночь, и постепенно чувства
Любви, прекрасного погаснут и умрут,
И счастья не отдаст тебе ничьё искусство!
Все шумные друзья как листья отпадут
От сгнившей ветви; и, краснея,
Закрыв лицо, в толпе ты будешь проходить, -
И будет больше стыд тебя томить,
Чем преступление - злодея!

Надеюсь, когда-нибудь предречения Лермонтова для обсуждаемых персонажей сбудутся.

Девушка я миролюбивая, в политических баталиях не замечена и, надеюсь, такое длинное послание Борису Свешникову, в частности, и с политической тематикой, вообще, окажется первым и последним. Кто такой этот Борис? Бородатый мущщина (по внешним признакам) в летах, с явно высшим образованием, судя по грамотному письму, при этом хам и грубиян, посылающий даму в известном ему направлении из-за отсутствия иных аргументов. Я тогда случайно пробегала мимо какого-то обсуждения и вставила пару слов, за что Свешников наклеил на меня ярлык получателя зарплаты в Ольгино. В конце беседы с ним я обещала всенепременно рассказать про благородного и учтивого джентльмена... Ну и довольно об этом "мущщине".

За последние год-два распрощалась я с целым рядом прежде мной уважаемых лидеров и заметных действующих лиц либеральной оппозиции, коих при упоминании в приватных беседах всячески поддерживала. Но кто в борьбе с властным жульём примкнул к жулью бывшему, борющемуся с нынешним, кто от моего лица просит у палачей прощения, кто сам с уворованными бабками (в некоторой степени моими) за границу упорхнул, кто восхищён поведением убийц за решёткой - кто как, но в итоге осталась я в окружении бурлящей злобой в соцсетях либеральной секты. И куда из этого котла испарились те умные и вдохновенные лица, что совсем недавно жаждали перемен в стране? Радикализация, сектизм, поклонение идолу, проклятия оппонентам - всё, что осталось от старого доброго либерализма.

Вот нынешний идол секты, некогда самый молодой из череды преемников, предлагаемых народу вечно хворым, но с крепким рукопожатием президентом, позорно сбегает со ступенек театра, оставив на поле брани с террористами отважную Хакамаду и настоящего мужика Кобзона. И после такого всепланетного позора не провалился в безвестность, не уединился с вечным стыдом в глухой тайге... да хоть даже на каком-нибудь лазурном берегу с очередной пассией. Напротив, похоже, немало сил было потрачено на то, чтобы изъять из доступных источников в Интернете эти кадры вверх по лестнице, ведущей вниз. Но кто видел, тот не забудет...