Бесспорно, женщины – украшение жизни. Особенно если это экзотические и экстравагантные женщины  XIX века.
На самом деле, кто бы стал читать и почитать Бальзака, Золя и других культурных классиков, описывай они исключительно добродетельных матерей семейств и честных тружеников? Это уже не французская литература, а соцреализм чистой воды... Без знаменитых куртизанок не было бы ни "Дамы с камелиями", ни "Травиаты", Золя не создал бы свою Нана, Бодлер не написал бы знаменитых стихов. Куртизанки во Франции были всегда, но моду на них среди высшего сословия ввел в прошлом веке Наполеон III, сравнивший женщину с послеобеденной сигарой.
Что мы знаем о тех, кто не только играл кошельками нуворишей и фамильным достоянием аристократов, но и утверждал образ "новой женщины", сексуально свободной и порой агрессивной в этой свободе? В наши дни они легко получили бы почетный титул "культовой личности".

Интердевочки

Многие куртизанки не были француженками, но только в Париже к ним мог прийти настоящий успех, поскольку столица Франции в те годы считалась и неофициальной столицей любви. Одной из таких куртизанок была Баруччи, которая на всю жизнь сохранила пленительный итальянский акцент и один день в неделю неизменно посвящала своему брату и младшей сестре. Наскучившие драгоценности Баруччи отдавала в тосканскую церковь для украшения образа Богоматери и не требовала денег у мужчин, которые ей нравились.
Баруччи с истинно итальянской страстью повсюду преследовала понравившегося ей мужчину. Однажды даже проникла в комнату капитана Королевской гвардии в Тюильри (тщательно охраняемом Королевском дворце), и на рассвете ее пришлось силой выпроваживать с территории дворца, к большой забаве самого императора.
В другой раз Баруччи без предупреждения явилась в военный лагерь в Шалоне в сопровождении горничных. Дам лично принял мэр города, в их честь духовой оркестр сыграл несколько военных маршей.
Когда Баруччи пригласили на встречу с принцем Уэльским, ее предусмотрительно попросили не опаздывать и "показать себя с лучшей стороны". Она явилась на сорок пять минут позже назначенного срока (видно, принц ее не очень интересовал!) и, представ перед наследником английского престола, сбросила на пол свое полупрозрачное платье. А на возмущенный ропот свиты ответила: "Как вы и просили, я решила показать Его Высочеству лучшее, что есть во мне!"
Сама Баруччи величала себя "Великой Светской Путаной" и "первой п... (куртизанка употребляла крепкое словцо) Парижа".
Еще одной знаменитой иностранкой в 1860-х годах была англичанка Кора Перл, по прозвищу "Рыжая луна" – любовница императора. Кора носила толстую золотую цепь, на которой висели два медальона с гербами двенадцати самых знатных семейств Франции – жертв женских прелестей куртизанки.
Кора любила разнообразить меню своих приемов в собственном замке. Однажды она заявила гостям, что к столу подадут мясо, которое ни один из них не решится разрезать. Совершенно голую Кору внесли на огромном серебряном блюде четверо слуг. Роль фигового листочка играла веточка петрушки. Кора умела постоять за себя. Когда князь Павел Демидов не снял в ее присутствии шляпу в зале ресторана, она сломала о голову князя его же собственную трость. Демидов в ярости заявил, что Кора носит фальшивый жемчуг. В ответ "жрица любви" сорвала свои бусы, с силой швырнула их на пол – жемчужины разлетелись по всей комнате. "Соберите жемчужины, – усмехнулась Кора в лицо Демидову, – и я докажу вам, что они настоящие, а потом подарю одну... на бедность". Демидов буквально остолбенел от такой наглости, а другие гости бросились подбирать жемчуг. В 1863 году Кора дралась на дуэли с некой Мартой де Вэр, тоже куртизанкой, из-за какого-то то ли сербского, то ли армянского князя. Пока дамы наносили друг другу удары стеком по лицу, предмет их соперничества... сбежал.
О страсти Коры к драгоценностям ходили легенды. Застежки ее туфель были украшены бриллиантами, и, выступая на сцене, она специально падала на спину и задирала ноги настолько высоко, чтобы зрители увидели, что подошвы ее туфель также усыпаны бриллиантами. Говорят, один граф предложил ей за эти туфли 50 000 франков. Герцог де Граммон-Кадрусс сказал о ней: "Если бы в ресторане подавали омлет с бриллиантами, Кора ужинала бы там каждый вечер".

Золушка из борделя

Самую головокружительную карьеру среди куртизанок сделала Тереза Ла Пайва. Некрасивая еврейская девочка родилась в Москве, вышла замуж за ткача – такого же нищего, как и ее родители. Вскоре Тереза в поисках успеха отправилась в Париж и путем упорного труда на древнейшей профессиональной ниве все-таки добилась своего – вышла замуж за португальского маркиза Пайву.
Но Тереза захотела стать сказочно богатой и для этого решила поймать в свои сети прусского графа Гвидо Хенкеля фон Доннерсмарка – обладателя колоссального состояния, наследника княжеского престола. Причем Пайву ничуть не смущало, что граф был на одиннадцать лет ее моложе.
Тереза познакомилась с Гвидо во время одного из путешествий и стала неотступно следовать за ним: сначала в Константинополь, затем в Санкт-Петербург, Неаполь и Париж. Будущий князь постоянно сталкивался с женщиной экзотической наружности, которая буквально купалась в роскоши...
Однако Пайва, казалось, совершенно не интересовалась графом. Ее нарочитая холодность так распалила его, что однажды он все-таки последовал за Терезой, да так влюбился, что предложил ей жить вместе, не забыв упомянуть про свои три миллиона годовой ренты. Разумеется, "неприступная маркиза" согласилась.
Но алчность Терезы однажды сыграла с ней злую шутку. Безродный молодой человек по имени Адольф Гэфф очень хотел изведать любви красавицы-еврейки. Пайва согласилась с условием, что он принесет 10 тысяч франков, которые они подожгут и Гэфф сможет развлекаться с ней до тех пор, пока деньги не сгорят. На следующий день юноша явился с двенадцатью тысячами франков. Как только Пайва бросила в камин первую купюру, Гэфф решительно "приступил к делу". Когда же догорела последняя банкнота, он признался, что деньги – фальшивые.
С прислугой Пайва обращалась жестоко, не прощая ни единой ошибки. Рассказывали, что в Поншартрене у нее был слуга, обязанности которого состояли исключительно в том, чтобы открывать и закрывать сто пятьдесят окон дома. Он приступал к делу в восемь утра, а заканчивал в полночь. В конце концов этот слуга умер от усталости.

Поэзия и проза жизни

Меняются времена, меняются нравы. Если Данте влюбился в небесную добродетель Беатриче, то "злого гения декаданса", поэта Бодлера, вдохновляла разгульная красотка Аполлония Сабатье.
Вначале Бодлер присылал этой куртизанке стихи анонимно, изменяя почерк – поэт боялся быть отвергнутым. Впрочем, отгадать автора было нетрудно. Аполлония водила знакомства с людьми такого сорта, что из них только Бодлер и был способен писать стихи. Когда в 1857г. сборник "Цветы зла" принес поэту славу, Бодлер наконец решил открыто признаться в своих (весьма платонических) чувствах. Впервые в жизни Апполонию любил мужчина, который не требовал ничего взамен, даже ее тела! Для Бодлера она стала музой, предметом культа. Апполония решила отблагодарить художника за оказанную ей честь... естественным для нее образом. Поэт и его муза провели вместе всего одну ночь, но этого оказалось вполне достаточно. Когда богиня ложится в постель, она перестает быть богиней. К тому же сравнение с "черной Венерой" (мулаткой, постоянной любовницей Бодлера) оказалось, увы, не в пользу Аполлонии.
Франко-прусская война во второй половине XIX века положила конец эпохе куртизанок, выявив попутно лучшие стороны их натуры. Жрицы любви всячески старались помочь французским солдатам. Прелестная Бланш Д'Антиньи превратила свой особняк в госпиталь, где за ее счет лечились четырнадцать солдат-бретонцев. Они даже спустя два года присылали своей спасительнице цыплят, голубей и картофель. А также трогательные открытки: "Мы ежедневно молимся за Вас пресвятой Деве Марии. До свидания, наша уважаемая госпожа. Передавайте привет Вашим мужьям".
Кто помолится за вас сегодня, пленительные сумасбродки, чей образ растаял в тумане наивных веков, когда женская красота была единственной забавой неискушенного человечества?

Источник: Дебри инета.