Цитата сообщения Каруна
Любовь живет три года/L'amour dure trois ans
Любовь – это битва. Заранее проигранная.
Зимой, когда температура падает ниже нуля, человеку позарез нужны зальчики в глубине кафе, где свет горит всю ночь. Там, забившись в стадо, чтобы никто не видел, можешь, наконец, начать дрожать.
У комаров век – один день, у розы – три. У кошки век тринадцать лет, у любви – три года. И ничего не попишешь. Сначала год страсти, потом год нежности и, наконец, год скуки. В первый год говорят: «Если ты уйдешь, я ПОКОНЧУ с собой». На второй год говорят: «Если ты уйдешь, мне будет больно, но я выживу». На третий год говорят: «Если ты уйдешь, я обмою это шампанским».
Кроме разве что убежавшего из кастрюльки молока, мало найдется на земле зрелищ более жалких, чем я.
Так уж устроена жизнь: стоит вам почувствовать себя хоть чуточку счастливым, она не замедлит призвать вас к порядку.
Бывают такие ночи, когда спать – непозволительная роскошь. Спать ради того, чтобы проснуться от дурного сна. Чтобы ничего этого вообще не было. Хочется вычеркнуть собственную жизнь.
Если нам и суждено встретиться, то только в присутствии улыбчивой адвокатши. Мы чмокнем друг друга в щечку, словно старые друзья. Пойдем куда-нибудь выпить кофе вместе, как будто Земля не рухнула и по-прежнему вертится. Поболтаем вполне весело, а потом расстанемся как ни в чем не бывало, зная, что это навсегда. «До свидания» будеи последней ложью.
С рождения до смерти наша жизнь идет на автопилоте, и надо обладать сверхчеловеческим мужеством, чтобы изменить её ход.
Когда имеешь все и сразу, рано или поздно начинаешь ждать катастрофы как избавления. Уповать на беду.
Наше поколение слишком поверхностно для брака. Нам женится – все равно, что в «Макдоналдс» сходить. А потом – порхаем. Ну, как, спрашивается, всю жизнь прожить с человеком в обществе тотального порхания? В эпоху, когда кумиров, президентов, искусства, пол, религию меняют как перчатки? С какой стати чувству под названием любовь быть исключением из всеобщей шизофрении?
Единственный вопрос в любви – вот он: когда мы начинаем лгать? Все так же ли вы счастливы, возвращаясь домой, где вас ждет все тот же человек? Когда вы говорите ему «люблю», вы по-прежнему так думаете? Наступает – неизбежно наступает – момент, когда вам приходится делать над собой усилие. Когда у «люблю» уже не будет того вкуса.
Вот она, значит, какая, взрослая жизнь: строить замки из песка, потом прыгать на них двумя ногами и строить снова, опять и опять, прекрасно зная, что океан их все равно слизнет.
Пусть я знаю, что любовь – сказки, все равно наверняка буду через несколько лет гордится тем, что верил в нее.
Долго единственной целью моей жизни было саморазрушение. А потом мне вдруг захотелось счастья. Это ужасно, я сгораю со стыда, простите меня: однажды я поддался искушению побыть счастливым. Мне еще предстояло узнать одну вещь: это как раз и был лучший способ саморазрушения.
Любовь – это упоительная катастрофа: знаешь, что несешься прямо на стену, и все жмешь на газ; летишь навстречу своей гибели с улыбкой на губах; с любопытством ждешь минуты, когда рванет.
Любовь – единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется ещё.
Любить кого-то, кто любит вас, - это нарциссизм. Любить кого-то, кто вас не любит, - вот это да, это любовь.
Я полюбил девушку, которая не любит меня, и разлюбил ту, которая меня любит. Я использую женщин, чтобы возненавидеть себя.
Чтобы быть счастливым, человеку нужна уверенность в завтрашнем дне, а чтобы быть влюбленным, нужна как раз неуверенность. Счастье зиждется на спокойствии, тогда как любви необходимы сомнения и тревоги.
Моя жизнь трещала по швам. Все осточертело. Не бывает счастливой любви. Не бывает счастливой любви. НЕ БЫВАЕТ СЧАСТЛИВОЙ ЛЮБВИ. Сколько раз надо повторять, чтобы ты зарубил это себе на носу, мудило?!
Вот вам простейший тест на влюбленность: если, проведя четыре-пять часов без вашей любовницы, вы начинаете по ней скучать, вы не влюблены – иначе десяти минут разлуки хватило бы, чтобы ваша жизнь стала абсолютно невыносимой.
Когда мы лжем, говоря женщине, что любим её, можно подумать, будто мы лжем, но что-то же заставляет нас сказать это ей, а следовательно, это правда.
В XX веке любовь – это телефон, который не звонит.
Моя проблема в том, что ты её решение.
Сильнее всех влюбляются самые отъявленные циники и пессимисты: это им на пользу. Мой цинизм только и ждал, чтобы жизнь его опровергла. Отрицают любовь как раз те, кто больше всех в ней нуждаются: в каждом Вальмоне скрыт неисправимый романтик, которого хлебом не корми, дай забренчать на мандолине.
Я смотрю, как муха бьется в окно моей комнаты, и думаю, что она совсем как я: между ней и действительностью стекло.
Любовь живет столько, сколько ей положено. Если ты хочешь чтоб она прожила подольше, тебе надо научится как следует скучать. Надо найти человека, с которым хотелось бы подыхать от скуки. Поскольку вечной страсти не бывает, пусть хоть скучается с удовольствием.
Чтобы любовь жила вечно, достаточно забыть о времени. Это современный мир убивает любовь.
Я узнал главное – чтобы стать счастливым, надо пережить состояние ужасной несчастливости. Если не пройти школу горя, счастье не может быть прочным. Три года живет та любовь, что не штурмовала вершины и не побывала на дне, а свалилась с неба готовенькая. Любовь живет долго, только если каждый из любящих знает ей цену, и лучше расплатиться авансом, но то предъявят счет апостериори. Мы оказались не готовы к счастью, потому что были не приучены к несчастью. Надо знать, кто ты есть и кого ты любишь. Надо завершиться самому, чтобы прожить завершенную историю.
(c) Фредерик Бегбедер
здесь Лик Стража Смерти 