Предыдущая запись:

http://www.liveinternet.ru/users/bonikid/post253942917/

Р.Тараборелли

Майкл Джексон.
Магия, безумство.
Полная история 1958-2009

Последние годы

(7)
 После

(Перевод Bonikid)

   Бахрейн нежелательное место для путешествий летом. Большую часть страны, которая расположена на 30 островах, покрывает пустыня. В августе здесь так жарко, влажно и неблагоприятно, что температура регулярно зашкаливает за 110 градусов по Фаренгейту*. Но эта отдаленная страна, всё же, имеет одну прелесть. Это идеальное место для измученного проблемами человека, чтобы дистанцироваться от них. Возможно, в этом и кроется объяснение, почему там, в Персидском заливе, Майкл Джексон искал убежище после суда.
   В августе 2005 года Майклу исполнилось 47. Он добился своего, получил свободу. Но в действительности его проблемы далеко не закончились. Вместо того, чтобы наслаждаться своей новообретённой независимостью, Майкл погрузился в глубокую депрессию, часто страдая приступами паники и бессонницей, как если мучился во время суда. Он отказывался говорить об этом. Нет, не за такую «победу» ратовали его друзья и поклонники. После вердикта поп. звезда почти пропал из поля зрения широкой публики. Никаких празднеств после судебного процесса, никаких триумфальных пресс-конференций. По правде говоря, Майкл был не в том состоянии, чтобы праздновать. Он был слишком болен. Через пару дней после вердикта он лег в больницу в Санта Барбаре с истощением и обезвоживанием. Вскоре после выписки он улетел, оставив Неверленд, чтобы больше никогда не вернуться. «Он полностью изолировался, - рассказал мне источник, близкий к Майклу. - Он был подавлен, в состоянии тревоги, не мог ни есть, ни спать. Он чуть не потерял всё: свободу, семью, свою карьеру. Не сразу оправишься после кошмара, подобного этому. Он сказал мне: “По сей день я просыпаюсь расстроенным и напуганным до смерти, и только через полчаса вспоминаю, что всё позади”».
   Единственным человеком, с кем Майкл виделся в течение нескольких недель после суда, помимо своих детей и их няни, Грейс Рварембы, был врач. Первый раз в своей жизни Джексон решил обратиться за консультацией. Это, несомненно, вселяло надежду. Он осознал – ему нужна помощь, и то, что он по-настоящему искал её, а не игнорировал симптомы, возможно, свидетельствовало о шаге вперёд. «Он ощущал себя целиком и полностью жертвой Гевина, прочих интриганов Арвизо, а также окружного прокурора Тома Снеддона, - рассказал мне один человек из близкого круга Майкла. – Он безуспешно пытался побороть злость, которую чувствовал в связи со всей этой ситуацией. Однажды он сказал мне: “Господи, прости, и не говори Кетрин о моих словах, но я ненавижу этого ребёнка. Я так ненавижу этого ребёнка”. Потом, помню, он пристально посмотрел на меня и произнёс: “Какая-то часть меня думает, нет, это неправильно. Нельзя ненавидеть. Но затем я понимаю, что ничего с собой поделать не могу. Я ненавижу этого ребёнка за то, как он поступил со мной. Мой врач говорит, что мне не нужно обманывать себя, надо чувствовать, как чувствуешь, не подавлять свои чувства, как я обычно делаю. Ну, моё чувство ненависти к этому ребёнку. Я так и делаю”».
  По тому, что мне рассказали, создавалось впечатление, что Майкл испытывал наподобие посттравматического синдрома. У него были навязчивые кошмары на тему суда. В его голове постоянно прокручивались все эти страшные показания, данные против него, многочисленные свидетели, порнография, выставленная перед присяжными, муки на лице его матери. Самое ужасное, что когда-либо происходило с ним, и от этого его душевные раны не заживали, и он ещё больше, если это вообще возможно, изолировался.
   Майкл не желал разговаривать ни с кем, кто напоминал ему о событиях в Санта-Марии, даже с людьми, которые были на его стороне в течение всего времени, что продолжался суд. Он отстранился от своей семьи. Казалось, он не хотел никаких отношений почти со всеми из них. Некоторые из Джексонов поговаривали опять о совместном туре, и на это раз, должно быть, Майкл понимал , что и впрямь обязан оказать им такую честь– но, тем не менее, делать этого не собирался. Он чувствовал давление, когда его вовлекали в другие семейные дела, не говоря уже об его рухнувшей финансовой империи, да и просто не хотел гастролировать в том или другом мире. Таким образом, он улетел. Он отправился в Бахрейн - так далеко, как только мог. Это неприятие до глубины души ранило его семью. Джозеф безумно хотел, чтобы Майкл появился на торжестве его дня рождения в Германии. Майкл не смог заставить себя сделать это. В конце концов, Джозефу пришлось нанять двойника.
   По всей видимости, Майкл знал королевскую семью в Бахрейне, так что он был готов начать дела с ними. Разумеется, позже Принц предъявит иск Майклу за невыполнение соглашения, утверждая, что у них была договоренность, и Майкл не выполнил обязательств.
   Стоит ли этому удивляться? Именно из-за отсутствия у Майкла личной ответственности я не хотел иметь ничего общего с ним после суда. Я мог уже забыть об обвинениях в растлении в своих сообщениях о нём. В конце концов, я верил, что он невиновен в этой грязи с Арвизо с самого начала. Однако как я мог терпимо относиться к тому, что он полностью пренебрегал другими людьми, что были в его жизни? На мой взгляд, он был должником перед своей семьёй за их преданность. Возможно, они до этого принуждали его к участию в рискованных проектах, в которых он не был заинтересован тогда, но на сей раз он был обязан, по крайней мере, попытаться опять поработать с ними. В конце концов, их поддержка что-то да должна была значить для него во время суда. Джексоны присутствовали на заседаниях каждый божий день. Помимо этого, я не мог понять то, как он некорректно поступил с людьми, кто поддерживал наплаву Неверленд в его отсутствие, когда шёл суд. Лишь только судебный процесс закончился, практически все были распущены без выходного пособия. Десятки людей, присматривавших за домом, прислуга и прочие работники – люди, у которых дома дети, кто выкладывался по полной для Майкла – были просто уволены им, похоже, без особых раздумий. Затем, после суда, посыпались иски от бывших адвокатов и деловых партнёров, один за другим. Конечно, Джексон был далеко не искусным бизнесменом, по меньшей мере, предыдущие десять лет, но теперь ситуация вышла из-под контроля. Всегда ли он платил всем, с кем у него был уговор? Всегда ли он заключал контракт и не нарушал его? Для меня было так очевидно – он не был человеком слова, и, говоря откровенно – будучи его биографом и тем, кто знал его так давно – это просто бесило меня. «Я человек чести, - сказал он мне как-то. Тогда, когда я пошутил над его женитьбой на Лизе Мари Пресли в телевизионном шоу «Доброе утро, Америка!» , и он позвонил мне, чтобы отчитать. – Если ты хоть сколько-нибудь веришь мне, не сомневайся, так оно и есть». Реальность такова, что оглядываясь на это сейчас, полагаю, я чувствовал, что Майкл Джексон меня разочаровал. Таким образом, в течение лет после суда у меня не было желания писать о нём. «Но ты должен быть более беспристрастным», - сказал мне один редактор. «Да, наверное», - ответил я. - Когда он начнёт платить по своим счетам, потом, может быть, я снова стану писать о нём».
    На мой взгляд, после суда у Майкла Джексона была блестящая возможность возродить свою карьеру. Я не мог понять, почему он  хотел разрушить её, да ещё с таким размахом. Он продолжал обещать записи, которые никогда не выйдут, назначал даты, которые так и не исполнятся.  Казалось, что ему негде было жить. Он с детьми будет жить у друзей то в одном городе, то в другом , как если бы они были бродяги. Я и слушать не хотел – всё это неприятно удивляло меня, казалось мне таким бессмысленным. Оглядываясь на это теперь, мне следовало проявить большее понимание к человеку, который, вне всякого сомнения, страдал от боли. Он так и не оправился после суда. Эта травма по-прежнему изводила его. Теперь я это понимаю. Как он мог позаботиться о другом, если для него самого каждый день был испытанием? «Те, кто думают, что он вот так придёт в себя после такого публичного унижения, не знают Майкла Джексона, - сказал мне бывший его менеджер Фрэнк Дилео в тот июньский день, когда Джексон был признан невиновным. – Это сокрушительный удар. Такому парню, как Майкл, боюсь, это сломало жизнь».
   Действительно, после событий в Санта-Марии мало что значило для Майкла – кроме, пожалуй, одного, что не может не волновать: его дети. Его карьера и финансы были в руинах, но для него это не имело никакого значения. У него была любовь – трое его детей, Принцы Майклы и Перис. И пока у него это было, он думал, что справится. Как ни странно, учитывая обстоятельства его кочевой жизни, те, кто знал его лучше остальных, предпочитали думать, что те годы, годы после Санта- Марии, были одними из лучших для него в том смысле, что он действительно пересмотрел приоритеты в своей жизни. Теперь ему было всё равно – Number One**он или нет, а к этому он несомненно стремился большую часть своего времени на этой планете. У него уже не горели глаза, как у человека, у которого есть необходимость жить и делать карьеру, как это ранее делал Майкл Джексон. Тем, кто хотел видеть его опять на вершине, было нелегко принять его охлаждение к успеху. Но, быть может, он отдал всё, что имел дать. Пожалуй, после стольких лет в свете софитов, нам следует наконец просто оставить его в покое.

*43 градуса по Цельсию.

**Number One - номер один.