При всем многообразии школ и направлений в иконописи, икона как таковая является в первую очередь элементом религиозного культа и уже потом эстетическим объектом. Поэтому те критерии, которые действенны в пластическом искусстве, в частности, понятие стиля (манеры изображения), в отношении к иконе могут быть применимы лишь к тому ее аспекту, который можно увидеть телесными очами. Но ведь большая часть айсберга сокрыта от непосредственного обозрения! По сути своей икона есть не что иное как список с невидимого, список, словно бы нарушающий традиционное представление о копии и оригинале, так что эти понятия начинают звучать в совершенно ином, инаковом смысле. То же самое происходит и с моментом авторского прочтения, да и с самим феноменом авторства, на котором зиждется аутентичность светской культуры. Творчество православного иконописца осуществляется в ситуации строжайшего ограничения личной инициативы. Крайний эстетический консерватизм православия связан с соисканием Царствия Небесного, с которым несовместим печальный опыт самочинности и профанности, присущий здешнему, мирскому человечеству и его произвольному пониманию творчества. Сокровенный аспект иконы невидим для телесного ока, он не поддается описанию в терминах эстетики и искусствоведения.