Острые шпили утесов, глыбы, рухнувшие от времени, зияющие черные расщелины — все казалось мертвым, необитаемым. У самого подножья скал виднелась чахлая растительность, напоминающая терновник… Маскировка что надо… 

Лейтенант прикинул на глаз дай бог расстояние до скал: метров триста-четыреста. Но ведь глаз может подвести. И, осторожно ступая на больную ногу, Головеня медленно пошел к скалам, считая шаги. Донцов шагал следом, тоже шепча про себя. Солдат быстро обогнал хромающего командира и, когда тот приковылял, наконец, к ущелью, сказал: 

— Моих — триста! 

—Ничего себе! — рассмеялся лейтенант.— Верблюд, и тот позавидует.— У меня больше на сорок четыре. 

—Вы же совсем по-воробьиному шли.

—Нет, братка, давно выверил: шаг — метр. Ты не смотри, что нога забинтована. Хочешь — проверь. 

Впрочем, разница в длине шагов не меняла положения. Ясно было, что вести огонь по площадке надо с прицела два. 

Они постояли еще немного, разговаривая о товарищах, ушедших за оружием: пятый день на исходе, а их все нет. Не занята ли уже тропа фашистами? Если так, больше никто не пройдет по ней, и надеяться на пополнение гарнизона нечего. 

—Оно, конечно, и миномет не плохо бы,— в тон ему продолжал Головеня.