И вот, наконец, наступил последний день, когда Блад могла полюбоваться на горы... Становилось грустно, приходилось вновь покидать столь близкие ей места. Видимо, и Норвегия по-своему прощалась с ней: серые склоны кутались в серые покрывала облаков, воздух зябко вздрагивал под порывами влажного ветра... Казалось, время пролетело совершенно незаметно, и в этом чудесном краю вдруг, совершенно неожиданно, наступила осень... Блад дали возможность попрощаться - остановка у почти отвесных склонов Стены троллей оказалась короткой, но и то девушку чуть не потеряла вся группа...) Бытовало даже мнение, что ее увели с собой тролли, но Блад вернулась сама в одиночестве. все же впереди осталось Осло, хотя этот город мало ассоциировался у нее с величием горного края, где поют гимны свободе ветра и водопады.
 

Ведь здесь она уже была... Уже видела застывшие в причудливых позах человеческие фигуры в парке Вигеллана, уже гуляла по королевскому парку и пешеходной улице, любуясь местной архитектурой и работами уличных художников. Изменилось немногое. Скульптуры все также вызывали легкое недоумение и растерянность - идея была ясна, но вот исполнение... Блад всегда придпочитала скользящее, легкое изящество грубым, упрощенным формам. И если бы даже кто-то ей сказал, что главное - воплощенная задумка, она бы согласилась, тем не менее добавив, что саму задумку можно воплотить по-разному.  Обилие, Блад бы даже сказала нагромождение, шаблонных, грубоватых нагих тел, оставляло в душе неприятный осадок и напоминало об общем падении культуры. Впрочем, норвежцы гордятся этими скульптурными группами, считая их чуть ли не национальным достоянием, и оно ясно - этот народ научился ценить то, что есть, и гордиться меньшим. И упрекнуть их за это никак нельзя, только наоборот... Так вот и получается, что самое ценное пылится на складах музеев, ненужное нынешнему поколению, в то время как другие люди готовы вознести своих мастеров  за один мазок или одну строку...
От этих мыслей Блад отвлекла прогулка по древней крепости, тому самому месту, которое нельзя не посетить, побывав в Осло. Древняя Аркехус, раскинулась на самом берегу, мощеные гранитом дороги петляли меж зданий, ныряли под темные арки, взлетали на бастионы. В этом месте пахло стариной, и было даже странно видеть древние мощные крепостные стены под яркими беспечными лучами солнца. Крепость представлялась иной - мрачной твердыней, способной, защищаясь, постоять за себя. Суровая красота раннего Средневековья утопала в легкомысленности сегодняшнего дня. Даже пушки были заменены на вполне качественные но все же муляжи... И все же душа крепости еще жила, спала в чужое для себя время быть может, оживая по ночам и чего-то ждала... И радовала самых разных своих гостей невероятной изысканностью суровых, упрощенных форм. Наверное, в другое бы время Блад просидела бы в одиночестве на бастионе целый день, пытаясь вслушаться в шепот старины, пытаясь прочувствовать это место, прошедшее сквозь века...
Вместо этого Блад еще некоторое время любовалась разнообразной архитектурой, прикидывая сколько эпох связало воедино Осло, мечтая соответствовать старшим западным братьям. Рядом с дворцами и церквями тянулись широкие пешеходные улицы с установленныит на них памятниками... государственным деятелям?.. как бы не так! или вернее, не только. Блад обнаружила здесь и обычных горожан, и куриц, и даже броненосца, которого неведомым образом занесло на север! Под ногами через гранитные плиты проступал стальными буквами чей-то диалог, перемежаемый короткими надписями и росчерками невидимого черного пера. Тогда-то, пожалуй, Блад в полной мере и пожалела о том, что знает по-норвежски лишь "спасибо"...
И одного этого слова было также недостаточно, когда, стоя на палубе очередного парома, увозившего ее в Данию, Блад мысленно прощалась с Норвегией. Хотя... она не прощалась, она заверяла "до встречи" на том из языков, что понятен всем...

...Автобус развернулся, и Блад, вздохнув, уставилась в окно, наблюдая оставшийся было позади пейзаж. Будто в ответ на ее немой вопрос, гид честно покаялась в микрофон: "Навигатор посоветовал свернуть в фьорд..." И снова пришлось петлять по улочкам города, приютившего их этой ночью, в поисках нужной дороги. Но нет худа без добра: Блад удалось усмотреть хозяина двух лам, которые отчего-то настолько потрясли ее воображение накануне, что сразу же после прибытия в отель, она отправилась на поиски их вольера. И нашла же... даже фотосессию пугливым и недоверчивым животным устроила. А вечером по городу не гулял никто, любой встреченный человек оказывался другим туристом, что натолкнуло Блад на
мысли о промышляющем ночью в здешних местах монстре, с которым хорошо знакомы здешние... Потряся головой и вытряхнув из нее-таки вчерашний бред, Блад продолжила следить за дорогой. Благо полюбоваться было на что: путь их тянулся все дальше на север, горы становились все выше и все неприступнее, а природа все более суровой, дикой, сумрачной и с виду непокорной. Что и говорить - подготовка к встрече с горным ледником удавалась на славу... Острые пики и сглаженные тысячелетиями площадки покрывали снега, а два или три раза в вышине среди серых скал удавалось разглядеть грязно-льдистые наплывы ледников, от которых белыми змеями тянулись водопады и реки.

Покружив по серпантинам и тянущимся по берегам фьордов и озер дорогам, автобус наконец въехал на с виду глухую стоянку. И все же именно с нее начинался путь к невидимому еще леднику, взбираться к которому следовало самостоятельно. От мысли сесть на везшую туристов повозку, Блад отказалась... хоть и чувствовала себя, мягко говоря, неважно. Взбираясь все выше по пологому склону вдоль стремительной речки, скользя между деревьями и зарослями малины (!), карабкаясь по выступающим камням и корням, девушка гадала, как же скоро взору откроется ледник, до которого по всей видимости предстояло топать и топать. Дорога неожиданно извернулась и асфальтированной змеей зигзагами ринулась в гору... И первым, что бросилось в глаза был очередной водопад, хотя назвать его таковым язык не поворачивался. Роящиеся в воздухе капли полупрозрачным шлейфом высели в воздухе, белоснежные потоки разбивались об уже подточенные камни, с ревом неслись вниз по склону. Казалось еще немного и стронется с места стоящая посреди водного безумства скала, полетит вперед, увлекаемая стремительными потоками, снесет перекинутый через реку мост. Но она стояла незыблемо, и яростные, пенящиеся потоки лишь настырно бились в нее и, дробясь, струями фонтанов разлетались во все стороны. Люди, вжимая головы в плечи, стремительно проносились по мосту, стараясь не задерживаться в кружащем водяном мареве, и переводили дух уже в безопасном месте с восхищением оглядываясь назад. Задерживались на некоторое время, чтобы потом продолжить свой путь по свитому серпантином тягуну. Кто-то так и шел некоторое время задом наперед, то ли не желая отрываться от увиденной красоты, то ли боясь подставить спину коварной Стихии. А дорога то приближалась к водопаду, то вновь удалялась, с каждым новым витком взбираясь все выше, постепенно унося людей к уже показывавшемуся в отдалении леднику. Вскоре показался второй мост, переброшенный уже через реку вверху водопада. Клокочущая вода неслась вперед, чтобы через несколько метров с отчаянием самоубийцы броситься вниз... Кто знает, быт может вода также мечтает о полете?..

Дорога все так и петляла между кривых деревьицев и кустарников, опять скользила по берегу скачущей по камням реки. Один раз Блад даже осторожно ступила на самый край омытой водой почве и наклонилась, зачерпывая текучую необычайно светлую бирюзу (кстати, на фотографии этой речки цветопередача удалась чуть ли не лучше всех. Обратите внимание). В руках она изменила цвет, став почти бесцветной... Блад с удовольствием выпила холодной горной воды, глядя как уносятся вдаль бело-голубые потоки странного льдистого оттенка, и, переведя взгляд на ледник, тронулась дальше...
Сложно было заметить и вместе с тем не заметить, как стремительно менялась растительность вокруг. Низкие кривые деревца встречались все реже, как и кусты, но все же их хватало, чтобы выстроить целую стену возле дороги, травы и мхи устилали скалы... и все же что-то неуловимо менялось в этом буйстве растительности...
А потом, вдруг, пройдя через каменную арку, образованную сложившимися "домиком" громадными глыбами, Блад неожиданно для себя попала в совершенно иную среду. Голые серые камни вздымались со всех сторон, под ногами вперемежку со щебнем лежало что-то похожее на незатвердевший цемент, лишь где-то притулились жмущиеся к земле едва заметные цветы.. В лицо ударил ледяной ветер, трепавший волосы, мешавший идти по осыпающейся крошке. Серая пыль под ногами мешалась с неуловимыми для глаз льдистыми каплями, которые выдыхал покоившийся на склоне ледник. А в середине долины, если ее можно так назвать безжизненное каменное поле, лежало озеро. Его зеленые

воды все того же льдистого оттенка были спокойны, будто и не отсюда брала свое начала

мчащаяся с ревом река... Ледник нависал над одним из его берегов снежно-ледяной массой, присыпанной все той же каменной крошкой. Блад читала когда-то про синие льды, но всегда считала это чем-то сродни поэтической метафоры, если не считать полярных, естественно... А вот тут ей воочию придстали голубые и синие глыбы, громоздившиеся одна над другой, вздымаясь выше окружающих скал. Ледник прорывал свое ложе, сползая по скалам, неся за собой камни, стирая монолитные глыбы, вырезая в горах причудливые статуи, узоры...
Противясь ветру, Блад подошла к огороженной цепями площадке и еще раз окинула взглядом каменистую пустыню, сожалея о том, что находится не в лучшей форме и что в общем-то дальше, к самому леднику подниматься запрещено...
Вновь вглядываясь в синие глыбы, девушка заметила фигруки людей, стоящих у подножия... Как позже
оказалось, таблички, вещающие об опасности, и цепи висят для кого угодно, но не для русских, японцев и китайцев. Поэтому вдохнув полной грудью ледяной воздух, запахнувшись поплотнее в куртку, Блад приподняла оградительную цепь и полезла по каменистой осыпи. Ступать приходилось осторожно, чтоб не съехать вниз, тем паче, что там было озеро, больше походившее на расплавленный лед с сохранившейся температурой. И все же, немного попрыгав по камням, пробравшись через очередную решетку, аккуратно взобравшись по скользкой то ли глине, то ли какой-то другой песчаной смеси, Блад увидела прямо перед собой нагромождение льдов... Ледник дохнул в лицо холодом, минусовым, что было особо удивило. Блад бережно погладила голубые льдины, всматриваясь в чернеющие пустоты, лед под руками не таял... Казалось, под ледяным панцирем на каменном ложе лежит огромный зверь, спит, и его мерное выстужающее дыхание разносится ветром по долине...

Со скалистых склонов с рассыпанными по ним изумрудами густых крон серебряными лентами скользили вниз водопады и тонули в расплавленном зеркале Согнефьорда. Горы вздымались от самой воды и расходились в стороны, словно створки распахнутых настежь гигантских ворот. Не зря кому-то из туристов пришло на ум сравнение: "Как во "Властелине Колец"..." В вышине, среди голых скал на крохотных клочках плодородной земли ютились домики, едва различимые снизу. Другие жались вдоль берега, теснимые горами, словно мощными стенами исполинских фортов. Одна вершина отчетливо напомнила Блад полуразрушенную охранную башню, и ей достаточно сложно было отделаться от этого впечатления, убедив себя что перед ней горы, а не необычайно древние руины... Хотя, кто знает, какие Силы обитали в этом мире многие тысячелетия назад... Ведь это мир легенд, а их память хранит многое... очень многое...
Кто-то резко и неприятно защемил палец впрочем. бывает ли это приятно?, а затем дернул... Блад вздрогнула, возвращаясь к реальности и одновременно пугая чайку, честно пытавшуюся оттяпать палец сжимавшего лакомство кулака. Та резко завалилась на крыло и подалась прочь, от греха подальше. Блад усмехнулась и бросила на ветер куски раздавленного печенья. Серо-белые тени метнулись вниз к прозрачной воде, ловя угощение налету. Да уж, с такими охотницами не зевай!.. Девушка улыбнулась итальянке, кормившей с ней чаек, но к сожалению, не говорившей по-английски, и отправилась на корму, где наслаждались открывавшимися видами туристы... Кто-то из них восхищенно вертел головой по сторонам кто-то кормил с рук все тех же чаек, с трудом преодолевавших потоки воздуха. Поразмыслив и придя к выводу,
что местные птицы скоро эволюционируют в хлебоядных, Блад глянула вперед, где за рубкой и какими-то пароходными трубами в синей дымке таяли горы. Где-то за ними раскрывал свои объятия суше океан...
Сперва вряд ли кому-то хотелось, чтобы этот "круиз" заканчивался. Все же ощущение единства с природой дорогого стоит. Особенно для современного человека... Но чем дальше, тем больше стоявшие на палубе люди начинали мерзнуть, вздрагивать под порывами северного ветра, свободно танцевавшего над водами фьорда. Часть ушла в закрытые помещения, часть осталась и отчаянно вглядывалась в темнеющую бирюзу воды, надеясь разглядеть где-то вдали тюленя или дельфина. Некоторым и впрямь удалось разглядеть издали нечто подобное... Показывавшееся было солнце к концу путешествия скрылось за плотными серыми облаками. Будто прощалось...

...Что-то чиркнуло, зашуршало и по громкой связи разнесся голос машиниста, предупредившего о том, что неполадки скоро будут исправлены, и поезд вернется к своему обычному ходу. А пока что он взбирался в гору со скоростью черепахи, иногда набирая темп, иногда почти полностью останавливаясь... Люди растеряно поглядывали по сторонам, пытаясь восхищаться открывавшимися их взглядам долинам, простиравшимся далеко внизу... И все же... Водопады, горы, фьорды, изумрудные долины и серые ущелья - все это они уже видели. Им хотелось чего-то нового, или старого, что бы их потрясло и сказало бы им: "Нет! Вы видели еще далеко не все..." Впрочем, они не увидели всего и в уже увиденном, да и кто мог увидеть? Блад повела плечами и перевела взгляд за окно... Когда-то ей уже доводилось бывать в этих местах, и какая-то часть ее осталась навсегда в Норвегии, среди этих гор и скал... Она стремилась вернуться назад и вот, спустя несколько лет, все же вернулась... Знаменитая по всему миру Фломская железная дорога в самом деле значительно проигрывала по сравнению хотя бы с тем же "круизом", но нельзя было не оценить колоссальный труд людей, прорубавших туннели в монолитных скалах (месячная работа бригады, лишенной выходных, позволяла продвинуться внутри скалы лишь на метр!). Впрочем, и здесь было на что еще любоваться. Блад знала это наверняка. Пятнадцатиминутная стоянка у водопада была объявлена, а это значило, что они прибыли к главной жемчужине всей поездки... Знакомый водопад встретил Блад оглушительным рокотом, и она с некоторым трепетом подошла к перилам. Люди цветным потоком вытекали из остановившегося поезда, слышались восхищенные возгласы, щелчки створок фотоаппаратов и шаги-шаги-шаги... А потом вдруг все эти звуки погасли, исчезли за раздавшейся высоко в горах напевной мелодией. Она казалась песней... чарующей, обворожительной, сковывающей и подчиняющей своей воле. Так пели хюльдры, древние скандинавские духи-девушки, завлекая к себе любопытных путников. И впрямь высоко на скале, на фоне бушующего водопада показалась девушка: она танцевала, скользя по каменным плитам, почти вступая в белоснежный водоворот... Плавные движения завораживали, невольно притягивали взгляды. Кто-то подался вперед, но большинство людей стояло неподвижно, широко распахнутыми глазами следя за крохотной, едва различимой снизу, фигуркой, кружащей у самой стены водопада. Да, таково оно, влияние современных хюльдр... Песнь все разрасталась, звуча то громче, то тише, вплеталась в неумолкавший говор водопада, а девушка все танцевала и танцевала, появляясь то тут, то там среди деревьев и скал...

-...А мне все же кажется, что она была там одна, - растеряно объявила женщина. - Я, конечно, тоже сперва иначе думала, но...
- Да брось, их там несколько одинаковых было. Иначе как бы она так перемещалась - только что здесь, и вот уже там...
На том разговор увял. Блад невольно усмехнулась: в Норвегии никогда не стоит думать, что увидел уже все, что могло поразить, удивить, восхить или даже потрясти... Вполне возможно, что за очередным поворотом дороги невольно ахнешь и нестерпимо захочешь остановиться, полюбоваться... Да хоть тем же "пресловутым водопадом"!
Ну или как теперь... Автобус несся сквозь темноту туннеля, нашаривая путь светом фар. Сколько их уже встретилось ему в пути! И все же, самый длинный в мире Лаэрдальский туннель (24,5 км!), никак нельзя было сравнить с его младшими братьями... Цветными росчерками на темном полотне мелькали освещенные стоянки и ответвления туннеля, забранные решетками... Три главные остановки в сине-зеленой гамме дают возможность остановиться и успокоиться тем, кто ощутил в себе вдруг задатки клаустрофобии. Все же люди - не гномы, жить под горами им непривычно, а 24 с лишним километра - не шутка. А вот туристы - особая раса, которая и хоть и в огне горит, и в воде тонет, всюду полезет. Вот и на этот раз, автобус задержался на одной из остановок, позволив любопытным путешественникам обследовать горное нутро. Казалось, мягким синим сиянием светилис сами камни, а вовсе не скрытые лампы. По туннелю с шорохом проносились редкие машины и никаких вам пробок!, привнося в темноту свою частицу света. 13 км позади, почти столько же впереди и над головами фотографировавшихся людей еще 1300 м скальных пород. Впечатляет, что и не говори! Тех же, кто устал и от подобных аттракционов назавтра ждал ледник, до сих пор виденный лишь издалека...

...Длинные полы плащей бесшумно скользили по начищенным и тщательно выметенным доскам. Двое людей в красном и черном плащах топтались по узкомудеревянному проулку между старых домов, то исчезая средь пестрой толпы, то появляясь вновь. Иногда ожившие персонажи средневековья оставались совершенно одни в сумраке проулка, и тогда становились видны окружавшие их многочисленные дверцы, боковые переходы, лесенки, нависавшие сверху балки и навесы. Нестерпимо запахло рыбой. Соленой треской, кою здесь заготавливали в незапамятные времена? Блад принюхалась... Нет, показалось... Она еще раз смерила недоверчивым взглядом подозрительных плащеносцев, нацелившихся на треногу с фотоаппаратом и поспешила за своей группой в соседний проулок... Воистину Ганзейская набережная, известная всему свету набережная Брюгген, удивляла своей кажущейся новизной и, вместе с тем, древностью. Можно только догадываться, сколько пота и крови было пролито только во имя того, чтобы примкнуть к ганзейским купцам... И сколько соли выпарено, рассыпано, пролито, если даже огонь неистового пожара не взял стоявшие так близко друг к другу дома... Теперь в них ютились разнообразные лавочки, сувенирные магазинчики, музеи и рестораны... И так со временем искажается очень многое...

За этими мыслями Блад вышла к небольшому рыбному базару. Как ни странно, пахло тут достаточно сносно, не очень сильно и весьма аппетитно... Копченое китовое мясо мешалось на прилавках с крабами, а креветки соседствовали с красной рыбой и икрой. Должно быть, рай для гурмана... Блад немного побродила между лавочками, приглядываясь и принюхиваясь. Наконец, они с матерью купили полкило вареных креветок и, очищая их на ходу, отправились осматривать город. А за их спинами, недовольно крича и нагло всматриваясь в посетителей базара, покачивалась на волнах толстая морская чайка...
Невысокие аккуратные домики теснились у побережья, напоминая о стародавних временах. Немного поблуждав по застроенным кварталам, можно было выйти к очередному собору ии церкви (по-местному кирхе), чей шпиль гордо возносился над остальными зданиями... Иные дома ютились у подножия огромного холма, где нынче оборудована площадка, откуда открывается прекрасный вид на город, иные - упрямо карабкались по склонам холмов... Улицы петляли, ныряли вниз к морю, тянулись вверх. Так, после одного из подъемов Блад оказалась у одной из красивейших местных церквей, чей алтарь выполнен из черепахового панциря. Впрочем, как только они с матерью приблизились ко входу, изнутри вышел смотритель и, тщательно заперев дверь, повесил на нее замок в самом деле, чего нечисть в святая-святых пускать?.. Ну что же, с возвышения открывался неплохой вид на город. Почему бы и не полюбоваться, убегающими вниз домами?.. А потом еще раз пройтись узкими улочками, практически лишенными транспорта, спуститься к разбитому на берегу пруда парку, полюбоваться на причудливо изрезанную беседку Грига, увитую цветами, вокруг которой играли дети спасибо, не херувимчики, попытаться найти и все же не дойти нескольких шагов до так называемого "Памятника Птеродактилю" (так прозвали местные остряки памятник одному из своих правителей за необычное воплощение) и вновь затеряться среди узеньких проулков с лепящимися друг к другу домиками... В какой-то момент Блад заметила на стене у самого асфальта черно-белый рисунок, совершенно не напоминавший стандартное граффити. Несколько удивившись, она прошла еще несколько шагов и наткнулась еще на один подобный рисунок. К сожалению, время поджимало, поэтому этот квартал города пришлось покинуть... А так. должно быть там, под ногами, куда многие люди и не смотрят, можно было отыскать еще множество подобных "гравюр".

Успели вовремя, и все же пришлось ждать очередного рейса фуникулера, уносившего людей ввысь на смотровую площадку. А там, под лучами уже клонившегося к закату солнца полюбоваться на живописную панораму многочисленных домиков, рассыпанных по берегу моря. Лучи гнали по крышам солнечную рябь... И это в городе, считающемся Столицей Дождей, где в качестве сувенира можно приобрести дождевую воду или зонтик! Решетка с запечатленными на ней нотами бессмертной музыки Грига, каменные плиты, уходящая вниз дорога, по которой можно и подняться пешком, блестящий на горизонте, едва различимый за островами архипелага Атлантический океан (!) и, опять же, обрыв... только на сей раз огороженный от любопытных туристов а то... одно дело свалится человек в водопад или кому-то на крышу дома Блад несколько жалела о том, что не может задержаться здесь подольше и полюбоваться закатом над Атлантикой в Столице Дождей... Но крохотная модель фуникулера, изображавшая положения своего действующего собрата, уже приближалась к станции, а внизу ждал готовый тронуться в путь автобус. А еще надо было хотя бы добежать до Башни Розенкранц по все той же набережной Брюгген...
Всего два часа... Этого так мало для целого города, но дорога звала...

Никто не опоздал, не потерялся, и группе полагалась за то награда. В следующий раз группа остановилась у шикарного каскадного водопада. Не огороженного, не засиженного туристами. Воды Твиндефоссена ниспадала по многочисоленным природным ступеням... Ступеням или плитам... Блад так сложно было поверить, что эти гладкие, выровненные бруски созданы самой природой без какого-либо вмешательства человека. Не раз и не два вдоль дорог ей попадались сложенные из таких вот кирпечей стены. Тогда она почти не сомневалась в их рукотворности, но теперь... Все же привычные представления сильно искажают восприятие действительности. Блад поднималась по обломкам какой-то древней лестницы, омываемой бушующими бирюзовыми водами. Иные ступени терялись в бурных потоках, другие топорщились острыми сколами, третьи вздымались в своей первозданной монументальности. И фантазия так легко, несколкими штрихами дорисовывала дороги, ведущие сквозь водопад, руины каких-то древних строений, разрушенных неумолимым напором воды. Люди шли по ступеням, а воды спускались им навстречу, и несмотря на близость, они разминались... Неизбежно разминались. Свободные дикие ручьи с ревом диких зверей неслись дальше, огибая возвышавшиеся над ними скалы, на которых теснились человеческие фигуры...

Ледяной пронизывающий ветер кружил над скалистым плато, покрытым лишайниками и прижимающимися к камням растениями. Редкие стоячие озерца пугали безмятежностью своих вод, словно уже скованных толстой коркой льда. Одинокая фигура, бредшая вдалеке, казалась лишь тенью в этом царстве тишины и мертвенного покоя. А может и была лишь ею... Здесь не было места человеку. Безлюдная, бескрайняя скалистая пустыня расстилалась повсюду, а стылый ветер носил над ней горкий привкус одиночества, смерти и какой-то болезненной чужеродности... Редкие высокогорные цветы стыдливо прятали свою красоту за серыми камнями, мокла по краям озер пущица, и так сложно было поверить, что всего полчаса назад автобус несся по трассе мимо слепящей изумрудной зелени листвы и травы, по берегам бирюзовых озер... От могучих зеленых гигантов здесь не осталось и следа, и лишь высились везде, насколько хватало взора, аккуратно сложенные из камней пирамидки, составленные туристами и местными жителями. По поверьям, такие "строения" задабривают местных троллей... Между тем Блад думала о том, что будь подобные пирамидки чуть более долговечными, через десятки веков ученые, вполне возможно, бились бы в догадках, зачем "древние" возводили подобные микросооружения...
Между тем вдали на горизонте показались горы с прикрытыми снегами склонами. Белоснежные кляксы неподвижно замерли и на серых камнях высокогорья, и Блад невольно задумалась над тем, какая же температура была на плато, где так причудливо соседствовали друг с другом озера ледяной, но не замершей воды и ослепительно-белые снежные покрывала. Крылья облаков на горизонте на мгновение разошлись, и на склонах далеких гор показалась массивная громада ледника, ползшего по темным камням. Он мелькнул и исчез вдали за окном, словно бы напомнив о своем брате, к которому Блад еще придется подняться через день.

...Безжизненные скалы вновь сменялись буйной зеленью, по поросшим склонам теснились маленькие домики. В автобусе поставили Грига, и на несколько минут восприятие природы стало более полным... Эта удивительная музыка дышала кристально чистым воздухом горных вершин, пела вместе со стремительными реками, несшимися по склонам и низвергающмися с ревом в разверстые пасти ущелий, поднималась над горами вместе с первыми лучами солнца (как хотелось бы самой Блад встретить рассвет в горах!), когда багряные краски постепенно заливают серые камни, а черные тени прячутся в расселины и чащи... Эта музыка проливалась над кристально-чистой с фантастическим бирюзовым оттенком водой фьордов и горных озер, она летела наперегонки с ветром, и становилось ясно, что в музыке даже понятной и прочувствованной людьми по всему миру есть что-то исконно-национальное. Впрочем, Блад не считала, что из-за этого она может быть ясна и близка только одному народу... Под ласкающие звуки автобус подъехал к очередной стоянке у известного по всей Норвегии водопада Вёрингфоссен, служившего источником вдохновения Эдварда Грига.
Еще издали виднелось рваное облако брызг разбивавшейся о камни и взлетавшей ввысь воды. Оно стлалось над ущельем, скрывая скалящиеся в небо голые скалы. Вдоль обрыва тянулась дорога и там же находилась огороженная смотровая площадка, куда первым делом направилась Блад. В первые мгновения взору открылось глубокое ущелье, чьи голые скалы поросли мхами, травами и редкими цветами. По дну бежала, перепрыгивая пороги бурная горная речка, с высоты казавшаяся совсем крохотной, рядом лысой проплешиной серела каменная осыпь... Редкие брызги летели в лицо и на объектив фотоаппарата, и вот, наконец, за утесом показался водопад - длинная тонкая белая плеть, протянувшаяся от облаков ко дну... Она дрожала и билась, живя какой-то собственной жизнью и все же что-то глубоко внутри Блад было разочаровано, ведь ей приходилось уже видеть десятки подобных, пусть не столь впечатлявших своей высотой, водопадов в окно автобуса. Но что же, красоты природы было более чем достаточно, чтобы восхищаться... И зря сзади неслись разочарованные стоны туристов, ожидавших увидеть Ниагару, не меньше. Сделав еще несколько шагов вдоль ограждения, Блад обернулась и... увидела его. Улыбнувшись она ускорила шаги, наблюдая за тем, как все из-за того же утеса появляется уже тот самый водопад вдохновения. Водопад, воспетый норвежскими сердцами. С противоположной стороны ущелья от первого увиденого вдопадика (все познается в сравнении), казалось, прямо из скалы бил мощный белоснежный поток и падал вниз, ослепительным шлейфом скользя по скалам, разбиваясь о камни и вздымая облака водяной пыли. Его дыхание наполняло воздух влагой, оставляло на одежде и фотоаппаратах влажные следы... Он манил к себе своей мощью, своей головокружительной высотой, хотелось уйти за пределы ограждений, прикоснуться к этому живому сердцу природы, и потому Блад с матерью, а вскоре и все другие вернулись назад и отправились блуждать по узким тропкам, змеящимся в крохотном леске у самого обрыва. Деревья и травы отчаянно цеплялись за скалы, нависавшие над самой пропастью. Осторожно касаясь их руками, туристы исследовали буквально каждый метр обрыва. Блад сперва с опаской, потом все с большим интересом и задором скользила по скалам, спускалась по тропинкам. В какой-то момент она поймала себя на том, что уже не воспринимает близости пропасти, не верит в возможность своего падения и чувствует себя все более и более свободно... и готовой на всяческий риск. Вполне возможно, что к вечеру она способна была бы уже ходить по самому краю обрыва или, свесившись вниз, наблюдать, как в нескольких метрах от нее с рокотом низвергалась вниз вода (впрочем, она уже и сейчас отважилась полежать так немного на одном из уступов). Только кто ей даст столько времени?.. Отпущенные минуты неумолимо истекали и, бросив последний, прощальный (на этот раз!) взгляд в сторону Вёрингфоссена, Блад вернулась к автобусу, чтобы отправиться в путешествие к Бергену. Стоило группе собраться и выехать на дорогу, как ветер переменил свое направление, туман, больше похожий на молоко, растекся по дороге и могучий водопад скрылся от чужих взглядов за завесой собственных брызг.

...Блад оторвалась от созерцания документального фильма о построении газовых платформ на шельфе Атлантического океана и взглянула за окно. К слову сказать (чтобы потом уже к этому не возвращаться), фильмы в автобусе ставили, что называется, "в тему". Даже художественные (Так, смотрели "Кольцо Нибелунгов", "Викингов" и т.д.). А еще были документальные... Пожалуй, впервые за все подобные поездки Блад ощутила, что информации бывает слишком много. Гид почти всю дорогу рассказывала об истории Норвегии, а потом углубилась в пересказывание легенд, мифов, преданий, слушали и биографию Грига, и краткий пересказ "Пер Гюнта". К сожалению, манера речи (с эканьем и неожиданными паузами) сильно грузила, раздражала а кого-то и усыпляла и смазывала впечатление. Впрочем, те, кто умели слушать, вынесли много нового интересного и, возможно даже, полезного из этих пространных рассказов.

Но стоит все же вернуться к увиденному Блад... За окном высились горы, с вершин которых в долины стекал седой туман, пряча от любопытных взглядов крохотные домики с поросшими травой крышами. Вечерело, и в пасмурных сумерках казалось, что от гор отделялись гигантские тени, несшие на своих телах сотни деревьев... Быть может, тролли, о которых предостерегают всех приезжих?.. Может и так. Хотя Блад и сама себя считала в чем-то троллем...)) Она чувствовала себя уютно в этом царстве дикой природы, где тесно переплелись нити ветров, воды и скал, где глубокие ущелья с оглушительно рокочущими водопадпми и реками сменялись высокогорными пустошами, где лишь свистел холодный ветер... Блад вздохнула и улыбнулась: наконец-то она вновь была здесь. Почти дома... Да, именно домом ей так часто хотелось назвать эти места, и она думала, что вполне может однажды выполнить свою прихоть...

А пока... пока она любовалась зелеными склонами, отступающими под серый занавес сумерек и отрешенно прислушивалась к рассказу гида о том, кто такие тролли и с чем их едят. В какой-то момент гид обернулась к водителям и сказала какое-то название, начинавшееся на "Ка..." и означавшее населенный пункт, где был расположен отель. На часах было одиннадцать, когда автобус по серпантину вскарабкался на какое-то плоскогорье и уверенно двинулся вперед, петляя по скалистой пустоши с редкими кривыми деревцами. Мимо окна пронесся указатель с чем-то подходящим под "Ка..." Блад невольно усмехнулась: водители не в первый раз уже путали дорогу, так что и в этот раз не было нужны исключать подобную возможность... Тем более стоило учитывать то, что отель должен был быть совсем близко, а пустошь все не кончалась и не кончалась... Минут через двадцать люди неожиданно осознали, что, должно быть, в самом деле происходит что-то "не то". Скрестив руки на груди, Блад скептично пояснила, что по всей видимости отель давно проехали, с ней попытались спорить. Скорее пытаясь убедить самих себя в обратном. Особенно обрадовал людей тот факт, что автобус вдруг повернул к большой гостинице на обочине дороги: туристы уже было вздохнули с облегчением и... выдохнули с разочарованным стоном. Автобус разворачивался... Еще минут двадцать он несся назад сквозь ночь, притормаживая у поворотов и выхватывая из темноты светом фар указатели... В отель группа прибыла после двенадцати, уставшая от долгой дороги, и поспешила разойтись по номеам - копить силы на следующий, обещавший быть весьма насыщенным день.