Bo4kaMeda

Тарковские: слева — Андрей
справа — Арсений; Фото Л. В. Горнунга, 1930-е годы

Говорят, что природа отдыхает на детях гениальных родителей. Думается, что происходит это не от прихоти природы, а оттого, что творческий человек, родитель, идет путем своих исканий, на котором так мало места семье. Он бывает безжалостен к своим любимым и детям, уделяя им меньше времени и сил, чем своему таланту. Он несет свое творчество как дар всем, а рук его и сердца не хватает на тех, кого он, повинуясь человеческому укладу и божьей воле, родил на этот свет. Но бывает, что это неумолимое правило хотя бы отчасти нарушается, и кровное родство с гением идет об руку. Пожалуй, трудно найти более яркий пример тесной родственной связи двух гениальных художников, чем тот, который являет нам история отца и сына Тарковских, Арсения и Андрея, поэта и режиссера.


Андрей Тарковский родился в 1932 году в селе Завражье недалеко от города Юрьевец в семье Арсения Александровича Тарковского и Марии Ивановны Вишняковой. Спустя два года появилась на свет его сестра – Марина. А еще через год Арсений ушел из семьи к другой женщине.


Андрей Тарковский с сестрой Мариной

Несмотря на распад брака, у Марии Ивановны достало мужества и мудрости воспитать детей в любви к отцу и его творчеству. Близкие этой удивительной женщины после вспоминали, что ее отношение к Арсению Александровичу было не столько супружеским, сколько материнским, она оправдывала его не только перед детьми, но и перед любым другим человеком и – прежде всего – перед самим поэтом, не давая ему усомниться в правильности своих поступков. Только благодаря этой женщине, матери и жене, сохранилась сложная и неразрывная связь между отцом и сыном Тарковскими. Позже Андрей, отвечая на вопрос о влиянии родителей, скажет, что он, конечно, обязан своим воспитанием, становлением да и просто выживанием матери, но отец «действовал в каком-то биологическом, подсознательном смысле», имел «какое-то внутреннее влияние».


Арсений Тарковский с сыном Андреем

Их судьбы во многом были схожи. Детство обоих пришлось на страшные для страны годы. Арсений, родившийся в 1907 году, рос в эпоху слома старого уклада жизни, хотя, по его воспоминаниям, ему удалось напитаться памятью добра и огромной любовью родителей. Андрею выпало расти в годы Великой Отечественной войны, без отца и его тепла. Они оба разрушили свои семьи, оба были одержимы искусством, в котором, впрочем, проявились совершенно по-разному. И дело не только в том, что у одного – поэзия, а у другого – кино, но и в самом векторе художнического видения.


Арсений Тарковский с сыном Андреем играют в шахматы. Фото Л. Горнунга, 1948

В отношениях отца и сына все же Андрей был больше сыном, чем Арсений отцом. Сохранилось письмо Андрея к отцу 1942-го года, в военные годы, когда Арсений был на фронте. Вот оно с сохранением орфографии и пунктуации:

16/VII – 42 г.

Милый папа!

Мама ходила в деревню и принесла черники, земляники. Но ягоды очен далеко и мы туда не поедем. Бабушка разбила ноги коленки и Марина ставила ей компрессы. Мы сегодня собираемся в деревню Жуковку если не будет дождя.

Привет от бабушки.

Целую крепко-крепко. А.Т.



Мальчик пишет о том, что происходит здесь и сейчас, о том, что будет завтра, о том, о чём хочется сказать вживую, без бумаги. Пишет о малых родных событиях отцу на фронт, трогательно обращаясь к нему «милый папа».

Андрей всегда потом говорил и писал о том, как ему не хватало отца. Но он же вспоминает и события 1937-го года, когда отец внезапно приехал поздно вечером и требовал от своей бывшей жены отдать ему сына. Андрей вспоминал, что ни за что не хотел бы жить с отцом тогда.

Мучение о разрушенной семье преследовало всех – и Арсения, и Марию и, конечно, детей – Марину и Андрея. Клубок боли и любви постоянно преследовал Андрея Тарковского. К нему он обратится в фильме «Зеркало», снятом в 1974 году, через несколько лет после развода с первой женой Ирмой Рауш. В этой картине в образе женщины смешивается и образ его жены, и образ его матери, а в образе мужчины можно угадать и его собственную судьбу, и судьбу его отца. По воспоминаниям, Арсений Александрович много раз пересматривал этот фильм своего сына и каждый раз имел при себе валидол. Этот фильм явился одновременно и упреком отцу и себе, и оправданием. Оправданием через любовь, такую близкую и так легко ускользающую.



Арсений Александрович пытался быть «правильным» отцом. Он писал письма и старался говорить с сыном на равных, но делал он это, будто исполняя роль, до которой снисходил с высоты своего таланта. Многие вспоминали, что из семьи он ушел не из-за любви к другой, а скорее – сбежал от быта, разрушительного для поэтической натуры. Пеленки, каши, необходимость в деньгах, необходимость оставаться дома, рядом с женой и детьми тяготили его.

Но иногда его отцовский долг становился для него как бы продолжением поэзии с её порывами и поисками, и тогда он исполнял этот долг искренне, как умел. В письме к восемнадцатилетнему Андрею, который будучи еще школьником без памяти влюбился в девушку Тату и собирался на ней жениться, отец с горячей наивностью остерегает сына от своих собственных ошибок:

А теперь – о твоей влюбленности. То, что я тебе напишу, – безусловно верно, если допустить, что мы с тобой устроены одинаково, а это так во многом, мы ведь очень похожи по душевному строю. У нас (у меня, я предполагаю, что и у тебя) есть склонность бросаться стремглав в любую пропасть, если она чуть потянет и если она задрапирована хоть немного чем-нибудь, что нас привлекает. Мы перестаем думать о чем-нибудь другом, и наше поле зрения суживается настолько, что мы больше ничего, кроме колодца, в который нам хочется броситься, не видим. Это очень плохо, и может оказаться губительным.

Ради Бога, не пытайся жениться. Сначала немножко хоть перебесись, потому что начнешь снова беситься через 3–5 лет после женитьбы, если она окажется слишком ранней, и жизнь для обоих (ты + она = семья) превратится в ад, из которого один выход: развод, – мука для себя, для жены и – если будут, что возможно, для детей. Это я пишу тебе, оснащенный опытом – и иначе не бывает и не может быть. Поговори с мамой, она скажет тебе то же самое.

Не надо, чтобы любовь тебя делала тряпкой и еще более слабым листком, уж совсем неспособным к сопротивлению. Любовь великая сила и великий организатор юношеских сил; не надо превращать любовь в страсть, в бешенство, в самозабвение, я буду счастлив, если твоя влюбленность окажется любовью, а не чумой, опустошающей душу. Пусть она будет хорошей и чистой девушкой: я так и представляю себе ту, кого ты полюбил, потому что я очень тебя люблю и очень хочу, чтобы ты был счастлив, а быть счастливым – значит не быть раздвоенным, мечущимся; значит – любить свое жизненное дело, работать для него и жить им, самоутверждаться в пределах жизненной задачи.

Значительно позже Андрей Тарковский, уже сам «оснащенный опытом», скажет: «Есть вещи поважнее, чем счастье». И ради этих важных вещей не пощадит свой брак и своего сына Арсения. И судьбы продолжат отражаться друг в друге.

Существует фотография-диптих, двойной «зеркальный портрет». Арсений и Андрей сняты рядом с зеркалом – каждый в свое время, в разных обстоятельствах. Разница в том, что Арсений глядит прямо на зрителя, а в зеркале – его профиль; лицо же Андрея обращено к нам в три четверти, зато его отражение в зеркале смотрит прямо на нас. В этой разнице есть свое глубокое содержание. Практически во всех своих фильмах Андрей Тарковский обращался в прошлое, к детству, к своим переживаниям и воспоминаниям, наконец, к истории. И через все его фильмы проходит тема отца и сына, тема возвращения.


Зеркальные портреты: слева — Арсений Тарковский, справа — Андрей Тарковский

Показательна последняя сцена в фильме «Солярис», повторяющая образ, запечатлённый на полотне Рембрандта «Возвращение блудного сына», которое было написано по мотивам притчи Христа. Этой сцены никогда не было и не могло быть в реальной жизни Андрея, но ее проекция, ее тень всегда ощущалась в отношениях отца и сына Тарковских.


Фрагмент картины Рембрандта «Возвращение блудного сына» и сцена из кинофильма «Солярис»

В 1957 году, в год, когда Андрей женился на своей сокурснице по ВГИКу Ирме Рауш (в дальнейшем сыгравшей роль дурочки в «Андрее Рублёве»), между ним и отцом произошел разлад, о котором горько сожалел будущий режиссер. Арсений Александрович был настроен против возлюбленной сына и отговаривал жениться, произошло недоразумение из-за материальных вопросов. Это подвигло Андрея написать очень искреннее и личное письмо отцу. Такой степени откровенности между ними, быть может, больше никогда и не было. Тогда были сказаны самые важные слова.

Вот отрывок из этого письма, написанного Андреем сгоряча, которое и привело к разладу:

…Я всю жизнь любил тебя издалека и относился к тебе как к человеку, рядом с которым я чувствовал себя полноценным.

…Нет и не было, верно, сына, который бы любил тебя, то есть отца, больше, чем я.

…Но вот в чем я тебя упрекну — не сердись за слово «упрекну», — ты всю жизнь считал меня ребенком, мальчишкой, а я втайне видел тебя другом. То, что я… обращался к тебе, только когда мне было нужно, — это печальное недоразумение. Если бы можно было, я бы не отходил от тебя ни на шаг. Тогда ты не заметил бы, что я у тебя просил что-то и искал выгоды.

…Ты пишешь о своей заботе обо мне как о денежной помощи, — неужели ты настолько груб, что не понимаешь, что забота — это не всегда деньги? Я тебе повторяю: если ты не поймешь, что я не допускаю (с сегодняшнего дня) в наши отношения деньги, мы поссоримся и никогда не увидимся. Я никогда не был уверен в твоем расположении ко мне, в дружеском расположении. Поэтому мне было (очень часто) неловко надоедать тебе. Я редко виделся с тобой поэтому. Поверь, что мне нужен ты, а не твои деньги, будь они прокляты! Ты говоришь о том, что тебе осталось немного жить.

Милый мой! Я понимаю, что только большая обида могла заставить коснуться тебя этой темы. Какая я сволочь! Прости, дорогой. Скажи, что мне сделать, чтобы ты прожил как можно дольше? Что от меня зависит?!



В конце жизни Андрей эмигрировал из СССР. Последние свои два фильма он снял в Италии и Швеции. Это был страшный выбор – остаться на родине, где он не видел для себя возможности работать и творить, или бросить всех – отца, детей, друзей, наконец, – ради работы, ради предназначения художника, которое он остро ощущал. Последние письма – отца к сыну и его ответ – пронизаны болью о невозможности изменить судьбу, которая все время шла за ними по пятам, «как сумасшедший с бритвою в руке».

Арсений Александрович пишет сыну в Италию:

Дорогой Андрей, мой мальчик!.. Я очень встревожен слухами, которые ходят о тебе по Москве…

…Я себя чувствую очень постаревшим и ослабевшим. Мне будет в июне семьдесят семь лет. Это большой возраст, и я боюсь, что наша разлука будет роковой. Возвращайся поскорее, сынок. Как ты будешь жить без родного языка, без родной природы, без маленького Андрюши, без Сеньки? Так нельзя жить – думая только о себе – это пустое существование.

…Не забывай, что за границей, в эмиграции самые талантливые люди кончали безумием или петлёй. Мне приходит на память, что я некогда перевёл поэму гениального Махтумкули «Вдали от родины». Бойся стать «несчастным из несчастных» — «изгнанником», как он себя называл…

Папа Ас, который тебя очень сильно любит.

Андрей Арсеньевич пишет ответ:

Дорогой отец! Мне очень грустно, что у тебя возникло чувство, будто бы я избрал роль «изгнанника» и чуть ли не собираюсь бросить свою Россию…

Может быть, ты не подсчитывал, но ведь я из двадцати с лишним лет работы в советском кино — около 17-ти был безнадёжно безработным.

…Потом я вовсе не собираюсь уезжать надолго.

…Я уверен, что всё кончится хорошо. Я кончу здесь работу и вернусь очень скоро…

Целую тебя крепко, крепко, желаю здоровья и сил. До скорой встречи. Твой сын — несчастный и замученный – Андрей Тарковский.



Отец и сын больше никогда не увиделись. Андрей Арсеньевич умер в Париже в 1986 году. Арсений Александрович пережил сына почти на три года, в которые сильно сдал, сраженный известием о его кончине. Болезненная любовь этих двух людей, сына и отца, завершилась большой болью для обоих. Перед ними всегда стоял выбор между судьбой художника и судьбой человека, но, следуя судьбе художника, каждый из них сохранил кровную любовь, которая, быть может, не была бы такой сильной, если бы не постоянная вынужденная разлука, расстояния и обстоятельства, если бы не постоянная нехватка этой любви. То, что утрачивается, то и чувствуется острее в натяжении на грани разрыва. Очищенная от бытовой «шелухи» (вспомним, как Андрей изгонял материальное из их отношений), эта привязанность смогла держать двух художников вместе всю жизнь. Тем горше, что возвращение и последнее объятие отца и сына так и не свершилось.

rusbatya.ru

.