Я очнулся от сильного толчка и чувства навалившегося на меня тела…резко в нос ударил резкий запах гнили… Гнилого мяса. Темно. Непонятные крики вокруг. Отбросив с себя несколько тел, пол которых даже определить тяжело, в сете луны в ужасе понимаю, что я в разломе..подо мной множество тел..их остатков. Смрад от них бьет в голову и доводит до тошноты. Полусгнившие тела, были пронзенные костями, на которые сброшены сверху. В это ущелье на протяжении всей моей жизни мы всем селением сбрасывали тела умерших и погибших, за коего по всей видимости приняли и меня после бойни с соседним районом.
После того как земля начала содрогаться в землетрясениях погибло большинство населения нашего города. Много домов ушло под землю в разломы такие как этот, или еще глубже. Оставшиеся в живых, не погибшие, не сгоревшие в охватившем городе пожаре от взорвавшегося газопровода. Раз за разом, видимо обходив земной шар, землетрясение происходило снова, каждый раз все слабее и слабее, пока не угасло совсем.

Не знаю сколько я здесь находился, но в ужасе понимаю что довольно давно. Моя рука начавшая гнить не двигалась, кисть вовсе была больше похожа на кусок замаринованного мяса, готового чтобы его поджарили на костре. Поднялся на ноги. Вокруг на многие километры в распростершемся на весь, наверное, город разломе, были мертвые тела, сгнившие и замаринованные в соку сточных вод из порвавшихся труб. Я двинулся вперед, в надежде найти выход. Обоняние никак не могло смириться с резким запахом, и непривычными для слуха криками вокруг.

Продвигаясь вперед в ужасе понимаю что это за крики – птицы чем-то напоминающие ворон но намного больше, перестали рвать и пожирать куски живой плоти, и встрепыхнувшись, поднялись стаей в воздух. Ворон я бы узнал. Не раз мы брали их у грузина..он умел их приготовить. А эти птицы были страшные на вид, худые несмотря на обилие еды. Они испугались живого человека, или его жалкого подобия. С воздуха раздавались неописуемо-страшные вопли, похожие на те что в последний раз при жизни издает человек. Хруст человеческой плоти под ногами уже не раздражал…боль в руке не чувствовалась. Наверное, нервные окончания сгнили, а это значит, что мясо уже отстало от кости, и руку не спасти. Как можно быстрее мне надо было найти выход. Пачка сигарет на чудо осталась сухой, и к счастью была полной. Как не привычно все делать одной рукой.
Но когда сигарет почти не осталось, так же как и сил пробиваться через трупы нашего когда-то огромного города я увидел провалившийся сверху вниз пласт дорожного покрытия. Он зацепился за коммуникационные и сточные трубы, не был сильно разрушен. Ближе к нему пробираться было все сложнее – скользкие склоны были очень крутыми. Пару раз поскользнувшись и чуть было не скатившись вниз, в темную бездну, все таки вскарабкался на дорогу, а по ней и на территорию города.

Людей не было совсем. Разрушенные дома, врезались острыми линиями друг в друга. Шествие не было окончено, а продолжалось к месту где собрались остатки человечества – центр. Все жили в остатках двух тридцатиэтажных домов с переходом посередине. Он чудом уцелел и несмотря на трещины был целым. В памяти был 50 лет, и все это время было множество войн за него…там ли еще заправляют наши…пустят ли..все крутилось в голове. Незаметно рассвело, дорога хорошо была известна, за много часов пути показалось первое живое существо – кошка, следом и ее хозяйка – бабка. Такие бабки везде есть, которые держат животных. Но эта боролась за существование. Она их разводила и меняла на питьевую воду, спички и другие важные для выживания вещи. Меняла именно живых, откормленных на все тех же остатках тел мясе. Именно по этому она жила так близко к разлому.
От сюда было видно наше поселение. Еще десять кварталов…иду в госпиталь на третьем…на входе не пускают. Кричу "СВОИ БЛЯ, НЕ ВИДИШЬ???" Хватают за больную руку и она отрываеться по локоть…резкая боль пронзает мое тело, но не резче, чем спустя мгновение чувство вонзающегося в череп острого топора охранника селения.