Все эти названия: "Замок Маршалов", "Башня Генриха IV" были даны в наши дни, видимо, для придания некоего статуса. Французы вообще любят важничать и упоминать даже весьма отдалённые причастности королевских особ к событиям в своей жизни. Впрочем, Генрих IV на самом деле был очень близок с семьёй Биронов и сыграл в их жизни огромную роль - дал всё, что мог дать король-друг, а затем отнял всё, что мог отнять государь, преданный своим вассалом. Но обо всём по порядку.

a chapelle du chapitre seigneurial XVIe s. 

Как было сказано ранее, Арман де Гонто-Бирон, преданно служа королю и государству, прожил долгую и славную жизнь, увенчав её званием маршала Франции. Несмотря на вечную занятость в боевых походах, он умудрился завести 8 детей. Согласно традиции тех времён, старшие сыновья становились военными, а младшие уходили в лоно церкви. 

Не знаю, с каких пор и почему так было заведено, но сие положение исполнялось из поколения в поколение: старший - воин, младший - служитель Господа. Кстати, тот же кардинал Ришелье изначально учился в Париже, в престижном Наваррском колледже, где учились даже будущие короли. Успешно окончив его, юноша, по решению семьи, поступает в военную академию.

Но внезапно всё кардинально меняется. Единственным источником дохода семьи Ришелье является должность епископа Люсона, которая была пожалована королём Генрихом III. После смерти родственника Арман оказался единственным мужчиной в семье, который мог бы стать епископом и обеспечить сохранение финансового дохода. 17-летний Ришелье к столь резкой перемене в судьбе отнёсся философски и принялся за изучение теологии. Таким образом, готовившийся к карьере военного, Арман де Ришелье в интересах семьи стал священником.


Анри Мотт. "Кардинал Ришелье при осаде Ла-Рошель", 1881 г.

Что же до семьи де Гонто-Бирон, то там хватало и сыновей, и дочерей, а посему удел старшего сына был предопределён бесповоротно - стезя военного. Мальчику дали имя Шарль-Арман, он родился в 1562 году в деревушке Сен-Бланкар, а вырос в Бироне, фамильном замке. В 14 лет Шарль уже был полковником швейцарской гвардии. Дальше - больше. Ещё при жизни отца он снискал себе немало славы на полях сражений, за что получил прозвище "Галльская молния" (Fulmen Galliae).

Бирон отличился в религиозных войнах, одержав ряд крупных побед. Генрих IV отмечал его заслуги, поочередно возводя Бирона в звание генерал-лейтенанта, адмирала, маршала; в 1598 году король сделал его герцогом, пэром Франции и правителем Бургундии. К тому времени Бирону было всего тридцать два года.

Его отец, маршал Арман Бирон, смертельно раненный под стенами Эперне, сказал ему, умирая:

– Советую тебе, Шарль, как только заключат мир, ехать в наше имение и сажать там капусту, иначе тебя ждет эшафот.

Старый маршал хорошо знал характер своего сына и, как оказалось впоследствии, дал ему добрый совет. Но бурные события того времени вскоре изгладили его слова из памяти молодого честолюбца.

Бирон был недоволен установлением мира в стране, обрекшим его на бездействие. Между тем он хотел, чтобы «ничто не делалось помимо меня», – как однажды заявил он королю. Маршал страдал от скуки и бахвалился своими былыми подвигами, говоря во всеуслышание, что король обязан ему престолом, что Генрих IV ни в чем не может ему отказать и что он имеет безграничное влияние на королевскую волю. Король с трудом скрывал свою досаду на маршала. 

Ища и в мирной жизни остроты ощущений, маршал предался страстной игре и окружил себя безумной роскошью. Громадные проигрыши часто оставляли его совсем без денег. Генрих IV несколько раз уплатил его долги, но затем счел это чересчур разорительным для государства. Оскорбленный Бирон стал громко обвинять короля в скупости и неблагодарности.

На маршала обратили внимание люди, недовольные королем: герцоги Бульонский, Ла Тремуль, д'Эпернон и графы д'Овернь и д'Антраг. Усиление королевской власти и ослабление могущества сеньоров побудило их составить заговор, к участию в котором были привлечены герцог Савойский и Филипп III Испанский. Бирона соблазняли лакомым куском в виде Бургундии, Лимузена и Перигора и обещанием выдать за него замуж дочь герцога Савойского. Однако неизвестно, принял ли тогда маршал эти предложения.

Герцог Бульонский и герцог де Бирон, оба маршалы и заговорщики. Милые и добрые.

В августе 1600 года между Францией и Савойей началась война, в момент объявления которой Генрих IV находился в Гренобле, имея под рукой всего четыре роты. Но к нему отовсюду стекались дворяне, привлеченные возможностью заняться привычным делом. Приехал и Бирон, которому Генрих поручил командование одной из армий, подчинив его главнокомандующему герцогу Ледигьеру. Это оскорбило Бирона, и он объявил заговорщикам о том, что принимает их предложения.

Война закончилась в январе 1601 года победой французских войск. Это остудило головы французских вельмож, принимавших участие в заговоре. Но, несмотря на строгую секретность, соблюдаемую заговорщиками, к Генриху все-таки поступило несколько доносов на Бирона. Генрих ответил доносчикам, что «знает сердце Бироново, что маршал ему верен, и, хотя язык его невоздержан, но в уважение добрых заслуг его он отпускает ему вину злословия».

Шарль де Гонто-Бирон, герцог, пэр и маршал Франции

Однако, чтобы рассеять свои подозрения, король встретился с маршалом в Лионе и предложил ему совместную прогулку в кордельерский монастырь. Оставшись с Бироном наедине, Генрих прямо спросил, что побудило его войти в сношения с неприятелем, и пообещал полное прощение за чистосердечное признание. Смущенный Бирон сознался в своей вине, опустив, однако, наиболее постыдные подробности. Зная вспыльчивый нрав маршала, Генрих удовольствовался тем, что услышал, и, горячо обняв Бирона, обещал ему полное прощение.




Несостоявшийся заговор мог бы так и остаться тайной, если бы не предательство бургундского дворянина Лафена, посредника в переписке между заговорщиками. Бирон хранил у себя план действий заговорщиков, написанный собственной рукой. Лафен предложил ему ради безопасности сжечь оригинал, а переписанные копии спрятать в надежном месте. Получив согласие маршала на это предложение, Лафен в его присутствии переписал документ; затем он смял подлинник и сделал вид, что бросает его в камин, но на самом деле в огонь полетела другая бумага. 

Лафен получил аудиенцию у короля и передал ему бумаги заговорщиков, присоединив к ним свои показания. Генрих был потрясен, но, стараясь не вызвать излишних толков об этом деле, весело сказал после встречи с доносчиком:

– Я радуюсь, что встретился с этим человеком, так как он избавил меня от многих подозрений и сомнений.

Но король понимал, что это дело нельзя оставить без внимания, поэтому созвал в Фонтенбло тайный совет из ближайших сподвижников. Министры настаивали на немедленном аресте Бирона и других участников заговора. Но король сказал, что хочет дать Бирону шанс раскаяться в своем преступлении, так как он не является зачинщиком измены, а позволил вовлечь себя в заговор из-за своего легкомыслия. Король вызвал Бирона в Фонтенбло для объяснений.



Новая встреча короля и маршала состоялась 13 июня 1602 года. Генрих встретил маршала любезно и, взяв под руку, повел по аллеям сада, рассказывая о планах благоустройства дворца и его окрестностей. Несколько часов они беседовали о пустяках. 

Наконец король вскользь упомянул о доносе на Бирона и, как в прошлый раз, пообещал ему полное прощение, если маршал добавит кое-какие подробности к тому, что он сказал в Лионе. Бирон твердым тоном ответил, что ему не в чем сознаваться, поскольку он не знает за собой никакого преступления. Король ничего не сказал и расстался с маршалом до вечера.

После обеда Бирон нашел короля в большой зале, окруженного придворными. Генрих подозвал его и начал показывать картины и статуи, которыми он недавно украсил эту комнату. Остановившись перед статуей, изображавшей его самого с победным венком на голове, Генрих спросил с улыбкой:

– Как вы думаете, маршал, какое впечатление произвела бы эта статуя на испанского короля?

– Я полагаю, что он не струсил бы перед вами, государь, – ответил Бирон, но, видя, что придворные возмущены дерзостью его слов, маршал поспешил поправиться: – Мои слова, конечно, относятся к статуе, а не к вам, государь.


Statue d'Henri IV, par Pierre de Franqueville. 
Musée national du château de Pau

После этих слов Генрих ушел в кабинет, позвав с собой Сюлли и королеву, где объявил им, что звание отца своего народа обязывает его неусыпно наблюдать за безопасностью государства и в данном случае он не видит иного средства охранить его спокойствие, кроме как арестовав Бирона.

Наутро Генрих встал рано и сразу послал за Бироном. Король и маршал вышли в Вольерский сад и долго гуляли по аллеям. Генрих еще настойчивее убеждал Бирона не отягчать вину отпирательством, маршал в ответ обвинял короля в том, что он не держит своего слова. Генрих, смущенный дерзостью Бирона, не знал, на что решиться: заслуги и преступление маршала уравновешивали в его душе гнев и уважение к своему старому боевому товарищу. 

Отпустив Бирона, король долго молился, спрашивая у Бога, как ему поступить. Затем, созвав приближенных, он сказал, что не смог добиться от Бирона признания и потому отдает его в распоряжение министров. Все единодушно постановили сегодня же арестовать его вместе с графом д'Овернем, который также находился в Фонтенбло.


Генрих IV и его министры

Бирон в этот день получил несколько предостережений от сочувствовавших ему лиц, но не обратил на них никакого внимания. Он беспрепятственно вышел из Фонтенбло, а вечером вернулся, чтобы как ни в чем не бывало принять участие в карточной игре за королевским столом.

В прихожей лакей подал ему записку от его сестры, графини де Руси, в которой говорилось, что он будет арестован не позже чем через два часа. Маршал показал записку своему адъютанту Варену. Тот, прочитав ее, сказал:

– Я бы предпочел умереть сейчас от удара кинжала, если это заставило бы вас уехать отсюда.

– Вздор, – засмеялся Бирон. – Король дал мне слово, Варен. К тому же кинжал лишает только жизни, а бегство – чести.



Он беспечно присоединился к игрокам. Игра шла весь вечер. К Бирону несколько раз подходили знакомые, шепча ему на ухо, что его жизнь в опасности, но Бирон пропускал все намеки мимо ушей. Наконец граф д'Овернь подошел к нему и, дважды толкнув рукой в бок, произнес: «Нам здесь не место». Но король сам встал и отвел маршала в сторону. В ответ на новые увещевания Бирон твердил, что сломает своим клеветникам шеи, как только узнает их имена.

Генрих покачал головой:

– Итак, приходится узнавать истину от Иуды… Прощайте, барон Бирон!

Эти слова, лишавшие Бирона всех титулов и званий, словно молния осветили ему его положение; только теперь он осознал, что с ним не шутят. Однако прозрение пришло слишком поздно. Сразу после ухода Генриха капитан королевской гвардии Витри с целой ротой солдат подошел к маршалу и потребовал его шпагу.Одновременно с Бироном был арестован граф д'Овернь. Других участников заговора оставили в покое. На другой день обоих пленников отправили по Сене в Париж и заключили в Бастилию.


Бастилия до революции 

Однажды ночью Бирон шагал по камере из угла в угол, изрыгая потоки ругательств. В порыве злости он разодрал на себе рубашку и сорвал с шеи шнурок с медальоном, швырнув его на пол. Лакей поднял и подал ему медальон. Маршал взглянул на него и вдруг заплакал, как ребенок: портрет отца, вставленный в медальон, напомнил маршалу его пророческие слова. Бирон сделался слаб, безволен и попросил епископа для исповеди. Его просьбу исполнили. В таком же состоянии он пребывал во время допросов, вредя себе необдуманными ответами.

31 июля 1602 года 150 судей единогласно признали Бирона виновным по всем пунктам обвинения. Приговор гласил: «Герцог Бирон обвиняется в оскорблении величества, в заговорах против короля, в преступных замыслах против государства, в заключении союзов с врагами короля и отечества во время войны. В наказание за эти преступления герцог Бирон лишается всех политических и гражданских прав и приговаривается к казни на эшафоте, который будет воздвигнут на Гревской площади. Все состояние маршала, движимое и недвижимое, будет конфисковано в пользу короля».


"Суд маршала Бирона", автор неизвестен, 18 век

Приговор был зачитан маршалу в Бастилии, в десять часов утра того же дня, с присовокуплением решения короля: во избежание публичного позора казнить маршала не на Гревской площади, а в Бастилии (скорее всего решение Генриха было вызвано опасением возможных волнений в армии, где Бирон был чрезвычайно популярен).

В пятом часу вечера Бирона вывели во двор Бастилии, где был воздвигнут эшафот. При виде палача, который хотел завязать ему глаза, маршалом овладела страшная ярость. Палач отступил на несколько шагов, к Бирону подошли священники и стали уговаривать его не противиться отправлению правосудия. Их слова несколько успокоили маршала. Он сам завязал повязку и, встав на колени, крикнул палачу:

– Торопись, кончай скорее!



Палач стал освобождать от волос его шею, но тут Бирон сорвал с глаз повязку и встал, проклиная все на свете. Он имел настолько безумный вид, что палач спрятал меч за спину от его взгляда и, как мог, пытался успокоить его. Наконец ему вновь завязали глаза. Палач сказал Бирону, что подождет, пока тот прочитает молитву, однако, заметив, что во время чтения рука маршала потянулась к повязке, ударил, не дав ему закончить. Присутствующие были поражены тем, что голова Бирона не покатилась по эшафоту, а три раза подпрыгнула на досках.
В полночь ворота Бастилии отворились и гроб с телом маршала был отвезен в церковь Святого Павла, где шесть священников без всяких церемоний опустили его в яму.

Итак, сбылось пророчество старого маршала. Замок Бирон опустел и погрузился в траур на сто лет.



Генрих же, видимо, так и не сумел заглушить в себе укоры совести, напоминавшие ему о данном им Бирону слове. Впоследствии, если он хотел доказать справедливость какого-нибудь своего решения, то обыкновенно говорил:

– Это так же справедливо, как приговор Бирону.

Предательство - есть предательство, каковы бы мотивы у него не были..Но в защиту Шарля Бирона всё же скажу, что и сам король не был подарком. Да, народ его обожал, называл "добрым Генрихом", но среди дворян было много недовольных. Всё дело в том, что король был слишком любвеобилен и зачастую амурные дела ставил выше государственных интересов.

История нам говорит, что со смертью Шарля Бирона прекратилось и строительство замка. О нём вспомнили лишь в 18 веке, когда новый король вновь облагодетельствовал потомков рода Гонто-Бирон, вернув им титулы герцогов, маршалов Франции, пэров. 

Генрих IV был слишком благороден, чтобы завладеть имуществом погибшего. Он ограничился лишь тем, что взял себе герцогство, которое опять станет маркграфством до той поры, пока в 1723 году Людовик XV не завещает его Шарлю-Арману де Гонто, старейшине французских маршалов. Его сын, который также являлся маршалом, сделал парижанам милый подарок в виде гостиницы Бирона, известной сейчас как музей Родена.

А вот еще один Бирон, ничем не хуже других. Это племянник предыдущего. Его зовут Арман — Луи де Гонто, герцог де Лозан, затем герцог де Бирон. Он унаследовал замок и дом в Париже, а также сказочную репутацию коварного сердцееда. Ну вот, и в нашей военной истории появляются наконец юбки!

Лозан (под этим именем он более известен) высок, хорошо сложен и необыкновенно красив. Он коллекционирует разбитые сердца и частенько провоцирует скандалы. Это не мешает ему быть храбрым солдатом. Друг Ла-файетта, он отправляется воевать за независимость Соединенных Штатов, возглавляя нечто вроде Иностранного Легиона, и, естественно, покрывает себя славой. Заговорив о нем, нельзя оставить без внимания небольшую загадку: являлся ли он и вправду любовником Марии-Антуанетты

Известно, что молодая королева не была избалована вниманием короля, своего супруга. Известно также, что она любила окружать себя хорошенькими сумасбродными женщинами и молодыми, благородными и красивыми мужчинами. Лозан входил в их число. Он также входил в круг тех, кому была оказана великая честь развлекать королеву, когда, заболев корью, она вынужденно не покидала своей комнаты.

Летом 1775 года популярность молодого Лозана достигла апогея. Королева постоянно желала видеть его подле себя. Поговаривают, что однажды Мария-Антуанетта восхитилась большим белым журавлиным пером, красовавшимся на головном уборе ее друга, и Лозан не замедлил подарить его ей; тем же вечером перо появилось на голове королевы. Но послушаем, что об этом говорит мадам Кампан: «Гордость его (Лозана) предвкушала слишком высокое вознаграждение.

Подарив журавлиное перо, он подождал немного и попросил аудиенции: королева предоставила ее ему, как, впрочем, сделала бы это и по отношению к любому другому обитателю двора, окажись он на его месте и обладай столь же высоким рангом. Я находилась в соседней комнате: спустя некоторое время после его прихода, королева распахнула дверь и произнесла громким и раздраженным голосом.» Уходите, мсье!«Господин де Лозан низко поклонился и исчез. Королева была сильно возбуждена. Она сказала мне:» Никогда я больше не приму этого человека…«

В своих же» Мемуарах» Лозан без колебаний сообщает, что Мария-Антуанетта питала к нему нечто гораздо большее, чем простое расположение

Эта эпоха была для Лозана временем глубокой немилости и высокой благосклонности. Испытав немало разочарований, он переходит на сторону Революции, становится генералом рейнской армии, затем выступает против вандейцев, которых разбивает в Партенеи. Однако вскоре его обвиняют в предательстве, арестовывают, сажают в тюрьму и приговаривают к смерти. Он поднимается на эшафот на площади Революции с той же улыбкой, какие он расточал в салонах Трианона. Его жена, урожденная Амелия де Буфлер (он все-таки нашел время, чтобы жениться, не успев, однако, обзавестись детьми), также закончит свою жизнь под страшным топором следующей весной…

Замок Бирон постигла та же участь, что и соседний Бонагиль - его разграбили революционеры. Владельцем замка Бирон на тот момент был Арман-Луи де Гонто-Бирон, более известный как герцог де Лозен. Ранее я о нём уже рассказывала, и мы знаем, что он сражался на стороне революционных сил. Пока он был "гражданином" Лозеном, замок, по-видимому, не трогали. Но как только его обвинили в измене и отправили на эшафот, прозвучала команда "ФАС!". Лозен лишился головы, а замок - мебели. Напоминаю, всё это произошло в 1793 году.

Замок вычистили "под ноль", остались только голые стены. Из часовни тоже всё вынесли, оставив лишь надгробия и скульптуры. Не знаю, что сделали с останками братьев де Гонто-Бирон, но, думаю, с ними поступили так же, как и с остальными - выбросили вон, ибо ненависть народных масс была такова, что уничтожали даже портреты и скульптурные изображения аристократов.

Вероятно, именно правнук первого маршала Армана Бирона заказал тот прекрасный гобелен с гербами рода Гонто-Бирон, что недавно был выставлен на аукционе «Сотбис» (англ. Sotheby's). Правнук, Шарль Арман де Гонто, 2-й герцог де Бирон, тоже заслужил звание маршала - было, чем гордиться. Гобелен датируется началом 18 века, но сохранился в прекрасном состоянии. Могу лишь предположить, что во времена революции он находился под чьим-то "спасительным крылом".

 

Луи-Антуан де Гонто-Бирон (1701-1788) - ещё один герцог, маршал и пэр Франции. Он был четвёртым сыном Шарля-Армана де Гонто-Бирон, предыдущего маршала из рода Биронов. Именно он в 1753 году приобрёл Отель Бирон, который сейчас известен как Музей Родена.


Луи-Антуан де Гонто-Бирон

Луи-Антуан де Гонто-Бирон был последним губернатором Лангедока, до самой своей смерти. Его губернаторство было отмечено ужасной трагедией, которая легла в основу сюжета фильма "Братство Волка". Но подлинная история Жеводанского зверя реальна, жутка именно своей достоверностью, документально подтверждена и сама по себе в разы страшнее и интереснее выдумок в кинофильме.

Хоть я и говорила ранее, что замок не пострадал ни от людей, ни от времени, местный историк искусства опровергает мои слова: после революции замок находился в очень плачевном состоянии.

. Последний проживающий в нем Бирон, маркиз и знаменитый коллекционер, продаст его на следующий же день после начала первой мировой войны и отправится в Швейцарию.

В настоящее время замок активно реставрируется. В 2012 году начали реконструкцию Замка Маршалов. Два года работ и 2,4 млн. евро ушло. Чтобы поменять потолочные балки, подгоняли 64- метровый кран. Балки поднимали через окно:И пусть стены замка покрыты рубцами и морщинами - это ЕГО морщины,их не нужно стесняться!

Вот в этих камнях, покрытых мхом и лишайником, и сокрыта правда Времён.
Это бесценно!

Замки - свидетели истории, очевидцы судеб людских - переживут нас всех. Живи, Бирон! И пусть над тобой всегда будет только мирное небо, ты своё отслужил..

Интерьеры в следующем посте

Серия сообщений "Замки исторические":
Часть 1 - Велиеие тайны истории:по следам сокровищ тамплиеров.Часть 1.Банкиры замка Тампль
Часть 2 - Замки отступников веры.Катары
...
Часть 39 - Замок Клиссон
Часть 40 - Замок маршалов Биронов.Часть 1
Часть 41 - Замок маршалов Биронов.Часть 2.