Bo4kaMeda

Писать о жизни и смерти одного из самых знаменитых людей, живших в XIX и XX веках, очень сложно — жизнь нашего героя изучали целые институты, в советское время его биографию зубрили в школе, а его портрет старший по возрасту автор носил на груди с первого по третий (октябрятский значок) и с третьего по девятый (пионерский значок) классы. Псевдоним нашего героя стал именем для многих людей (кинорежиссер Марлен Хуциев, например, носил его фамилию и фамилию Карла Маркса), а один венесуэльский гражданин по имени Хосе Альтагарсия Рамирес-Навас дал своим сыновьям имена в честь имени, фамилии и отчества нашего героя. Поэтому одного из самых известных террористов мира, заслужившего прозвище Шакал, на самом деле звали Ильич Рамирес Санчес.

Если бы мы обошли эту фигуру вниманием, ничего бы не произошло. С другой стороны, раз уж на страницах наших двух книг мы говорим о медицинском контексте жизни и смерти Сталина, Брежнева, Андропова и Черненко, а также супруги Владимира Ильича, Надежды Константиновны Крупской, было бы несправедливо совсем забросить самого Ленина. Тем не менее мы не будем подробно останавливаться на биографии нашего героя, которая действительно уже только что под микроскопом не рассмотрена, осветив только некоторые моменты, и сосредоточимся на одном важном аспекте последних двух лет его жизни, который, как оказалось, возможно, ещё в 1970-е годы затормозил развитие нейронаук в СССР.


Anamnesis vitae

Как ни странно, но самый известный сын инспектора народных училищ Симбирской губернии Ильи Николаевича Ульянова действительно был неординарным в отношении когнитивных способностей человеком. И в гимназии отмечали, что Володя «ученик весьма даровитый, усердный и аккуратный. Успевает во всех предметах очень хорошо. Ведёт себя примерно», да и люди, которые не имели никаких оснований относиться к Ленину хорошо, подтверждали исключительные способности юного Ульянова.

Вот, например, что вспоминал его одноклассник, Александр Николаевич Наумов, бывший в 1915–1916 годах министром земледелия Российской империи (что тоже говорит об уровне гимназии, в которой учился также и будущий глава временного правительства, Александр Керенский):

«Способности он имел совершенно исключительные, обладал огромной памятью, отличался ненасытной научной любознательностью и необычайной работоспособностью… Воистину, это была ходячая энциклопедия, полезно-справочная для его товарищей и служившая всеобщей гордостью для его учителей… По характеру своему Ульянов был ровного и скорее веселого нрава, но до чрезвычайности скрытен и в товарищеских отношениях холоден: он ни с кем не дружил, со всеми был на „вы“… в классе он пользовался среди всех его товарищей большим уважением и деловым авторитетом, но вместе с тем, нельзя сказать, чтобы его любили, скорее — ценили».

И ещё один важный факт: судя по всему, если бы не одна семейная трагедия, Владимир Ильич вообще не стал бы революционером и вождем мирового пролетариата. Он двигался к блестящей карьере юриста. Вполне мог обо гнать своего отца, который дослужился до действительного статского советника — звание, аналогичное армейскому генерал-майору. Неизвестно, как бы продвинулся Илья Николаевич, если бы не смерть от апоплексического удара (предположительно, вскрытия не проводилось). У Владимира были способности и шансы дорасти до министра.



Семья Ульяновых, 1879 год


Например, министра просвещения. Но пока Володя рос и учился, его старший брат Александр готовил покушение на Александра III. Арест и казнь брата, равно как и его революционная деятельность, были для семьи как гром среди ясного неба. Среди прочего они ставили большой и жирный крест на государственной карьере для любого члена семьи. Впрочем, такую карьеру Володя всё-таки сделал. Для этого ему пришлось пойти другим путём…

Ум, расчётливость и некая житейская мудрость не по годам всегда отличали Ленина. Недаром одной из первых кличек у него была Старик (это в 20 с небольшим!).

Ленину везло: в отличие от многих других соратников по делу революции, его не очень сильно помотало — кроме ссылки в Шушенском и вполне комфортной, прежде всего благодаря семейному фонду, в основе которого лежала генеральская пенсия матушки, эмиграции, особых лишений Владимир Ильич не испытывал. Современники отмечают разве тот факт, что периоды небывалой активности и просто демонической работоспособности перемежались с упадком сил, который мог выбить Ильича из колеи на несколько недель. Но первые серьёзные и явные проблемы со здоровьем у него начались только после выстрелов Фанни Каплан 30 августа 1918 года. В Ленина попали две пули, но на удивление ни один магистральный кровеносный сосуд задет не был. Ранение казалось смертельным, но Владимир Минц успешно провел операцию, и Ленин быстро поправился.


Anamnesis morbi

Уже с января 1921 года Ленин жалуется на головную боль и головокружение. Личный врач Ленина Федор Александрович Гетье диагностирует переутомление.

Зима 1921–1922 года была очень тяжёлой — боли и головокружения нарастали, иногда Ленин терял равновесие. По свидетельству профессора Ливерия Даркшевича, одного из основателей нейрохирургии в России, осматривавшего вождя 4 марта 1922 года, имелись «два тягостных для Владимира Ильича явления: во-первых, масса чрезвычайно тяжёлых неврастенических проявлений, совершенно лишавших его возможности работать так, как он работал раньше, а во-вторых, ряд навязчивостей, которые своим появлением сильно пугали больного». Ленин даже интересовался — не грозит ли ему сумасшествие.

Следующий диагноз, который предположили врачи, — это отравление свинцом из пуль, которые выпустила в Ленина Фанни Каплан. Врачи предложили операцию — и удалили одну из пуль. Не помогло.

Весной 1922 года стало совсем тревожно: около 4 часов утра 26 мая у Ленина наблюдалась рвота (это было и раньше), но после неё Ильич вообще с трудом мог объяснить, что с ним происходит, не мог читать, а написать мог только букву «м».
Появилась слабость в правой руке и правой ноге, которые продолжались около часа, а потом исчезли. Сейчас мы понимаем, что в данном случае врачи наблюдали преходящее нарушение мозгового кровообращения или транзиторную ишемическую атаку. На короткое время участки мозга перестали снабжаться достаточным количеством крови, но это прошло достаточно быстро, чтобы сильно повредить мозгу.

Поздно вечером в субботу, 27 мая, появилась головная боль, полная потеря речи и слабость правых конечностей. Нейрохирург Василий Крамер ставит диагноз: «явление транскортикальной моторной афазии на почве тромбоза». Крамер считает, что ишемия мозга возникает из-за атеросклероза сосудов, но этот атеросклероз вел себя как-то не так, как это бывает обычно:

«Артериосклероз представляет собой заболевание, имеющее уже в самой природе нечто такое, что ведёт за собой к немедленному, но всегда прогрессирующему нарастанию раз возникших болезненных процессов».

А Ленин восстанавливался быстро. Впрочем, уже в начале июня к нему выписали целую бригаду немецких и шведских врачей во главе с Отфридом Фёрстером, выдающимся нейрохирургом (сначала приехал Фёрстер, остальные прибыли уже в 1923 году, после очередного инсульта). Может, они смогут понять болезнь Ильича? Потому что Гетье (если верить Троцкому) откровенно признавался, что не понимает, что происходит с Лениным.



Ленин в 1923 году


В конце мая проверялась и версия о поражении сосудов бледной трепонемой — сифилисом. Если бы предположение подтвердилось, это было бы хорошо: невролог Григорий Россолимо в беседе с Анной Ильиничной Ульяновой 30 мая 1922 года сказал:

«…Положение крайне серьёзно, и надежда на выздоровление явилась бы лишь в том случае, если в основе мозгового процесса оказались бы сифилитические изменения сосудов».

В любом случае, анализы делали, а вот результата их мы не знаем. Другое дело, что Ленин в июне пошел на поправку! 11 июня ему стало уже значительно лучше. Пишут, что, проснувшись, он сказал:

«Сразу почувствовал, что в меня вошла новая сила. Чувствую себя совсем хорошо… Странная болезнь, — прибавил он, — что бы это могло быть? Хотелось бы об этом почитать».

И начал читать книги по медицине своего брата, врача Дмитрия Ульянова. 25 августа отмечается полное (!) восстановление двигательных функций и вообще восстановление здоровья — патологических рефлексов у Ленина не обнаружено. Он снова погружается в работу — и плотно работает до октября, когда снова чувствует себя плохо. Последнее публичное выступление Ленина состоялось 20 ноября 1922 года. Он ещё хочет выступить на X Всероссийском съезде Советов, 12 декабря возвращается в Москву, но 13 декабря случилось два тяжёлых приступа с парезами конечностей и полной потерей речи. И даже при таком раскладе врачам с трудом уда`тся отговорить Ленина от выступления!

22–23 декабря 1922 года мы обнаруживаем снова резкое ухудшение здоровья: снова гемиплегия, паралич правой половины тела, не работают рука и нога. Судя по всему, мы видим второй «классический» ишемический инсульт. На следующий день Сталин собирает совещание руководителей государства и врачей, на котором постановляется:

«1. Владимиру Ильичу предоставляется право диктовать ежедневно 5–10 минут, но это не должно носить характера переписки, и на эти записки Владимир Ильич не должен ждать ответа. Свидания запрещаются.

2. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений».

Припадки и инсульты следуют один за другим: 6 марта 1923 года, 10 марта 1923 года… Но Ленин восстанавливается снова! 15 мая его увозят в Горки, в июле он начинает ходить, пробует писать левой рукой, в августе уже просматривает газеты!

18 октября 1923 года Ленин в последний раз приехал в Кремль: зашёл в свой кабинет, проехал по Сельскохозяйственной выставке, переночевал в своей кремлёвской квартире и утром уехал в Горки. Навсегда.

Последний приступ болезни случился 21 января 1924 года.

О самой смерти Ленина сохранился очень интересный документ.

Рапорт Петра Петровича Пакална (1886–1937, начальник охраны В. И. Ульянова. Расстрелян, реабилитирован посмертно Военной коллегией Верховного суда СССР в 1956 году). Текст любезно предоставлен замечательным исследователем болезни и смерти Ленина Валерием Новоселовым.

«Доношу, что 21 января с. г. состояние здоровья Владимира Ильича ухудшилось. Встал Владимир Ильич в 10 1⁄2 часов утра, сходил в уборную, во второй этаж, к утреннему завтраку не сошёл, выпил в верхней столовой 1⁄2 стакана черного кофе и в 11 часов лёг спать. В 3 часа Владимиру Ильичу был подан слабый обед, бульон и 1⁄2 стакана кофе, состояние было вялое, сонное, около Владимира Ильича был профессор Осипов. Пульс был част несколько, но хорошего наполнения, температура нормальная до 5 часов 40 минут. От 5 часов 40 минут начался припадок, сопровождавшийся тошнотой, продолжавшийся до смерти, и в 6 часов 50 минут Владимир Ильич скончался.

Начальник специальной охраны Пакалн. Автограф».

Итак, Ленин умер. Вскрывали Ленина там же, в Горках, «на втором этаже дома в комнате с выходом на запад террасой. Тело Владимира Ильича лежало на составленных рядом двух столах, покрытых клеёнкой». Проводил вскрытие (точнее, руководил им — во вскрытии участвовало достаточно много специалистов) знаменитый патологоанатом Алексей Иванович Абрикосов. Он же потом занимался бальзамированием тела Ильича.

Его сын, тоже Алексей, станет лауреатом Нобелевской премии по физике 2003 года.



1923 год, одно из последних фото Владимира Ленина


Вот протокол вскрытия вождя мирового пролетариата:

«Пожилой мужчина, правильного телосложения, удовлетворительного питания. На коже переднего конца правой ключицы линейный рубец длиной 2 см. На наружной поверхности левого плеча ещё один рубец неправильного очертания, 2×1 см (первый след пули). На коже спины под углом левой лопатки — кругловатый рубец 1 см (след второй пули). На границе нижней и средней части плечевой кости прощупывается костная мозоль. Выше этого места на плече прощупывается в мягких тканях первая пуля, окруженная соединительно-тканной оболочкой.

Череп — по вскрытии — твёрдая мозговая оболочка утолщена по ходу продольного синуса, тусклая, бледная. В левой височной и частично лобной области имеется пигментация желтого цвета. Передняя часть левого полушария, по сравнению с правой, несколько запавшая. Сращение мягкой и твёрдой мозговых оболочек у левой Сильвиевой борозды. Головной мозг — без мозговой оболочки — весит 1340 г. В левом полушарии, в области прецентральных извилин, теменной и затылочных долях, парацентральных щелей и височных извилин — участки сильного западения поверхности мозга. Мягкая мозговая оболочка в этих местах мутная, белесоватая, с желтоватым оттенком.

Сосуды основания мозга. Обе позвоночные артерии не спадаются, стенки их плотные, просвет на разрезе резко сужен (щель). Такие же изменения в задних мозговых артериях. Внутренние сонные артерии, а также передние артерии мозга плотные, с неравномерным утолщением стенок; значительно сужен их просвет. Левая внутренняя сонная артерия в её внутричерепной части просвета не имеет и на разрезе представляется в виде сплошного, плотного, белесоватого тяжа. Левая Сильвиева артерия очень тонка, уплотнена, но на разрезе сохраняет небольшой щелевидный просвет. При разрезе мозга желудочки его расширены, особенно левый, и содержат жидкость. В местах западений — размягчение тканей мозга с множеством кистозных полостей. Очаги свежего кровоизлияния в области сосудистого сплетения, покрывающего четверохолмие.

Внутренние органы. Имеются спайки плевральных полостей. Сердце увеличено в размерах, отмечается утолщение полулунных и двухстворчатых клапанов. В восходящей аорте небольшое количество выбухающих желтоватых бляшек. Венечные артерии сильно уплотнены, просвет их зияет, ясно сужен. На внутренней поверхности нисходящей аорты, а также и более крупных артерий брюшной полости —многочисленные, сильно выбухающие желтоватые бляшки, часть которых изъязвлена, петрифицирована.

Лёгкие. В верхней части левого легкого имеется рубец, на 1 см проникающий в глубину легкого. Вверху фиброзное утолщение плевры.

Селезенка, печень, кишечник, поджелудочная железа, органы внутренней секреции, почки без видимых особенностей.

Анатомический диагноз. Распространенный атеросклероз артерий с резко выраженным поражением артерий головного мозга. Атеросклероз нисходящей части аорты. Гипертрофия левого желудочка сердца, множественные очаги жёлтого размягчения (на почве склероза сосудов) в левом полушарии головного мозга в периоде рассасывания и превращения в кисты. Свежее кровоизлияние в сосудистое сплетение головного мозга над четверохолмием. Костная мозоль плечевой кости.

Инкапсулированная пуля в мягких тканях в верхней части левого плеча.

Заключение. Основой болезни умершего является распространённый атеросклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания (Abnutzungssclerose). Вследствие сужения просвета артерий мозга и нарушения его питания от недостаточности подтока крови наступали очаговые размягчения тканей мозга, объясняющие все предшествовавшие симптомы болезни (параличи, расстройства речи). Непосредственной причиной смерти явилось: 1) усиление нарушения кровообращения в головном мозгу; 2) кровоизлияние в мягкую мозговую оболочку в области четверохолмия».

Итак, прокомментируем и сделаем некоторые выводы.

1) финальную точку поставил геморрагический инсульт;

2) начиная с 1921 года как минимум, Ленин пережил множество преходящих нарушений мозгового кровообращения (ПНМК, короткая ишемия головного мозга) и некоторое количество ишемических инсультов (следы этого в протоколе вскрытия, то, что называют размягчением мозга);

3) физической причиной всех инсультов и ПНМК стал атеросклероз сосудов необычной формы — их обызвествление, превращение их в камень. По воспоминаниям очевидцев, кровеносные сосуды Ленина стучали как камень о пинцет.

И вот это совсем интересно — если учесть, что от инсульта умер отец Ленина, внезапной сердечной смертью умерли две сестры его, а из-за атеросклероза у самого младшего брата, Дмитрия, ампутировали обе ноги.

Разгадка последнего факта, кажется, пришла в статье 2013 года, опубликованной в журнале Human Pathology [1]. В ней исследователи из США и России пишут о возможной причине столь «странной болезни» Ильича. Оказывается, в 2011 году была описана такая наследственная патология [2] у девяти человек из трёх семей, связанная с мутацией в гене экто-5’-нуклеотидазы (NT5E). У этих людей наблюдалась именно такая патология — кальцификация сосудов ног, приводившая к хромоте.

«Учитывая сходство описанного выше расстройства с тем, что мы знаем о Ленине (и, вероятно, семье Ленина), окончательное возможное объяснение крайне необычной формы атеросклероза у Ленина является ещё не обнаруженным вариантом расстройства, описано Сент-Илером и его коллегами [в публикации 2011 года]. Вариант Ленина, если он существовал, был связан только с обширной кальцификацией основных сосудов головного мозга, а не ног и также характеризовался длительными головными болями (мигренями), а не болью в ногах (хромотой).

Эта гипотеза может быть проверена проведением генетических исследования на тканях Ленина, сохраняющегося в своем Мавзолее, или на тех, что хранятся в Московском институте мозга. Однако маловероятно, что разрешение на это будет предоставлено любому исследователю в обозримом будущем».

Прошло восемь лет, а никаких исследований по генетическим патологиям Ленина так и не появилось.

Ну и последнее — и самое важное, что хочется сказать. «Закрытое» отношение к научному изучению смерти Ленина с позиций «как бы кто чего не подумал» — это какое-то проклятие отечественной науки. Оно не в первый раз тормозит развитие наших знаний о мозге (чему изначально и был посвящен институт мозга). Вот очень интересный факт: документы о смерти Ленина, его истории болезни и причине смерти могли быть опубликованы в брежневские годы — этим занимался «врач вождей» Евгений Иванович Чазов. Изучив все доступные документы, Чазов писал:

«Изумляло другое — обширность поражений мозговой ткани при относительно сохранившихся интеллекте, самокритике и мышлении. Мы высказали предположение, что возможности творческой работы Ленина после перенесённого инсульта были связаны с большими компенсаторными свойствами его мозга. Такое заключение было подписано также и бывшим тогда министром здравоохранения СССР Б. В. Петровским. Однако именно последнее предположение не только задержало публикацию интересного, даже с медицинской точки зрения, материала, но и вызвало своеобразную реакцию Суслова. Ознакомившись с заключением, он сказал: „Вы утверждаете, что последние работы Ленина были созданы им с тяжело разрушенным мозгом. Но ведь этого не может быть. Не вызовет ли это ненужных разговоров и дискуссий?“ Мои возражения и доказательства колоссальных возможностей мозговой ткани он просто не принял и приказал подальше упрятать наше заключение».

А ведь такая публикация могла бы подстегнуть в СССР исследования нейропластичности, которые сейчас во всем мире идут очень широко и за которые не так давно (в 2016 году) была вручена «новая нобелевка» — премия Кавли — Майклу Мерзеничу, Карле Шац и Еве Мардер. Но увы, альтернативная история — это удел современных писателей-фантастов. А изучения на современном уровне нейропластичности, той самой, которая позволяет нам обучаться, которая позволяет восстанавливаться после инсульта, в нашей стране практически нет до сих пор.

Авторы: Алексей Паевский, Анна Хоружая

vatnikstan.ru

.