Академическая.
В комментах упомянули про метро "Академическая" в Москве, и в памяти всплыл один эпизод из очень давнего прошлого - год этак 1995, да. Разумеется, про секс, про что же ещё весной-то вспоминать. Разумеется, в жанре "городской готики". Разумеется, депрессивненькое.
Так вот, метро "Академическая", зима-холод, мне 19 лет, я сдуру снова то ли ответил на какое-то объявление, то ли позвонил по телефону в письме, которое мне изначально не понравилось -- в общем, от скуки и бессобытийности, поехал я на встречу хуй-пойми-с-кем. А там оказался дяденька -- классический советский пенсионер -- треники пузырями, бесформенные ботинки в комьях грязи, пузо, пивная красная ряха, Ну а хули, всё равно скучно и делать нечего -- я и пошёл с ним, к нему в гости.
Ещё по дороге меня поразил район -- застывший в кирпиче когнитивный диссонанс -- планировка а-ля имперская, какие-то чуть ли не курдонёры и парижские бульвары были в голове у архитектора -- а застроен какими-то жалкими советскими пятиэтажками. В общем, получилась такая уёбищная и жалкая карикатура на идеальный город -- сейчас всё это убожество, надеюсь, посносили к чертям. Стилистика момента дошла до окончательного абсурда, когда мы оказались у дяденьки дома: классическая машина времени "назад, в 60-е", но только всё заляпанное, грязное, разнобойное, закопченное, откровенно вонючее. В общем, холостяцкое логово, каким его издевательски рисовали в советских ещё журналах "Крокодил" -- но только в реале, и гораздо хуже, чем на самой преувеличенной картинке.
Мужик предложил мне чаю (в липком стакане с грязным подстаканником), и с нескрываемым жадным интересом принялся задавать мне похабные вопросы. Я механически что-то отвечал, и более разглядывал окружающую обстановку -- машина времени, это всегда интересно, хоть и в помоешном виде -- хорошо, что была зима, а то страшно подумать, как там могло вонять. Из увиденного мне более всего запомнился необычный эбонитовый телефонный аппарат середины 1950-х -- образец робкого отказа от традиционной формы, ещё без перехода в разноцветную броскость форм 1960-х. Любопытный был аппарат, в общем.
Не зная, как поддержать разговор, но и не желая резко срываться (я тогда всё-таки был мальчик воспитанный), я попросил посмотреть фотоальбом. Всё-таки, такие запущенные и бомжеватые пенсионеры иногда скрывают тайну гениального научного открытия, украденного более суетливым пройдохой, или недописанную эпическую поэму, или ещё что-то -- в общем, некий секрет, некую тайну, которая могла бы оправдать столь наглядную деградацию.
Он вытащил два куска бумаги.
Один -- кусок глянцевого фото, вырезанного из журнала, надорванного и склеенного скотчем. Что-то типа "Вот здесь в Болгарии я отдыхал в 1974 году". На втором чёрно-белом фото был какой-то невнятный то ли домик, то ли сарайчик -- "А вот это была моя дача" -- "Почему была?" -- "А потому что продал". И всё.
То есть, у человека не было прошлого -- вообще, никак, никакого -- ни хорошего, ни плохого, ни таинственного, ни обывательского. Ни друзей, ни семьи, ни пьянства, ни идейной трезвости, ни борьбы, ни мысли, ни чувства -- вообще ни-че-го. Человек просто тупо жил и жил всю жизнь, "как живётся". Несопротивление течению, возведённое в абсолют. Отсутствие амбиций и устремлений. Отсутствие друзей, врагов, катастроф, открытий, прогресса или хотя бы трепыхания, отсутствие любви, ненависти, детей, бывших жён, тайных любовников, грязных секретов и чистых устремлений. Отсутствие хотя бы намёка на какую-то жизнь чувств. Отсутствие
жизни per se.
Я не поверил. Я вытаращил глаза, и переспросил несколько раз в разных ракурсах -- а что, не было семьи? -- была мама, умерла -- не было любви? -- ой, ну очень давно что-то было, но зачем она, любовь эта? -- и искреннее, инфантильно-детское непонимание в глазах, чего это я дурацкие вопросы задаю, и отчего это у меня вид, будто я привидение замка Ойленштайн вдруг увидел в натуральный размер.
Я очень быстро и спешно распрощался и сбежал. Когда я оказался наконец на панели той уёбищной улицы, я реально чуть не блеванул. Не от грязи квартиры и не от физической непривлекательности мужика -- а от этой детской бессмысленности в глазах, оттого что я только что увидел самого настоящего живого человека без любви, который искренне и честно считает, что "Зачем любовь? Я лучше сосиски сварю и телевизор посмотрю", у которого пустота в голове и надорванное, склеенное скотчем фото болгарского пляжа из какого-то журнала -- вместо фотоальбома.
Я до сих пор вспоминаю тот вечер с ужасом, и серьёзно считаю его одним из самых омерзительных фрагментов своей биографии.
* * *
Что-то даже от одного воспоминания мне пиздец как мерзко стало.
Добавлю музычку для контраста, что ли.
Courtney Love - Mono.
