Bo4kaMeda

Они уже вернулись. Первый одуванчик я видела в последний солнечный день марта, выгуливая собаку. Он раскрылся еще не полностью, но сиял ярко и празднично и, несмотря на невеселое настроение, я ощутила радость. Радость из прошлого, из детства, когда видишь первый одуванчик, предвестник настоящей весны… И одновременно – радость из настоящего, ведь несмотря ни на что – одуванчик!






В детстве, когда любые другие цветы рвать было жалко, одуванчиков было такое море, что можно было набрать сколько хочешь: сплести себе солнечную корону, собрать огромный букет, уткнуться в него лицом, вдыхать сладковато-пыльный, пыльцовый запах: мне казалось, так пахнет солнце.

Я — городской ребенок.
Я никогда не видела в природе подснежников.
Только в юности я увидела пролески.

Мне было почти тридцать, когда я впервые увидела фиалки в весеннем лесу, во Франции…
Символом весны для меня всегда были желтые цветы: привозная мимоза, родные мать-и-мачеха и одуванчики.

Но если цветов мать-и-мачехи, когда они начинали появляться на едва оттаявшей земле, всегда казалось как-то мало, а сами они были такие хрупкие, что покуситься на них я не решалась, то одуванчики означали весеннее изобилие: бери сколько угодно! Меньше не станет! И не страшно, что уже через несколько часов увядали и корона, и букет. Одуванчиков было так много, что казалось – брошенные наземь, на следующий день они воскресают.





Отцветая, они превращались в хрупкое пушистое чудо, в тончайшую работу природы, и вместе с тем – в замечательную игрушку: сорвать и дунуть посильнее, и полетят маленькие парашютики…





А еще одуванчики умеют пробиваться сквозь асфальт. Не только они: любое прогретое солнцем семя выбрасывает росток сквозь трещину в асфальте… Но почему-то чаще всего пробившимися сквозь асфальт я видела именно одуванчики. Маленькие солнца на сочных стеблях, упрямые и сильные, ценимые преимущественно детьми и сказочниками.

Моими первыми литературными одуванчиками – и по сей день лучшими – остаются одуванчики Ганса Христиана Андерсена из сказки «Есть же разница!». Причем читала я эту сказку в книге дореволюционного издания, где название цветов не перевели, они так и остались «чертовыми подойниками», как их называют в Дании (за «молоко», проступающее на стебле, если сорвать одуванчик). И была там прекрасная и гордая ветка яблони, которая презирала «чертовы подойники» и размышляла о том, что «между растениями, как между людьми, должна быть разница!». И солнечный луч, который, как добрый и снисходительный пастырь, проповедовал о высшей любви ко всему живому…

«Ветка яблони никогда не задумывалась о бесконечной любви господа ко всему живому на земле, никогда не думала о том, сколько красоты и добра может быть скрыто в каждом божьем создании, скрыто, но не забыто. Ничего такого ей и в голову не приходило, и что же? Собственно говоря, это было в порядке вещей! Солнечный луч, луч света, понимал дело лучше.

— Как же ты близорука, слепа! — сказал он веточке. — Какое это отверженное растение ты так жалеешь?

— Чертовы подойники! — сказала ветка. — Никогда из них не делают букетов, их топчут ногами — слишком уж их много! Семена же их летают над дорогой, как стриженая шерсть, и пристают к платью прохожих. Сорная трава, и больше ничего! Но кому-нибудь да надо быть и сорною травой! Ах, я так благодарна судьбе, что я не из их числа!

На поле высыпала целая толпа детей. Самого младшего принесли на руках и посадили на травку посреди желтых цветов. Малютка весело смеялся, шалил, колотил по траве ножками, кувыркался, рвал желтые цветы и даже целовал их в простоте невинной детской души. Дети постарше обрывали цветы прочь, а пустые внутри стебельки сгибали и вкладывали один их конец в другой, потом делали из таких отдельных колец длинные цепочки и цепи и украшали ими шею, плечи, талию, грудь и голову. То-то было великолепие! Самые же старшие из детей осторожно срывали уже отцветшие растения, увенчанные перистыми коронками, подносили эти воздушные шерстяные цветочки — своего рода чудо природы — ко рту и старались сдуть разом весь пушок. Кому это удастся, тот получит новое платье еще до Нового года, — так сказала бабушка.
Презренный цветок оказывался в данном случае настоящим пророком.

— Видишь? — спросил солнечный луч. — Видишь его красоту, его великое значение?

— Да, для детей! — отвечала ветка.

Приплелась на поле и старушка бабушка и стала выкапывать тупым обломком ножа корни желтых цветов. Некоторые из корней она собиралась употребить на кофе, другие — продать в аптеку на лекарство.

— Красота все же куда выше! — сказала ветка. — Только избранные войдут в царство прекрасного! Есть же разница и между растениями, как между людьми!»
Перевод А. Ганзен





Конечно, потом ветка яблони будет пристыжена и осознает свои заблуждения… Но эта простая нравоучительная сказка меня радовала узнаванием: одуванчики! Мои любимые одуванчики! Их любил Андерсен!

Среди самых теплых детских воспоминаний было ежевесеннее: бежать по лугу, золотому от одуванчиков, и высматривать самые-самые большие цветки, чтобы именно в них сунуть нос, и снова, снова вдыхать запах солнца.

Меня так обрадовало, что одуванчики тоже удостоились сказки.

О том, что в парфюмерии существует запах одуванчиков, о том, что одуванчиком можно пахнуть, что можно вызвать его веселый призрак осенью или в разгар зимы, я и не мечтала… Но когда для меня открылся мир парфюмерии во всем его многообразии, я обнаружила, что нота одуванчика пусть не часто, но бывает заявлена в пирамиде парфюма. И что некоторые из них действительно пахнут одуванчиком. Их немного, но они существуют.





Наиболее часто встречающийся и легко добываемый парфюмерный одуванчик – «Dandelion» Demeter Fragrance. Несмотря на общую «деметровскую» базу, которая проявляется где-то через час ношения, «Dandelion» Demeter Fragrance пахнет одуванчиком у дороги, в жаркий и пыльный день: и пыльцовый запах цветка, и сочный аромат листьев пробиваются через толстый слой горячей пыли.





Если хочется и одуванчика, и парфюмерной красоты, стоит посмотреть в сторону работ российских парфюмеров.

«Абсент из одуванчиков» («Dandelion absinthe») tamanu Perfumes (работа Галины Костериной) – ведьмино зелье, настоянное на горькой полыни и сладких одуванчиках. Кажется, что вот так аромат одуванчиков должны воспринимать шмели, опьяненно перебирающие лепестки, роющиеся в серединке цветка, перемазанные пыльцой, ищущие и находящие ту сладость, которая недоступна человеку с его несовершенным обонянием. А горечь, живая горечь полыни и лекарственных трав, служит красивым темным фоном для золотого сияния одуванчиков. Живых, совершенно живых.

«Абсент из одуванчиков» особенно хорош для холодов: вдыхать его – словно пить по глотку волшебный настой и согреваться ароматами лета.









И неизбежно вспоминается знаменитое «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери:

«Вино из одуванчиков. Самые эти слова — точно лето на языке. Вино из одуванчиков — пойманное и закупоренное в бутылки лето.

И теперь, когда Дуглас знал, по-настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня — дня сбора одуванчиков — тоже закупорить и сохранить; а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег, и солнца уже давным-давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось, и хорошо бы его снова вспомнить, — вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где-то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку…

И там, ряд за рядом, будут стоять бутылки с вином из одуванчиков — оно будет мягко мерцать, точно раскрывающиеся на заре цветы, а сквозь тонкий слой пыли будет поблескивать солнце нынешнего июня. Взгляни сквозь это вино на холодный зимний день — и снег растает, из-под него покажется трава, на деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек, затрепещут на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым.

Возьми лето в руку, налей лето в бокал — в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам — и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето…»
Перевод Э. Кабалевской

fragrantica.ru

.