facebook

Михаил Александрович Врубель
Автопортрет 1904


17 марта 1856 родился великий русский художник Михаил Врубель (1856-1910 гг.). Его имя неразрывно связано с семьёй Кончаловских.

Мой прадед, литератор, издатель и переводчик Петр Петрович Кончаловский (1839-1904гг.) через Валентина Серова познакомился с Врубелем и пригласил молодого художника иллюстрировать лермонтовского «Демона» и «Героя нашего времени». Рисунки Врубеля браковали, они проходили с трудом и только благодаря тому, что Кончаловский их отстаивал, они почти все вошли в юбилейное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова. И, наконец, Михаил Александрович был шафером на свадьбе моих бабушки и дедушки.

Еще интересное о Михаиле Врубеле - из книги моей мамы, Натальи Петровны.


«…Врубель появился в семье Кончаловских в 1891 году вместе с группой художников, приглашенных иллюстрировать юбилейное издание Лермонтова. Вел это издание Петр Петрович, руководивший к тому времени издательством Кушнарева и книжным магазином в Петровских линиях. В магазине помогала ему дочь Леля. Мальчики Кончаловские забегали туда после уроков, потолкаться среди интересной публики, попить чаю с горячими пирожками у Лели, в комнатке за шкафами, где постоянно бывали художники.


Типография И. Н. Кушнерева

Иллюстрировали издание Лермонтова такие мастера, как Поленов, Суриков, Репин, Виктор Васнецов, а из молодых Петр Петрович привлек Серова, Врубеля, Коровина, Пастернака, Аполлинария Васнецова.

С Михаилом Александровичем Врубелем Кончаловские подружились очень тесно. Он умел разговаривать с детьми, как со взрослыми, всерьез, и за это мальчишки Кончаловские его обожали. Для них оригинальный талант Врубеля открылся, раньше, чем для окружающих взрослых.



Михаил Врубель. Иллюстрации к поэме Лермонтова "Демон". Демон летящий.
Черная акварель. 1890-91.

Врубель снял комнату близ Чистых прудов, на углу Харитоньевского и Машкова переулков, в том же доме, где жила семья Кончаловских, этажом ниже, и стал ежедневно бывать у них, столовался там и постоянно находился в обществе молодых. Он поражал всех своей удивительной культурой и знаниями, с увлечением устраивал маскарады, игры, шарады, спектакли. Они ставили отрывки из «Горе от ума» Грибоедова и «Леса» Островского, и молодежь так увлекалась этим, что вскоре была готова выступать в платных спектаклях. В пользу учащихся той гимназии, где учились мальчики, был устроен спектакль. Врубель поставил «Севильского цирюльника» Бомарше. Вместе с Петей он написал декорации, сам занимался режиссурой. Макс играл Альмавиву, Петя — Фигаро, Вита — Розину. Остальные роли исполняли друзья молодых Кончаловских.



Михаил Врубель. Иллюстрации к поэме Лермонтова "Демон"
Демон, смотрящий на танец Тамары.
Золотая акварель. 1890-91.

Врубель с увлечением придумывал разные варианты сцен, легко находил выходы из трудных положений. Макс, например, не обладал ни слухом, ни голосом, а по ходу действия ему следовало исполнять серенаду. Тогда Максу — Альмавиве Врубель предложил обратиться к Пете — Фигаро с такими словами: «Спой за меня, сегодня я не в голосе!» И Петя пел и за себя и за брата. Спектакль прошел с успехом…» (Из книги Н. П. Кончаловской «Дар бесценный»).



Михаил Врубель. Иллюстрации к поэме Лермонтова "Демон".
Свидание Тамары и Демона.
Черная акварель. 1890-91.

В продолжение ко вчерашней публикации о Михаиле Врубеле. Не могу не поделиться с вами любопытным фрагментом из моей любимой книги - «Константин Коровин вспоминает..» - о Врубеле и Шаляпине. «Демон» Врубеля оказался решающим в создании образа «Демона» Федором Шаляпиным в постановке одноименной оперы Рубинштейна в Большом театре (Москва, 1904) и на декорации Коровина к ней. У Шаляпина были сложные отношения с Врубелем, но позже сам Фёдор Иванович признавал: «От Врубеля - мой «Демон»».



На фото – Михаил Врубель и Фёдор Шаляпин.


«На Долгоруковской улице в Москве, в доме архитектора Червенко, была у меня мастерская. Для Серова Червенко построил мастерскую рядом с моей. Ход был один. Приехав из Киева, Врубель поселился у меня в мастерской. Врубель был отрешенный от жизни человек - он весь был поглощен искусством. Часто по вечерам приходил к нам Шаляпин, иногда и после спектакля. Тогда я посылал дворника Петра в трактир за пивом, горячей колбасой, калачами.

На мольберте стоял холст Врубеля. Большая странная голова с горящими глазами, с полуоткрытым сухим ртом. Все было сделано резкими линиями, и начало волос уходило к самому верху холста. В лице было страдание. Оно было почти белое.



Константин Коровин Федор Шаляпин в роли Демона в опере А. Рубинштейна 1903 Russian Museum, St. Petersburg, Russia


Придя ко мне, Шаляпин остановился и долго смотрел на полотно:

- Это что же такое? Я ничего подобного не видал. Это же не живопись. Я не видал такого человека.

Он вопросительно смотрел на меня.

- Это кто же?

- Это вот Михаил Александрович Врубель пишет.

- Нет. Этого я не понимаю. Какой же это человек?

- А нарисовано как! - сказал Серов. - Глаза. Это, он говорит, «Неизвестный».

- Ну, знаешь, этакую картину я бы не хотел у себя повесить. Наглядишься, отведешь глаза, а он все в глазах стоит... А где же Врубель?

- Должно быть, еще в театре, а может быть, ужинает с Мамонтовым.


А. Головин Шаляпин в роли Демона
опера А. Рубинштейна Демон 1906г.

Шаляпин повернул мольберт к стене, чтобы не видеть головы «Неизвестного».

- Странный человек этот Врубель. Я не знаю, как с ним разговаривать. Я его спрашиваю: «Вы читали Горького?», а он: «Кто это такой?». Я говорю: «Алексей Максимович Горький, писатель». - «Не знаю». - Не угодно ли? В чем же дело? Даже не знает, что есть такой писатель и спрашивает меня: «А вы читали Гомера?». - Я говорю: «Нет». - «Почитайте, неплохо... Я всегда читаю его на ночь».

- Это верно, - говорю я, - он всегда на ночь читает. Вон, видишь, - под подушкой у него книга. Это Гомер.

Я вынул изящный небольшой томик и дал Шаляпину. Шаляпин открыл, перелистал книгу и сказал:

- Это же не по-русски.

- Врубель знает восемь иностранных языков. Я его спрашивал, отчего он читает именно Гомера. «За день, - ответил он, - устанешь, наслушаешься всякой мерзости и скуки, а Гомер уводит...» Врубель очень хороший человек, но со странностями. Он, например, приходит в совершенное расстройство, когда манжеты его рубашки испачкаются или промнутся. Он уже не может жить спокойно. И если нет свежей под рукою, бросит работу и поедет покупать рубашку. Он час причесывается у зеркала и тщательно отделывает ногти. А в газетах утром читает только отдел спорта и скачки. Скачки он обожает, но не играет. Обожает лошадей. Ездит верхом, как жокей. Приятели у него все - спортсмены, цирковые атлеты, наездницы. Он ведь и из Киева с цирком приехал.

Отворилась дверь и вошел М. А. Врубель.

- Как странно, - сказал он, - вот здесь, по-соседству, зал отдается под свадьбы и балы. Когда я подъехал и платил извозчику, я увидел, что в доме бал. А у подъезда лежит контрабас, а за ним - музыкант на тротуаре. И разыгрывается какой-то скандал. В этом было что-то невероятно смешное. Бегут городовые, драка.

- Люблю скандалы, - вскинулся Шаляпин, - пойдемте, посмотрим.

- Все кончилось, - сказал Врубель, - повезли всех в полицию.

- Послушайте, Михаил Александрович, вот вы - образованный человек, а вот здесь стояла картина ваша, такая жуткая, - что это за человек, «Неизвестный»?

- А это из лермонтовского «Маскарада» - вы же знаете, читали.

- Не помню... - сказал Шаляпин.

- Ну, забыть трудно, - ответил Врубель.

- Я бы не повесил такую картину у себя.

- Боитесь, что к вам придет такой господин? А может прийти...

- А все-таки, какой же это человек, «Неизвестный», в чем тут дело?

- А это друг ваш, которого вы обманули.

- Это все ерунда. Дружба! Обман! Все только и думают, как бы тебя обойти. Вот я делаю полные сборы, а спектакли без моего участия проходят чуть ли не при пустом зале. А что я получаю? Это же несправедливо! А говорят - Мамонтов меня любит! Если любишь, плати. Вот вы Горького не знаете, а он правду говорит: «Тебя эксплуатируют». Вообще в России не любят платить... Я сказал третьего дня Мамонтову, что хочу получать не помесячно, а по спектаклям, как гастролер. Он и скис. Молчит, и я молчу.


Михаил Врубель.
Автопортрет 1885


- Да, но ведь Мамонтов зато для вас поставил все оперы, в которых вы создали себя и свою славу, он имеет тоже право на признательность.

- А каменщикам, плотникам, архитекторам, которые строили театр, я тоже должен быть признателен? И, может быть, даже им платить? В чем дело? «Псковитянка»! Я же Грозный, я делаю сборы. Трезвинский не сделает. Это вы господские разговоры ведете.

- Да, я веду господские разговоры, а вот вы-то не совсем...

- Что вы мне говорите «господские»! - закричал, побледнев, Шаляпин. - Что за господа! Пороли народ и этим жили. А вы знаете, что я по паспорту крестьянин, и меня могут выпороть на конюшне?

- Это неправда, - сказал Врубель. - После реформ Александра II никого, к сожалению, не порют.

- Как, «к сожалению»? - крикнул Шаляпин. - Что это он говорит, какого барина разделывает из себя!

- Довольно, - сказал Врубель.

Что-то неприятное и тяжелое прошло в душе. Шаляпин крикнул:

- И впрямь, к черту все и эту тему!

- Мы разные люди. - Врубель оделся и ушел.

- Кто он такой, этот Врубель, что он говорит? - продолжал в гневе Шаляпин. - Гнилая правда.

- Да, Федор Иванович, когда разговор зайдет о деньгах, всегда какая-нибудь гадость выходит, - сказал Серов и замигал глазами. - Но Мамонтову театр тоже, кажется, много стоит. Его ведь все за театр ругают. Только вы не бойтесь, Федор Иванович, вы получите...

- Есть что-то хочется, - сказал несколько погодя Шаляпин. - Поехать в «Гурзуф», что ли, или к «Яру»? Константин, у тебя деньги есть, а то у меня только три рубля.
И он вынул из кармана свернутый трешник.

- Рублей пятнадцать... Нет - двенадцать. Этого мало.

Я обратился к Серову:

- Антон, у тебя нет денег?

- Мало, - сказал Серов и полез в карман. У него оказалось семь рублей.

- Я ведь не поеду, вот возьмите пять рублей.

- Куда же ехать, - сказал я, - этих денег не хватит.

Поездка не состоялась, и Шаляпин ушел домой».
(Из «Воспоминаний о Фёдоре Шаляпине» Константина Коровина, 1939).



Bo4kaMeda

facebook.com
a.konchalovsky

.