Когда собираются вместе Киплинг, король Джон, Элиас, Кадмиэль, Филипп Д’Обиньи и Миша Король…

Борис ЯБЛУКОВ, Иерусалим

Работы у могилы Филиппа Д’Обиньи у входа в Храм Гроба Иисуса в Иерусалиме. 1925 год

Не будучи в Лондоне ни летом, ни зимой, тем не менее, охотно верю, что утро 15 июня 1215 года было туманным. Седым, стало быть. И выплыл из этого тумана король Джон, прозванный Безземельным, со своей свитой, опоздав на час с небольшим. Оно конечно: точность — вежливость королей. Но какая уж тут вежливость, если идти на этот самый луг Раннимед, что рядом с Виндзором, приходится не по своей воле…

Джон Безземельный

Нагло ухмыляются в лондонском тумане зажравшиеся бароны, видя, как король ставит подпись под Великой Хартией, проводя тем самым жуткую кастрацию собственной власти, вставляя паразитную шестерню между собой и Всевышним. И шестерня эта — закон, который, как известно, что дышло.
Подобные случаи в истории бывали. Еврейские цари, например, тоже были вынуждены править с оглядкой на свой Синедрион. Но не все. Великий и ужасный царь Ирод, надев соответствующий случаю прикид, а именно — пурпурную мантию и, имея непробиваемую "крышу" в виде римских легионов, смог доходчиво объяснить местным авторитетам кто в доме хозяин. Нет такой "крыши" у короля Джона. Там, на той стороне, в Европе есть у него и земли, и верные друзья, которые могли бы помочь "восстановить статус- кво". Но не бесплатно. А денег нет. И даже язык не поворачивается называть короля Иоанном — так себе, Джон. Вывод неутешителен: только по причине отсутствия денег и земель даруются свободы: хартии, манифесты, декларации, конституции и прочая фигня.
А ведь все могло бы произойти совершенно иначе! И "золотовалютный резерв" в виде монет и золотого песка на территории Англии был! И был он, конечно же, — ах, как вы догадливы, читатель! — у еврея. И звали этого еврея Элиас. Золото хранилось, естественно, не в госбанке под проценты, а на дне колодца в замке Пэвенси, что в полутора часах езды на юг от Лондона. Замок этот на всякий случай построили поздние римляне, как крепость на берегу Ла-Манша и стоит он там до сих пор. Хотя теперь до берега — целых четыре километра, ведь Земля наша вертится и очертания берегов меняются.
Ежу понятно: замок без воды — не замок. Колодец был вырыт в его северной башне, но с гидрологией у строителей были проблемы, и поэтому вода в колодце оказалась соленой. Позднее основателям повезло найти другое место, вырыть колодец с питьевой водой, и замок получился вполне осадоустойчивым.
Именно в этот заброшенный соленый колодец еще при Генрихе Слепом заложили клад в виде золотого песка и монет пришлый завоеватель норманн Ричард и местный сакс Хью. Это богатство им вручило одно африканское племя в знак благодарности за освобождение от страшных демонов. По-видимому, демонами были обычные гориллы, но степень точности этого факта теперь установить невозможно.
Наш герой Элиас, промышлявший ростовщичеством, как-то был схвачен случайно встреченными не совсем благородными рыцарями и брошен в соленый колодец для раздумий о том, стоит ли заплатить выкуп за свою полную финансовых рисков жизнь. Не в питьевой же колодец его бросать! Там, увидев блеск "рыжья" под ногами, Элиас лишился дара речи, но, тем не менее, смог уговорить своих пленителей и был отпущен.
Теперь, став подпольным или, точнее, подводным миллионером, Элиас смог расширить масштабы финансирования до того, что стал предоставлять кредиты самому королю Джону. Жил он в городе Бери, что неподалеку от нынешней футбольной столицы Англии Манчестера. Далековато до Лондона и еще дальше до Пэвенси, но, совершая трижды в год бизнес-туры к месту нахождения основного капитала, он тем самым пополнял оборотный фонд и был единственным евреем в Бери, находившимся под защитой короля. Следуя учению другого знаменитого еврея, все можно выразить формулой: деньги — жизнь — деньги.
И вот настало время, когда близорукая экономическая политика короля Джона привела к революционной ситуации: "не хотят" уже не только низы, обложенные страшными налогами, но и их хозяева-бароны, с которыми король считаться не желает.
Приняв во внимание экономическую состоятельность Элиаса, бароны знакомят его с подготовленным проектом закона, который ограничит власть короля. Впереди — светлая перспектива свободы предпринимательства, новые горизонты для деловых людей! Но Элиас относится к идее скептически: лучше платить одному бандиту, чем многим. Жена Элиаса Ада тут же предлагает кардинальное решение — указать королю место, где находится клад.
Но тут на сцене, буквально ниоткуда, появляется еще один еврей. Зовут его Кадмиэль. Этому выходцу из страны мавров в детстве пророчили "стать законодателем в стране со странной речью и непонятным языком". Ознакомившись с проектом Великой Хартии, Кадмиэль предлагает рыцарям только одну крошечную поправку: во фразе "Ни один свободный человек не может быть обвинен иначе, как по приговору суда" он просит исключить слово "свободный".
Христианский священник Лэнгтон, получивший 200 монет за поддержку поправки Кадмиэля, сразу же схватывает ее суть: "хоть ты и еврей, поправка твоя справедлива, и, если когда-нибудь христиане и иудеи в этой стране будут иметь равные права, народ будет благодарен тебе".

Джон Безземельный подписывает Великую хартию вольностей. Иллюстрация из Cassell’s History of England (1902)

Легенда была бы безвкусной, если бы в ней роковую роль не играла женщина: Ада сообщила Кадмиэлю, что она уговорила мужа указать королю место нахождения клада. И Кадмиэль принимает единственно верное решение. Он отправляется в Пэвенси.
Заехав по пути в Лондон к знакомому лекарю-еврею, он получает бутылочку с некоторым снадобьем. В замке он выливает содержимое бутылочки в питьевой колодец, в результате чего все обитатели Пэвенси, включая "отравителя", покрываются красными пятнами. Кадмиэль как распространитель неведомой болезни подвергается телесному наказанию, которое стойко выдерживает. Обитатели покидают замок, и Кадмиэль остается один. Он знает, что пятна сойдут через две недели. Надо спешить. Работая день и ночь, он переносит клад в лодку, припрятанную заранее в камышах около устья реки, вывозит золото в море и топит его. Только теперь уже — навсегда. Как правоверный еврей он соблюдает при этом шабат и тщательно вычищает золотой песок из-под ногтей, заботясь о ритуальной чистоте. Что дальше? Элиас и Ада бегут из Бери, Кадмиэль исчезает внезапно, как и появился, а поправка к 40-й статье Хартии Вольностей остается на месте.
Эта легенда ярко передана — или придумана, кто знает? — Редьярдом Киплингом в повести для детей "Пак с волшебных холмов". И только то обстоятельство, что она разбросана по фрагментам, заставила изложить ее в "переложении для современника".

Джозеф Редьярд Киплинг

И еще одно важное обстоятельство, оправдывающее мое посягательство на текст Киплинга — деревянный щит над могилой у входа в Храм Гроба Иисуса в Иерусалиме, который знаком каждому гиду. Благодаря историку, писателю и исследователю Святой Земли Михаилу Королю мы знаем, что под этим щитом находится могила Филиппа Д’Обиньи — одного из тех, кто заставил короля Джона подписать Хартию Вольностей. И гиду недосуг рассказывать здесь туристам и паломникам об этой "детали". А я всегда на секунду задерживаюсь у этой плиты, и тогда все собираются вместе: Киплинг, король Джон, Элиас, Кадмиэль, Филипп Д’Обиньи и Миша Король.

Михаил Король. Фото Андрея Никсона     http://isrageo.com/2014/08/24/neevr061/