ИСПЫТАНИЕ РАПИРЫ БАНДЗЁ

Матаюро Ягью был сыном известного фехтовальщика. Его отец, поняв, что сын работает слишком посредственно, чтобы ожидать от него мастерства, отрекся от него.
Тогда Матаюро отправился на гору Футара и здесь нашел знаменитого фехтовальщика Бандзё.
Но Бандзё подтвердил мнение отца.
"Ты хочешь научиться искусству фехтования под моим руководством? - спросил Банзо. - Ты не удовлетворяешь моим требованиям."
"Но если я буду очень стараться, за сколько лет я смогу стать мастером?" - настаивал юноша.
"Тебе понадобится остаток твоей жизни," - ответил Бандзё.
"Я не могу ждать так долго, - объяснил Матаюро. - Я согласен трудиться день и ночь, если ты только согласишься учить меня. Если я стану твоим доверенным слугой, сколько это займет времени?"
"О, может быть, лет десять," - смягчился Бандзё.
"Мой отец стар, и скоро мне придется заботиться о нем, - продолжал Матаюро. - Если я буду трудиться еще больше, сколько это займет времени?"
"О, может быть лет тридцать," - сказал Бандзё.
"Как же так? - спросил Матаюро. - Сначала ты сказал десять, а теперь тридцать? Я готов перенести любое учение, лишь бы научиться этому мастерству в кратчайший срок."
"В таком случае, - сказал Бандзё, - ты должен оставаться у меня семьдесят лет. Человек, который так спешит добиться результатов, редко учится быстро."
"Хорошо, - заявил юноша, поняв, наконец, что его упрекнули в невыдержанности. - Я согласен."
Мастер предложил Матаюро никогда не заговаривать о фехтовании и не прикасаться к рапире.
Он готовил еду учителю, мыл посуду, стелил ему постель, подметал двор, ухаживал за садом, и ни слова не упоминал об искусстве фехтования.
Прошло три года. Матаюро все еще работал. Думая о своем будущем, он становился печальнее. Он еще даже и не начинал учиться искусству, которому посвятил свою жизнь.
Но однажды Бандзё подкрался к нему сзади и ужасно сильно ударил его деревянной рапирой.
На следующий день, когда Матаюра варил рис. Бандзё опять неожиданно напал на него.
После этого днем и ночью Матаюро должен был быть готовым к защите от неожиданных ударов. Не проходило ни одной минуты, чтобы он не думал о нападении рапиры Бандзё.
Он учился так быстро, что вызывал улыбку на лице своего учителя. Матаюра стал величайшим фехтовальщиком страны.


Однажды непревзойденного мастера одного из самых древних и самых непревзойденных единоборств вызвали на поединок сразу десять человек. И они смеялись и кричали:
- Мы победим тебя мастер!
Но мастер выиграл поединок. Тогда непревзойденного мастера одного из самых древних и самых непревзойденных единоборств вызвали на поединок сразу двадцать человек. И они смеялись и кричали:
- Мы победим тебя мастер!
Но мастер выиграл поединок. Тогда непревзойденного мастера одного из самых древних и самых непревзойденных единоборств вызвали на поединок сразу пятьдесять человек. О, как они смеялись и кричали:
- Мы все равно победим тебя мастер!
И мастер снова выиграл поединок. Все притихли. Но тут из толпы вышел мальчик и попросил:
- А можно мне тоже побороться?
О, как все смеялись над мальчиком. И мастер проиграл поединок. В ответ на недоуменные возгласы он ответил:
- Мне все равно, а ребенку приятно...


Великий японский воин Нобунага решил атаковать в десять раз превосходящие силы противника. Он был уверен в победе, но солдаты сомневались.
По пути Нобунага остановился у синтоистского святилища и обратился к войску:
"Когда я выйду из храма, я кину монету. Выпадет орел - мы победим, выпадет решка - будем разбиты. Мы в руках судьбы!"
Нобунага вошел в храм и совершил молчаливую молитву. Потом вышел и бросил монету. Выпал орел. Солдаты сражались с таким воодушевлением, что играючи разбили врага.
"М-да, судьбы никому не избежать", - задумчиво произнес слуга великого воина после боя.
"Точно", - подтвердил Нобунага, показав монету, у которой с каждой стороны был орел.

Фехтование без меча

Бокудэн удобно устроился, откинувшись спиной на кучу мешков с рисом. Чудесный денек, отличная погода для путешествия по воде. Он стал рассматривать других пассажиров большой лодки плывшей через озеро. Молодая мама успела поймать за пояс своего малыша – ребёнок свесился через борт, чтобы зачерпнуть рукой воду. На большой бочке сидела старуха, положив у ног свои узлы. А на носу лодки, разговаривали какой – то старик и молодой самурай.
- Я разрубил его одним ударом меча, - хвастался самурай.
- А за что? – поинтересовался старик.
- А за то, что он оскорбил меня своим видом, - сказал самурай.
– Тот, кто меня оскорбляет, - не жилец на этом свете.
- Ну – ну, - пробормотал старик и отвернулся, чтобы посмотреть на дальний берег озера.
- Не нравиться то, что я сказал?
- Я просто смотрю на берег, - ответил старик.
- Ты оскорбляешь меня, да? – Самурай вскочил с места.
- Господин, я старый человек, и у меня нет оружия.
Даже если я вам не верю, какой мне смысл оскорблять вас? Мне все равно, насколько хорошо вы владеете мечом. Сильнейший в стране мастер или мальчишка, недавно взявший в руки оружие, - в любом случае вы сильнее меня.
- Ты что, издеваешься? – заорал самурай, хватаясь за меч. – Я тебе не мальчишка! Я сильнейший в стране мастер! Тебе понятно? Самурай повернулся к молодой маме, которая смотрела на него с ужасом. – А тебе понятно? – крикнул он.
Бокудэн громко прокашлялся. Самурай резко повернулся кругом и уставился на Бокудэна, по–прежнему сидевшего у кучи мешков. Посмотрел на него сверху вниз, добравшись, наконец, взглядом до двух мечей, висевших на поясе.
- Моё имя Цукахара Бокудэн. – сказал он, надеясь, что имя знаменитого мастера меча сразу успокоит наглеца.
- Не знаю такого, - ответил самурай. – А какая у тебя школа?
- Я практикую стиль, который называется фехтование без меча, заявил Бокудэн, продолжая спокойно сидеть, облокотившись на мешки. – Очень известный стиль. Я уверен, что все сильнейшие мастера меча знают о нём.
- Фехтование без меча? – удивился самурай. – Это чушь! Нет такого стиля!
- Почему же нет, есть, - отвечал Бокудэн. – Принцип этого стиля в том, что уровень мастера меча оценивается не тем, сколько человек он убил. Уровень мастера определяет то, из скольких поединков он вышел непобеждённым.
Молодой самурай задумался.
- Может это довольно сложно понять, - продолжал Бокудэн. – Но это не важно. Главное, что тебе не мешает усвоить, - Бокудэн неожиданно поменял тон, и его голос зазвучал резко и внушительно, - этот стиль поможет мне легко положить конец твоим глупым выходкам, не вынимая меча из ножен.
Молодой самурай отпрыгнул назад, чуть не споткнувшись об старухины узлы. Он вытащил свой меч из ножен на половину.
Бокудэн поднял руку.
- Не здесь, мой глупый юный противник, мы же не хотим мешать хорошим людям.
Он осмотрел озеро, затем подозвал лодочника.
- Мне очень неловко отвлекать вас от работы, - сказал он, - но не могли бы вы подвести лодку вон к тому острову?
- Бокудэн показал на маленький скальный островок. – Если вы подгребёте к скале, я быстро решу свою проблему. Это ненадолго. Даю слово.
Лодочник согласился. Молодой самурай был в ярости.
- Если кто – то смеет вот так оскорблять меня, то он потом не сможет этим хвастаться, - прошипел он Бокудэну.
Бокудэн улыбнулся в ответ.
- Немного терпения, - сказал он.
Лодочник подвел лодку к берегу острова. Самурай оттолкнул старуху, оказавшуюся на пути, м спрыгнул на берег.
- Чего ждешь? – прокричал он Бокудэну, держась за рукоятку меча.
- Я сейчас, - ответил Бокудэн. – Ты же не забыл, что мой стиль – это фехтование без меча?
Он снял свой короткий меч. Протянул его лодочнику. Лодочник взял меч в правую руку, переложив весло в левую. Затем Бокудэн так же снял длинный меч, и тоже протянул лодочнику. Лодочник поставил весло и взял второй меч в левую руку.
- Ну а теперь, - сказал Бокудэн самураю, - смотри внимательно, и ты убедишься в быстроте и эффективности моего стиля. Он схватил весло и оттолкнул лодку от острова, на берегу которого стоял самурай. Быстро отгребая от берега, он вернул весло лодочнику и забрал свои мечи.
Не обращая внимания на доносившиеся с острова вопли самурая, которые становились всё слабея, Бокудэн спокойно направился к куче мешков с рисом и подумал, что погода для путешествия по воде действительно прекрасная.


Притча о рождении цветных поясов в БИ

Человек, начинавший заниматься каким-либо боевым искусством одевал на себя чистое белое кимоно. И каждый раз, как кимоно пачкалось, он его стирал. Но при этом не трогал свой пояс. И получалось, что чем человек дольше и усерднее занимается своим искусством, тем у него чернее пояс


Однажды мастер чайных церемоний должен был сразиться с воином в смертельной схватке. Накануне он обратился за помощью к мастеру по фехтованию, но тот ответил, что не может быстро научить его ничему такому, что позволило бы одолеть воина. Мастер чайной церемонии упросил фехтовальщика показать хоть что-то, чтобы умереть достойно, как воин. Фехтовальщик согласился, но попросил взамен провести для него чайную церемонию. Пока мастер чайных церемоний выполнял просьбу, он полностью сосредоточился, ничто не мешало ему, ничего не существовало для него. Когда чай был готов, фехтовальщик улыбнулся и сказал: «Завтра, когда выйдешь с мечом в руке на бой с воином, вспомни, как ты проводил чайную церемонию, сосредоточься и нанеси один удар». На следующий день, когда воин увидел, что мастер чайных церемоний полностью отрешён и, занеся меч, готов умереть, он повернулся и убежал.

Ловкач

Султан, для развлечения и предостережения толпы, приказал, чтобы суфий вступил на арене в единоборство с дикими львами.
Собралась многотысячная толпа. Суфий вошёл в круг, схватил львов за уши и выбросил их с арены. Толпа безумствовала.
Тогда султан приказал связать суфию руки и ноги и бросить его на пути выбегающих на арену слонов. В последнее мгновение суфию удалось откатиться из-под самых ног слонов. Толпа взревела.
Тогда султан приказал закопать суфия по шею, а трём искусным воинам отрубить ему голову. Но всякий раз, когда кто-либо из них взмахивал саблей, суфий уворачивался от смертоносного удара, так что вскоре воины стали уставать. Тут уж все присутствующие вскочили на ноги с криком:
— Ну ты, мистик-ловкач, не крутись и сражайся как мужчина!


Орёл, камнем упав с небес на землю, застал врасплох змею, греющеюся на солнце. Когда орёл схватил змею, она не стала сопротивляться и безжизненно повисла в его когтях. И гордая своей добычей птица полетела в гнездо. Там орёл уселся поудобнее и собрался пообедать. Змея, до этого казавшаяся мёртвой, укусила орла в просвет между перьями не шее и ускользнула в расщелину в скале. Наверное, змея была мудра, и знала, что, допустив одну ошибку, нельзя усугублять её другой, и также знала, что нельзя упускать благоприятный момент. Если бы змея проявила признаки жизни, орёл или сразу убил бы её, или бросил на камни, но орёл был глуп и отнёс змею в гнездо. А если бы он был мудр? Если бы он был мудр, то он заметил бы необычность в поведении змеи и был бы в двойне осторожен, ибо опасность кроется во всём, но незнакомое опасно в двойне.