Как можно убедиться по моей рецензии «Во славу Пуришкевича и Скоблина» (март 2008 г.), я уже в то время весьма тщательно занимался участием Алексеева в заговоре и выяснением подлинных достоинств Императорского правительства. Тогда, фактически, уже была анонсирована моя «Информационная война» («Заговор» №3, можно сказать, все эти годы только и делал, что дорабатывал это исследование). Нетрудно установить, что автор книги «ОГПУ против РОВС» вышел из тех же кругов фанатических защитников Алексеева и использовал 5 лет назад против Императорского правительства точь-в-точь те же аргументы, что и Александров. Поэтому есть основания не видеть каких-то особенных результатов «научных занятий» в отношении состояния Империи перед февральским переворотом. Любой ксерокс выдаст гору такой «компрометирующей» правительство информации, бесполезной без правильных сравнений.

К.М. Александров сейчас уверяет, что собирает толстый том по Алексееву. И это тоже замечательно, поскольку такой том избавит нас от необходимости верить публикатору, занимающемуся чрезмерно эмоциональным, обильным на ошибки и недостаточно обоснованным выгораживанием Алексеева. Историки смогут отинтерпретировать личные бумаги как следует. Работал же с бумагами Алексеева Олег Айрапетов, с подавляющим авторитетом которого Кирилл Александров недаром не пытается спорить. Публикация «Н.В. Рузский» Оськина, его книги, работа Айрапетова об измене генералов, на которую я сослался в 1-й же критической статье – всё это, безусловно, доказывает ошибочность воззрений К.М. Александрова о ложности, ненаучности и маргинальности доказательств измены Алексеева и существования заговора.

К сожалению, оппонент не внял критике о том, какой именно характер носил заговор (а не какой себе воображает, доказывая свою отсталость упрямыми ссылками на Якобия), из-за чего взялся делать бесполезные перечисления тягот, недовольств и каких-то заговориков, не идущих ни в малейшее сравнение с информационной, провокационной, организационной и конспиративной подготовкой февральского переворота, когда была поставлена двойная цель: устранить Государя и правительство.

Если оставить Государя, он расправится с «Временными» самозванцами. Если арестовать Царя, правительство его освободит. Вот почему переворот растянулся на несколько дней. Нужно было время раскачать столицу, пока Государь будет в отъезде, чтобы «поймать» Его на железнодорожной станции, изолировать и вынудить отречение в безлюдье. Иначе, чем произошло, переворот провернуть было бы намного опасней и сложней.

Александров напрасно вообразил, что раз ему 40 лет, то Краснов не возглавлял Белого Движения в 1918 г., Дитерихс в 1922 г., а в интервью Николаевского не было сенсаций.

Краснов возглавлял целое государство и армию, составлявшую главную угрозу для красных, он имел грандиозные осведомительные возможности, интересуясь правдой о февральском перевороте не только как романист, но и как действующий политик. Вопрос о внешнеполитической ориентации имел здесь действительно огромное значение. Знание о механике февральского перевороте и участии в нём Антанты дало атаману Краснову дополнительное политическое здравомыслие и правоту трезвости, которой так не доставало Деникину с его союзническим низкопоклонством, заведшим его в тупик Кубани и Кавказа вместо Москвы.

Всё же неплохо, когда Кирилл Александров хотя бы ссылается на кого-то, а не на одну свою научную деятельность, результаты которой так раз подвергаются критике.

На примере С.П. Мельгунова можно показать, в чём именно заключаются ошибки отрицателей заговора. Первые 2 просчёта уже указывал.

1) Мельгунов никак не доказал ошибочность Лемке, Милюкова и Керенского. Он лишь сказал, что не верит им, и стал разрабатывать другую версию о неучастии Алексеева в заговоре.

2) Какой смысл ссылаться на «Мартовские дни» в вопросе о заговоре, если Николаевский скрыл от Мельгунова прямые свидетельства масонов о совещаниях Рузского и Родзянко в феврале на организованных масонами собраниях (интервью Соколова, Горького). С тех появилась бездна новых других доказательств в пользу заговора.

3) Приведённая оппонентом цитата из «Мартовских дней» (с.307) является примечанием, не содержащим никаких доказательств. Что же действительно полезного сделал С.П. Мельгунов в «Мартовских днях» по теории заговора? Он точно доказал ошибочность взгляда на участие в заговоре генерала Гурко. Это заслуга огромная. Кстати говоря, Мультатули тоже промахнулся с изменой Гурко и с мн. др (его работа не идеальна), ошибались и эмигранты, не подойдя критически к некоторым суждениям Танеевой и Протопопова, которые верно пришли к выводу о заговоре, свергнувшем Царя, но неточно персонифицировали его участников. Это опровержение Мельгунова совершенно справедливо и окончательно «топит» Алексеева, объясняя, почему “хлебные” провокации, записанные в кавычках у Тихомирова, были приурочены именно к возвращению Алексеева. Поэтому-то Мельгунов зовёт версию доведённой до абсурда. До такого доводить не следует, верно. Без такого доведения версия благополучно завоевала доверие «научного сообщества».

4) К.М. Александров прав, что кроме Кондратьева есть другие мемуары и показания. Ему следует обратить пристальное внимание на с. 33 «Мартовских дней» и сравнить с Кондратьевым (если, конечно, Александров хорошо помнит Кондратьева с времён своей юности, а не подзабыл, как сведения в масонских интервью о заговоре генералов) оценку другим ближайшим свидетелем Мансыревым, Милюкова. А на с.34 он, наверное, с удивлением, прочитает: «Большинство мемуаристов согласны с такой оценкой позиции «верховников» из думского комитета» , т.е. – позиции твёрдого и неуклонного следования схеме действий при дворцовом перевороте.

5) К этому можно добавить неизвестное Мельгунову мемуарное свидетельство Н.В. Савича, который не входил в ВКГД, но был его комиссаром. В воспоминаниях Савич излагает ровно ту же схему устроения масонской группой февральских демонстраций, что и я теперь. Однако Савич приписывает рассказ о нём Климовичу, приводя совершенно невероятные сведения о том, будто полиция знала о масонском заговоре. Это, безусловно, не так, и опровергается полицейскими документами да действиями в то время. Опровергает ли это существование такого заговора и его успеха? Нисколько. Это говорит, что Савич подменил Климовичем источник информации, каковым является он сам. Мемуарный приём приписывания чужим лицам личных эксклюзивных данных и высказываний типичен и местами обнаруживается, например, в мемуаристике генерала Краснова.

Поэтому в дневнике Савич преимущественно интересуется той частью заговора, которая касалась генералов, а не ВКГД и февральских толп. Он выспрашивал у Гучкова о заговоре генералов, и Гучков рассказал про конспирологический приступ нашего драгоценного Базили, подозревавшего, что Алексеева залечивает досмерти Фёдоров. Свержение Царя без Алексеева было не провернуть, вот Базили и мучился от паранойи (29.4.1922 г.)

Чем же 20 лет занимался К.М. Александров, учёный муж, со всем на свете давно знакомый, умеющий работать с мемуарами – не понятно. Закопавшись в архивах или влезая не в свою тему, видать, ещё и не такое можно упустить, проигнорировать и объявить неважным.