Как сумерки застенчивы, дитя!
Их каждый шаг неверен и печален;
Уж лампа, как луна опочивален,
Струит, как воду, белый свет, грустя.

Уж молится дрожащим языком
Перед киотом робкая лампада;
Дитя, дитя, мне ничего не надо,
Я не ропщу, не плачу ни о чём!

Там, наверху, разбитая рояль
Бесцельные перебирает гаммы,
Спешит портрет укрыться в тень от рамы...
Дитя, дитя, мне ничего не жаль!

Вот только б так, склонившись у окна,
Следить снежинок мёртвое круженье,
Свой бледный Рай найти в изнеможенье
И тихий праздник в перелётах сна!

* * *

Я - бог таинственного мира,
Весь мир в одних моих мечтах,
Не сотворю себе кумира
Ни на земле, ни в небесах.

Моей божественной природы
Я не открою никому.
Тружусь, как раб, а для свободы
Зову я ночь, покой и тьму.

* * *
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.

Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.