Более двадцати лет назад психолог Артур Арон преуспел в том, чтобы свести двух незнакомцев и заставить их влюбиться в своей лаборатории. Прошлым летом я применила его технику к своей жизни. Так я обнаружила себя стоящей на мосту в полночь и смотрящей в глаза мужчине ровно четыре минуты.

Дайте мне объяснить. Ранее тем вечером этот мужчина сказал: «Я подозреваю, что, исходя из нескольких общий черт, ты можешь влюбиться в кого угодно. Если так, то как ты выбираешь этого человека?»

Он был знакомым по университету, с которым мы иногда пересекались на скалодроме, и я подумала: «Что, если…?». Я порой просматривала его аккаунт в инстаграмме. Но это был первый раз, когда мы зависали один на один.

«На самом деле психологи пытались заставить людей влюбиться», — сказала я, вспомнив исследование доктора Арона – «Это увлекательно. Я всегда хотела попробовать»

В первый раз я прочла об исследовании, когда была на полпути к разрыву с молодым человеком. Каждый раз, когда я собиралась уйти, мое сердце побеждало разум. Я чувствовала, что застряла. Так что, как хороший ученик, я обратилась к науке, надеясь, что найду способ полюбить умнее.

Я объяснила суть исследования моему университетскому знакомому. Гетеросексуальные мужчина и женщина заходят в лабораторию через разные двери. Они садятся лицом к лицу друг к другу и отвечают на серию очень личных вопросов. Потом они застывают молча, смотря друг другу в глаза в течение четырех минут. Наиболее дразнящая деталь: полгода спустя эти двое были женаты и они позвали всю лабораторию на свою свадьбу.

«Давай попробуем,» — сказал он.

Позвольте мне признать, что методы нашего эксперимента провалились в плане соответствия методам доктора Арона. Во-первых, мы были не в лаборатории, а в баре. Во-вторых, мы не были незнакомцами. Еще кое-что, я сейчас вижу, что никто не согласится на подобный эксперимент по созданию романтической любви, если он внутренне не открыт для этого.

Я погуглила вопросы доктора Арона: их было 36. Мы провели следующие два часа, передавая мой айфон друг другу, параллельно излагая каждый вопрос.

Они начались безобидно: «Хотели бы вы быть знаменитым? В каком смысле?» и«Когда ты в последний раз пел для себя? А для кого-то еще?»

Но довольно быстро они перешли к зондированию.

В ответ на просьбу: «Назовите три вещи, которые у вас с партнером общие», он посмотрел на меня и сказал: «Я думаю, мы оба заинтересованы друг в друге».

Я улыбнулась и отхлебнула пиво, пока он называл еще два сходства, которые я быстро забыла. Мы обменялись историями о том, когда мы в последний раз плакали, и признались в одной вещи, которую бы спросили у гадалки. Мы рассказали про наши отношения с нашими мамами.

Вопросы напоминали мне о печально известном эксперименте с лягушкой, которую варят, когда она сначала не чувствует, что вода становится горячее, а потом уже слишком поздно. С нами, поскольку уровень восприимчивости повышался постепенно, я не заметила, как мы переходим на интимную территорию, пока мы не оказались на ней. А ведь этот процесс может занять недели или месяцы.

Мне нравилось открывать себя через свои ответы, но еще больше мне были интересны его ответы. Бар, который был пустым, когда мы пришли, заполнился к тому времени, как мы решили сделать перерыв на визит в уборную.

Я сидела одна за нашим столиком, заметив окружающих в первый раз за час, и спрашивала себя, слушали ли они наш разговор. Если бы они слушали – я бы не заметила. И я не заметила, когда толпа понемногу рассосалось и стало уже очень поздно.

У каждого из нас есть история о себе, которую мы рассказываем незнакомцам и знакомым, но вопросы доктора Арона делают так, что полагаться на этот рассказ нельзя. Наши были вроде ускоренной близости, которую я помнила по летнему лагерю, когда проболтала с новым другом всю ночь и мы обменялись деталями наших коротких жизней. В 13 лет, впервые далеко от дома кажется совершенно нормальным узнать кого-то очень быстро. Но взрослая жизнь редко ставит нас в такие обстоятельства.

Моменты, когда я чувствовала себя наиболее дискомфортно, были связаны не с тем, что мне приходилось отвечать на вопросы о себе, а с тем, что касалось моего собеседника. Например, «Обменяйтесь пятью характеристиками, которые вы оцениваете как положительные стороны партнера» (Вопрос 22) и «Скажите вашему партнеру, что вам больше всего нравится в нем. Будьте честны, рассказывая о вещах, которыми вы бы не поделились с первым встречным» (Вопрос 28).

Большая часть исследования доктора Арона направлена на создание межличностной близости. В частности несколько исследований изучают способы, которыми мы включаем других в наше чувство самости. Легко увидеть, как вопросы поощряют то, что они называют «саморасширением». Сказав что-то вроде: «Я люблю твой голос, твой вкус в выборе пива, и то, как твои друзья восхищаются тобой», вы увеличиваете значимость определенных качеств человека перед другими.

Это действительно поразительно слышать, как кто-то восхищается тобой. Я не знаю, почему мы не делаем комплименты друг другу все время.

Мы закончили в полночь, превысив продолжительность оригинального исследования на 90 минут. Осмотревшись в баре, я почувствовала, будто только что проснулась. «Это было не так плохо» — сказала я «Наверняка менее дискомфортно, чем часть, где нужно пялиться друг другу в глаза».

Он поколебался и спросил:

«Ты думаешь, нам нужно делать это тоже?»

«Здесь?» — я окинула взглядом бар – «Это будет слишком странно, тут очень людно»

«Мы могли бы постоять на мосту» — сказал он, поворачиваясь к окну.

Ночь была теплой и спать мне не хотелось. Мы дошли до самой высокой точки, затем встали лицом к лицу друг к другу. Я включила таймер на телефоне.

«ОК» — сказала я, глубоко вдохнув.

«ОК» — сказал он, улыбнувшись.

Я каталась на лыжах по крутым склонам и висела на скале на небольшом куске веревки, но смотреть в чьи-то глаза в течение четырех минут тишины оказалось одним из самых страшных и захватывающих событий в моей жизни. Я провела первые две минуты, просто пытаясь ровно дышать. Было много нервных улыбок, пока мы, наконец, не закончили.

Я знаю, что глаза – это зеркало души и все такое, но суть момента заключалась не просто в том, что я вижу кого-то, но в том, что я вижу того, кто видит меня. После того как меня охватил ужас от осознания этого факта и я дала ему время, чтобы стихнуть, я пришла к чему-то неожиданному.

Я почувствовала себя смелой и удивленной. Часть этого удивления была вызвана моей собственной уязвимостью и часть была странным удивлением от того, что получаешь, произнеся множество слов, пока они не утратят свой смысл и не превратятся просто в набор звуков.

Так было и с глазами, которые не окно куда-то, а скопление очень полезных клеток. Сентиментальные ассоциации с глазами рассеялись, и я была поражена удивительной биологической реальностью: сферический характер глазного яблока, видимая мускулатура радужки и гладкая влажная роговица. Это было странно и изысканно.

Когда таймер запищал – я была удивлена и испытала некоторое облегчение. Но также я ощутила чувство потери. Я ведь уже начала видеть наш вечер через сюрреалистическую и ненадежную ретроспективу.

Многие из нас думают, что любовь это то, что случается с нами. Мы падаем. Мы сокрушены.

Но, что мне нравится в работе доктора Арона: он определяет любовь как действие. Это исследование предполагает, что то, что важно для моего партнера, важно и для меня, если: у нас есть, по крайней мере, три общих черты; у нас близкие отношения с матерьми; и потому, что он дал на себя посмотреть.

Я подумала, что же выйдет из нашего взаимодействия. Если ничего, то я просто сделаю хорошую историю. Но сейчас я вижу, что история не про нас, она про то, что значит волноваться, узнавая кого-то, а также про то, что значит быть узнанным.

Это правда: ты не можешь выбирать, кто тебя любит, хотя я потратила годы, надеясь, что это реально, и ты не можешь построить романтические чувства на удобном одиночестве. Наука говорит нам, что биология имеет значение: наши феромоны и гормоны делают большую часть «закулисной» работы.

Но, несмотря на это, я стала думать, что любовь – более податливая вещь, чем мы привыкли о ней думать. Исследование Артура Арона научило меня, что это возможно – даже просто – сформировать доверие и близость, чувства, которые нужны для успеха любви.

Вам, наверное, интересно, влюбились ли мы. И да. Мы влюбились. Хотя сложно верить исследованию полностью (это могло случиться и без него). Исследование придало нашим отношениям стимул некой преднамеренности. Мы провели несколько недель в интимном пространстве, что было создано той ночью, чтобы посмотреть, куда это может привести.

Любовь не случается с нами. Мы влюблены, потому что каждый из нас сделал выбор любить.

Мэнди Лен Кэтрон
To Fall in Love With Anyone, Do This via Клубер