Настроение сейчас - stop it's beating

            Когда темно, ночно и делится только на один, когда сюжет жизни строится рвано, и только картинки мест мигают, и ты в них «тот самый парень, что всё это снимал, помните?», а потому улыбкой в кадре не вышел, когда у тебя на гитаре от пыли всего одна струна настроена, да и то по ошибке, ты можешь слышать блюз. Даже если не хочешь слушать.

            О том, что нужен новый стул.

            О том, чтобы про запас купить еды.

            О том, как для чего-то важно сходить к врачу.

            О том, как еще раз подумать о только что сказанных словах.

            О том, что это было смешно, но лишним.

            О том, что у тебя больше нет друзей.

            В границах, оставленных себе для безнервного спокойствия, бросаешь всю ночь жертвой, чтобы сдержаться, но руки-скотины всё равно дергают эту проклятую струну, а блюз правды с треском прорубает лоб.

            О том, как правильно говорить.

            О том, как солидно идти.

            О том, как непритязательно сидеть.

            О том, как нейтрально глядеть.

            О том, как от себя отвадить.

            О том, как при этом удержать.

            О том, как правильно сдаться.

            О том, как удобней закончить разговор.

            О том, как показать, что не забыл.

            О том, как вспомнить, что должен был не забыть.

            О том, как согласившись, отказаться от слов.

            И ничего не менять, не признаваясь, почему.

            О том, как найти тысячу причин…          

            Но блюз уже рвёт твоей глоткой воздух на части, осыпая под ноги временеобломками, что ты как звучно отложил когда-то, а сейчас великодушно бракуешь, отнекиваясь, и каждая из твоих отговорок на самом деле важна, важнее, самая важная, и спорить нет толку, забьешь насмерть – но они и так кивают, подавая руку, а совесть в будке, дальний угол, и чёрт ногу сломит, как же хочется…водки(?). Или, вроде, нет. Кто там был? Не знаю, случайно, наверное, квартирой ошиблись, не пойду открывать, никого не жду. А из приоткрывшейся двери в ту комнату, куда в детстве было страшно входить без света, боясь, что кто-то тихо постучит в ночное окно, звенит рассвирепевший отчаянный блюз, клокочет петухом над городом и в порыве яростного бега по рваным, недостроенным гаммам бьет клювом прямо в купол.

            О том, что тебе неудобно.

            О том, что тебе обязательно надо посидеть.

            О том, что это – противное шумное место, и сколько можно сюда ходить.

            О том, что это уже поздно повторять.

            О том, что ты привык к брюшку.

            О том, что тебе это нравится.

            О том, как иметь ненужную возможность.

            О том, как напоминать о себе на всякий случай.

            О том, как планируешь завести ребенка «потому что это действительно надо», но сам у себя занимаешь под проценты время.

О том, чтобы всё время играть не одной струне с небольшими перерывами на сон.

            О том, как ты извиняешься впрок, даже если ничего не сделал.

            О том, как завтра тебе очень много лет, и ты вспоминаешь, как был глуп, думая, что это невозможно.           

            О том, как с каждым разом всё чаще деньгами меряешь будущее, и с каждой мерой всё меньшей суммой.

            О том, что родители больше не смотрят на тебя с гордостью. И не улыбаются тебе.           

            О том, что весь миллион твоих знакомых разом научился жить без тебя – и у них получается!

            ..........

            О том, как не умничать лишний раз.

            О том, что молчание - золото.

            О том, чтобы помнить об этом.

            О том, что на всё есть свой план.

            О том, что твой уже реализуется…

            И никакая дрожь в руках его не остановит.