Редкие маленькие снежинки падают с неба, затянутого облаками. Они долго кружатся, выбирая, куда бы приземлиться, и в конце концов присоединяются к своим пушистым собратьям, уже тающим на асфальте. Но одна хитрая и, похоже, самая проворная из снежинок умудряется закружиться в бессмысленном танце и спикировать прямо тебе на нос. Не выдержав соприкосновения с твоей смуглой горячей кожей, она мгновенно превращается в капельку воды. Если бы сейчас было солнце, она бы так весело блестела и переливалась, отражая яркие лучи...
Я заставляю себя вытащить руку из кармана и стряхиваю каплю, так похожую на слезинку, с твоего лица. Я бы многое отдала за то, чтобы эта влага и правда была твоей слезой. Я ведь никогда не видела, как ты плачешь.
Ты чуть заметно улыбаешься, и от этой мимолетной улыбки, которая всегда затрагивает твои серые глаза, мне хочется смеяться. Но я не смеюсь, потому что боюсь заплакать. Я просто улыбаюсь тебе в ответ и, не выдержав щемящего счастья, опускаю глаза. Снежинки тают на моих ресницах.
Мы молчим. Я так люблю тебя за то, что ты не боишься молчать.
Ты достаешь из кармана пачку недешевых сигарет, протягиваешь мне. Я отрицательно качаю головой. Ты пожимаешь плечами - мол, как хочешь, - и сам закуриваешь.
Мне нравится запах твоих сигарет. Я знаю, что если бы ты курил любые другие, мне все равно понравился бы их запах.
-О чем ты думаешь? - неожиданно спрашиваешь ты, и мое сердце начинает биться в два раза чаще, но не от волнения, а от радости. Я так люблю твой голос, так же сильно, как и твое молчание. Ты как всегда немного растягиваешь слова, будто тебе лень произносить их, и ты не очень хочешь тратить время на разговоры.
-О весне, - отвечаю я, и мы с тобой прекрасно понимаем, что я говорю неправду. Ты не хуже меня знаешь, что, когда ты рядом, я не могу думать ни о чем и уж тем более ни о ком другом, кроме тебя. Когда ты не со мной, я могу функционировать и мыслить, как все нормальные люди, но в такие моменты мне это не нужно. В такие моменты весь свет сходится клином на тебе одном.
Еще некоторое время мы наслаждаемся молчанием. Ты продолжаешь неторопливо курить и без всякого выражения смотришь куда-то вдаль. Мне интересно, что за мысли роятся в твоей голове, но я не решаюсь спросить.
Внезапно ты переводишь взгляд на меня и задумчиво протягиваешь:
-А ты ведь совсем не изменилась.
-Неправда, - отвечаю тебе мягко, словно ребенку.
-Ладно, может, на публике ты и ведешь себя не так, как раньше, но сейчас ты все та же девушка, какой была до всей этой шумихи.
Я неуверенно улыбаюсь, как бы говоря, что это и не должно быть для тебя загадкой.
-Зачем ты это делаешь? Зачем ты так себя ведешь? Ты ведь не такая, какой они тебя считают. Этот образ, может, и выгоднен для тебя, но не комфортен. Зачем ты притворяешься?
Я чувствую, как на моем лбу появляются морщинки, но ничего не могу с этим поделать. Хочу спроcить, зачем ты говоришь все это, когда понимаешь, что мне очень больно. Ты ведь знаешь, что моя ненатуральность помогает мне выжить без тебя...
Ты взъерошиваешь волосы рукой и чуть слышно вздыхаешь. Тема закрыта. Мой лоб снова разглаживается.
-Как у вас дела с Рони?
-Никак. Все кончилось.
-Кончилось? Но... Вы же собирались пожениться... - ты озадачен и даже, наверное, немного расстроен. Это, в свою очередь, расстраивает и меня, и я непонятно зачем пытаюсь оправдаться:
-Он хотел этого, но я была против, ты же знаешь. Все очень сложно... Все так запуталось... Я же никогда его не любила. Мне никогда не хотелось сделать ему больно. Нам будет только лучше так... Мы не нужны друг другу...
-Это из-за меня? - господи, конечно, да. Но я ведь тебя не обвиняю!
Прочитав ответ в моих глазах, ты с досадой бросаешь сигарету на мокрый асфальт и тушишь ее носком ботинка.
-А как там твоя.. ээ.. жена? - голос предательски дрожит, выдавая скрытую обиду. Глупую, детскую, никому не нужную обиду.
-Хорошо. Занимается своими делами. Наверное, съезжу к ней через недельку. Она говорит, что дети соскучились по папочке. Я обещал их на концерт сводить, - я не смотрю на тебя, но по голосу понимаю, что ты улыбаешься. Ты почти всегда улыбаешься, когда говоришь о ней и о своих двух сыновьях.
По невидимым проводкам, связывающим нас, мне передается твое спокойствие и счастье, и я тоже улыбаюсь. Снова поднимаю глаза и вглядываюсь в твое лицо. Никак не могу понять, кого в тебе больше - мальчишки или мужчины? Ты можешь меняться несколько десятков раз в минуту - ты то улыбающийся парень-хулиган, то серьезный презентабельный мужчина, то уставший от жизни дядька, то озорной молодой человек.
Я не знаю, заслуживаешь ли ты такой сильной любви или нет. Наверное, нет, ведь ты любишь свою жену, свою прекрасную Э. А меня ты используешь, когда ее нет рядом, точно так же, как люди кладут в кофе сахарозаменитель, когда настоящего сахара под рукой не оказывается. Ты позволяешь себе ласкать и любить меня, когда вас с Э. разделяют тысячи километров, хотя ни на кого и ни за что ее не променяешь. Иногда ты даже называешь меня ее именем, но я никогда не исправляю тебя. Зачем? От этого ты не станешь любить свою жену и детей ни на йоту меньше.
Когда ты со мной, когда ты любишь меня, я наслаждаюсь и ценю каждое мгновение близости с тобой, но предательские слезы никогда не забывают намочить мои щеки. Но я ни на секунду не забываю, что ты любишь свою Э., и не могу заглушить острую боль, которая смешивается с неземным блаженством, превращая мгновения нашей любви в сладкую муку для меня.
Мне всегда хорошо с тобой, что бы ты ни делал. И я всегда готова отдаться тебе в любой момент - только намекни взглядом, жестом, вздохом... И я буду твоя. Но все всегда заканчивается одинаково: ты встаешь, робко одеваешься, стараясь не смотреть на меня, и уходишь. И потом мы никогда не говорим об этом. Мы же близкие друзья, ведь так?
Я смотрю на тебя и вспоминаю, как плакала и говорила, что люблю тебя, а ты растерянно хлопал своими прекрасными глазами и не знал, что сказать, изнемогая от жалости и простой дружеской симпатии ко мне. Я смотрю на тебя и прокручиваю в памяти первую встречу с твоей женой, которая показалась мне такой естественной и доброжелательной, что я стала ненавидеть ее еще больше, а ты обнимал ее за талию и изо всех сил старался не встретиться со мной взглядом, чтобы я не увидела, как сильно ты любишь свою Э. Я смотрю на тебя и думаю о всей той боли, о страхе, ненависти, страсти, радости и любви, которую ты заставил меня испытать. Я смотрю на тебя, а снег все идет и идет, набирая силу, засыпая твои лохматые волосы, превращая их из иссиня-черных в белые...
-Я люблю тебя, - шепчу я.
-Почему? - тоже шепотом спрашиваешь ты.
-Потому что ты - моя жизнь. И иначе быть не может.
-Это неправильно.
-Правильно. Просто у тебя другая жизнь, в которой мне нет места. А в моей для тебя всегда отведен теплый уголок, и ты можешь придти в любое время. Ты же знаешь...
-Да.
Тебе очень грустно. Я хочу ободрить тебя, но у меня не хватает сил.
-Так будет всегда?
-Да.
-Прости меня.
-Я очень тебя люблю.
Снежинок все больше и больше, и я внезапно пугаюсь, что они превратятся в сплошную стену, и я не смогу тебя видеть. Я так боюсь, что они разделят нас, и наша странная, построенная с одной стороны на всепоглощающей любви, а с другой - на симпатии, похоти, сочувствии, необходимости и еще бог знает на чем, связь оборвется, и я заблужусь и умру без тебя. Мне так страшно, господи, как же мне страшно и одиноко, жутко, печально, я боюсь, я так боюсь...
-Пойдем внутрь. Тут холодно, - ты как всегда понимаешь меня без слов и вытаскиваешь из бездны безнадежности, в которую я уже начала было проваливаться. Да, ты прав, пойдем внутрь, где мне снова надо будет притворяться, меняя фальшивые маски, примеряя все новые и новые, противные мне роли... Но зато ты будешь рядом. Будешь стоять и озадаченно смотреть в мою сторону, пытаясь понять, как ты можешь спасти меня. И мне этого достаточно. И так будет всегда.
