Михаил Михайлович Зощенко. Забытые ипостаси великого сатирика
 

Михаил Михайлович Зощенко родился на Петроградской стороне, в доме № 4, кв. 1, по Большой Разночинной улице, записан в метрическую книгу церкви Святой Мученицы царицы Александры (при Доме призрения бедности императрицы Александры Федоровны). Отец - художник Михаил Иванович Зощенко (из полтавских дворян, 1857-1907). Мать - Елена Осиповна (Иосифовна) Зощенко (урождённая Сурина, русская, дворянка, 1875-1920), до замужества была актрисой, печатала рассказы в газете «Копейка».

Зощенко-сатирик

Первой победой Михаила Михайловича были «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова» (1921-1922). О верноподанности героя, «маленького человека», побывавшего на германской войне, было рассказано иронически, но беззлобно; писателя, кажется, скорее смешит, чем огорчает, и смиренность Синебрюхова, который «понимает, конечно, свое звание и пост», и его «хвастовство», и то, что выходит ему время от времени «перетык и прискорбный случай». Дело происходит после Февральской революции, рабье в Синебрюхове еще кажется оправданным, но оно уже выступает как тревожный симптом: произошла революция, но психика людей остается прежней. Повествование окрашено словом героя — косноязычного человека, простака, попадающего в различные курьезные ситуации. Слово автора свернуто. Центр художественного видения перемещен в сознание рассказчика. 

Детский писатель, декадент, пародист и психоаналитик: забытые ипостаси великого сатирика

  Зощенко-декадент

Литературовед Мариэтта Чудакова отмечала, что «Зощенко вел отсчет своей писательской биографии с 1920 года и все написанное ранее никогда не печатал». Этот допечатный период 1914–1917 годов был совершенно неизвестен его современникам. В 1910-е годы Зощенко, следуя модернистской традиции, увлекался Ницше и писателями второго ряда — внимательно читал Каменского, Арцыбашева, которого пародировал во второй половине 1920-х,  Пшибышевского, Нелединского и других.

«И только ветер шепнул — куда идешь, прохожий, принц или паяц?
     Блестящ и ярок солнечный день, но нелюдим и неровен мой путь. Неровен путь и усыпан он камнями острыми. Это они остро впиваются в ноги.
     И вдруг из лесу, что возле дороги, вышла женщина, прекрасная собой, но простоволосая, с глазами темными и как бы безумными».

Михаил Зощенко. «И только ветер шепнул» (1917)

«Сентиментальный» Зощенко

Но в 1927 году Зощенко, уже прославленный писатель-сатирик, снова меняется и выпускает сборник «О чем пел соловей. Сентиментальные повести», в центре которых оказывается принципиально новый герой. Это уже не пролетарий-рабочий, у которого не хватает денег на пирожное даме, которого выпихивают из трамвая или не пускают в ресторан, — это человек пищущий, автор, имеющий дело со словом («Ты вот, скажем, рукопись написал, с одной орфографией вконец намучился, не говоря уж про стиль»). Главную черту нового амплуа Зощенко описала Мариэтта Чудакова: «В повестях Зощенко, в отличие от рассказов, подчеркнута установка на письменную речь, на „литературу“. Тем острее столкновение разработанной книжно-литературной речи с вульгарной речью современности, причем для повествователя эти разнородные элементы оказываются приравненными». В повестях Зощенко обращается к литературе начала века и пародирует те самые книги, которыми он зачитывался в юности. 

 Зощенко-психоаналитик

В последнем романе «Перед восходом солнца» Зощенко, в поисках собственного голоса, начинает говорить от первого лица и о себе, без посредников и замещающих масок пролетария, «некультурного» автора. Он с нейтральной интонацией бесстрастного исследователя рассказывает о себе, своих страхах и пытается найти истоки своей многолетней депрессии.

       «Когда я захотел узнать, что обозначает рука и что она намерена взять у меня, — я стал испытывать необыкновенный страх.
       Такой силы страх я раньше не испытывал даже ночью. Теперь он возникал и днем, главным образом на улице, в трамвае, при встрече с людьми.
       Я понимал, что этот страх возникает оттого, что дотрагиваюсь до самых глубоких ран, тем не менее этот страх всякий раз потрясал меня. Я стал спасаться от него бегством.
       Это было нелепо, невероятно, даже комично, но страх исчезал, когда я добирался до своего дома, до своей лестницы.
       Уже в подъезде он оставлял меня.
       Я пробовал бороться с ним. Хотел подавить его, уничтожить — волей, иронией. Но он не подчинялся мне. Он возникал еще в большей степени.
       Тогда я стал избегать улицы, людей. Почти перестал выходить из дому».

Михаил Зощенко. «Перед восходом солнца» (1943)

 Зощенко-драматург

C 1929 года до начала 1950-х Зощенко написал почти два десятка комедий: крупных — для столичных театров и режиссеров, например Мейерхольда, и коротких, одноактных, водевилей — для эстрадной сцены. Зощенко многое сделал для эстрады, действуя в рамках своей литературной стратегии — «утвердить то, что казалось сомнительным» (из его письма юмористу Леониду Ленчу 17 декабря 1938 года). Несколько его пьес с успехом шли в Ленинграде: комедию «Уважаемый товарищ» поставил Театр сатиры (1930), «Свадьбу» — Мюзик-холл (1933), «Парусиновый портфель» — Ленинградский драматический театр (1946). Но сам Зощенко, подводя некоторый итог в 1946 году, не был удовлетворен результатом своих усилий: «Задача оказалась необычайно трудной, потому что в русской драматургии не было традиции той легкой комедии, которую знают французы и другие народы. <...> Я пробовал внести некоторые элементы водевиля, но так, чтобы они не раздирали ткань реалистической комедии».

Монолог Барбарисова, главного героя пьесы, узнавшего, что его исключили из партии:

«— Я вам сию минуту разложусь. Я сколько годов жил со скукой в сердце, но таперича довольно. Хватит! Я, может быть, тоже желаю получить свое какое-нибудь веселье. Получить свою долю в жизни. Я, может, желаю знать, чего такого я промигал за эти годы, находясь со своими ураганными идеями... Чего-то такое я, наверное, упустил… Но таперича я хочу откровенно пожить. Таперича за мной разговор и мое веское слово».

Михаил Зощенко. «Уважаемый товарищ» (1930)

«Детский» Зощенко

 Зощенко-переводчик

В августе 1946 года после выхода постановления «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» Зощенко стал практически запрещенным писателем — его исключили из Союза писателей, расторгли все заключенные договоры, отказывались печатать. В конце 1940-х — начале 1950-х, когда пресс стал чуть менее сильным, он занялся переводами с финского, украинского и осетинского языков и выпустил несколько переводных книг Антти Тимонена, Максима Цагараева и других. Но самую большую известность ему принес перевод с финского подстрочника повести Майю Лассила «За спичками». Впервые он был опубликован в 1948 году в петрозаводском журнале «На рубеже», причем в двух номерах из трех — без фамилии переводчика.

«Антти пополз на четвереньках, поросенок увертывался. Мальчишка давился от смеха. Антти снова жалобно сказал:
     — Нет, не поймать его, черта!
     Теперь парнишка прямо помирал со смеху. Юсси не без досады крикнул Антти:
     — Да подмани ты его чем-нибудь!
     Антти стал пощелкивать пальцами, чтоб хоть этим приманить поросенка. Мальчишка сквозь смех сказал:
     — Смотрит, но не идет.
     Наконец Антти рассердился. Он стремительно кинулся к поросенку с криком:
     — А-а, не сдаешься, чертова кукла!
     Поросенок взвизгнул и, задрав хвостик, пустился наутек. Антти гнался за ним полной рысью. Мальчишка тоже побежал за ним, крикнув одному знакомому школьнику, который возвращался из школы:
     — Эй, Вейкко, гляди, за поросенком бегут!»

Майю Лассила. «За спичками». Перевод Михаила Зощенко (1948) 

Зощенко-документалист

Во второй половине 1930-х Зощенко написал несколько повестей на документальной основе: «История одной жизни» (1934), «Черный принц» (1936) и «Возмездие» (1936). Самая интересная среди них — «История одной жизни» — сначала была опубликована в качестве одной из глав коллективной книги «Беломорско-Балтийский канал им. Сталина. История строительства», вышедшей в январе 1934. Среди авторов книги, которая, по замыслу Горького, должна была являть собой образец коллективного писательского труда, помимо самого Горького, были Виктор Шкловский, Всеволод Иванов, Вера Инбер, Валентин Катаев, Лев Никулин, Алексей Толстой и другие.
Зощенко, побывав на строительстве канала, познакомился с международным аферистом Абрамом Ройтенбергом, получил его машинописную автобиографию на 26 листах и переделал в повесть. Практически не вмешиваясь в язык и стиль героя, Зощенко усилил некоторые акценты и придал драматичность повествованию за счет введения диалогов и удаления длиннот и повторов (в коллективном сборнике глава называлась «История одной перековки»). После публикации повести отдельной книжкой читатели завалили Зощенко письмами с просьбами сообщить, как в дальнейшем сложилась захватывающая жизнь Абрама Ройтенберга.

«А я был очень расторопный и всегда многим нравился, и меня в тюрьме взяли в аптеку — разносить лекарства.
     А когда я разносил по камерам лекарства, я познакомился с одной интересной девушкой, красавицей.
     Она там же в тюрьме сидела по таким же приблизительно делам, как и я. 
     Она была воровкой. Она работала по магазинам. Она была «городушница».
     Она в меня влюбилась с первого взгляда и написала мне записку о своей любви.
     Она была казачка. Из Кубани. Ее звали Мария Корниенко. И она была так хороша собой, что все на нее глядели и все удивлялись, какие бывают женщины.
     А у нас завязался роман, но мне оставалось сроку до выхода месяц, а ей — четыре месяца».

Михаил Зощенко. «История одной жизни» (1934) 

arzamas.academy›Неизвестные лики Зощенко