рыхлые свойства души склеиваются в цветные памятные подробности. теперь наглые взоры значат больше, чем оголенные нервы в завоеваниях женщин и городов. когда искренность становится болью, мы начинаем сочинять. сегодня мне снятся яркие перья и рваные шерстяные нити. и кружится голова. я напишу сценарий, где мы нас будет трое: ты, я и ты. что толку в электрических лампочках, сверлящих глаза. я надеваю лучшее платье, не съеденное молью. зажигай свечи и не комкай время. я буду нас целовать.

тупое чувство одиночества изгрызает. сердце не успокаивается – та же тревога, то же предчувствие, прежнее беспокойство за идею предательства. не хватает кровности. я всегда была так уверена в том, что я связана, что теперь не знаю, куда деть свободу. в ней нет необходимости. хочется теплого взгляда, ласковых слов. хочется с головой зарыться в любовь. презираю себя за искренность и нежность.

я ненавижу осень. она всегда так жестоко отнимает самое дорогое, набивая свои ненасытные карманы чужими смыслами жизни. теперь я не знаю, откуда взять новую надежду и как отвязаться от сумасшествия, навеянного хрупкой желтизной. чертово меланхоличное время года, изнеженное душевными потерями. пусть деревья всегда будут зелеными…

Грустно не беспричинно.

Грустно становится от бессилия перед собственной слабостью.

Мечтаю предать нежность и привязанность ради сигарет перед сном, подорвать воплощение женственности, чтобы бредить войнами. И не ждать еще 32 года, как Хелен Миррен, а просто плевать под ноги надеждам. Стать сильнее, очерствев.

Но тогда это буду не я.

 

Несмотря на то, что настроение традиционно считается временным эмоциональным состоянием человека, в реальности от него зависит очень много. Сегодня мы в дурном расположении духа, а уже к вечеру начинаем пожинать плоды, разбираясь с вереницей проблем, которые появились из-за нас самих. Понимая все это разумом, мы, однако, не всегда можем контролировать свои эмоции и предотвращать неоправданную агрессию или пессимистичное нытье, распространяющиеся на окружающих.

Мы часто проводим наше свободное время в кругу близких и друзей и, пожалуй, почти всегда это наш досуг, моменты, в которые хочется расслабиться и получить долю положительного заряда, отдохнуть, найти собеседника, а с ним и понимание. А если в это время у окружающих нас людей настроение оставляет желать лучшего, значит и мы вынуждены делить с ними это состояние и не претендовать на их улыбку?

Можно обсудить, ответив на вопросы:

 

1. что такое настроение для вас лично? 
2.  пытаетесь ли вы контролировать свое настроение или каким-то образом влиять на него? если да, то как?
3. не чувствуете ли вы ответственность за окружающих вас людей и события и дела, на которые очень часто распространяется настроение человека? задумываетесь ли вы о том, что ваше дурное настроение может испортить день не только вам, но и другому человеку или помешать осуществиться какому-то важному делу?
4. не кажется ли вам, что, пытаясь улучшить себе настроение, вы искусственно заставляете себя мыслить позитивно? при этом ваши негативные эмоции рано или поздно выльются наружу, как бы вы ни старались их погасить? имеет ли смысл такая работа над собой?
5. можете ли предложить литературу (книги и интернет-источники), где можно найти полезную информацию по этой теме?

Со временем пришлось убедиться, что «переломный момент» действительно способен надломить. И, как оказалось, вовсе не всегда подразумевается перемена к лучшему. Оптимисты вокруг убеждали верить в светлое, но темное, кровное, изнутри было всегда мне ближе и оказалось право.

И знаете, вот эти сумасбродные фразы – годами выработанная техника защиты. Хочется сказать. И я четко понимаю, что самые простые слова одновременно понятно воспроизведут суть и скосят чувства. Нельзя вложить в речь то, что эмоционально.

Я стараюсь найти людей, которые могли бы понимать меня без объяснений. Я нашла. Я жутко скучаю, когда мы не рядом. Я как никогда раньше ценю их существо, их ко мне шаг навстречу, потому что прежде я была исключительно в себе. Времени пришлось постараться, чтобы доказать мне, что есть, кто любит, что можно становиться слабой и рассчитывать на ладонь. Я остро боюсь сомнений, когда в памяти всплывает предательство, почти стертое в мыслях новыми самыми лучшими ощущениями. И я сплевываю эти мысли. Их смоет дождь. Дождь? Он удивительно в такт этим дням.

Не хочу ворошить все, что было до слова «сегодня», потому что было слишком много, чтобы тратить будущее на изложение уже пройденного. Я не пытаюсь обратить внимание. Я не хочу сочувствия. Необходимым выглядит разделить. И я делаю.

Он научил меня инстинкту. Был сильно прав, убеждая не планировать, не анализировать, а слушать желания и идти по ощущениям нутра. Новый ход оказался мне ближе прежних продуманных и выверенных. Теперь я знаю, что правильно чувствовать и верить чувству. Горжусь им за вытрясенного из меня аналитика.

Полагаю, такие шаги заставляют меня сейчас спать, потому что это совсем противоречит ситуации: люди не спят, когда страшно уснуть. Отступим.

20 лет – ничего. Так мне доказали, вопреки моей наивности.

Впервые в жизни я так много произношу: «Не знаю». Я обязательно затравила бы себя прежде за отсутствие мысли, а теперь мне все равно. Вот эти два основополагающих и страшных вмешательства в меня – НЕ ЗНАЮ и ВСЕ РАВНО.

Я жутко не выношу слезы. И только сейчас мне не стыдно, хотя я плачу исключительно в присутствии самых близких или тех, кто проходит мимо. Иногда мне кажется, что голову разрывает от напряжения, глотаю воздух сквозь подушку и завтра улыбаюсь, потому что так проще. Кажется, внутри множатся маленькие частицы бессилия. Точат. Больно.

Вижу бессмысленным описывать, что есть. Потому что нельзя дословно, потому что иначе  - не имеет смысла.

Я научилась мечтать. У меня всегда есть выход: когда мне страшно, я мечтаю.

По-настоящему ценю вас. Всех тех, кого впервые узнала на 13 этаже около года назад. Ребята! Я даже не подозревала, что в моих 160 см найдется каждому тепла. Знаю, что тяготею к вам, влипла в это русло по самое горло.

А еще я люблю тебя. Взаимность считаю нашим главным достижением. И к черту Мастрекард. Бесценно.

В контексте всего меня убивающего я особо четко вижу самые дорогие мне миры. И сейчас они куда больше, чем обычно. По ним распределилось то искренне светлое, что есть во мне. Остальное продолжает давить. Я действительно не знаю, хотя мне уже не так все равно.

Почти неделя прошла, как мы грелись в машине среди бутербродов и провожали взглядами заоконный дождь. Теперь он снова. И завтра  - опять...

Мне бедственно въелась эта весна. Долгожданная  - по обыкновению. Трогательная - по ощущениям извне. Игнорирую грязь, отмерший голый город, авитоминоз и изменчивость неба. Чувство распространилось за рамки тела. Я ценю каждый шаг - та жизнь, которую я люблю, не исключая прочие.

Вдумался, какое количество информации нам дается ежедневно, какие тонны новых сведений мы получаем ежечастно, ежеминутно и ежесекундно. Все, что пишем, читаем, узнаем и обмениваем на чужое мнение, не раз пригождается позже. У меня не пропадает ни строчки, поглощенной когда-то и где-то, и каждому отдельному, вновь узнанному находится применение. Только мозг не способен, к счастью, хранить все.  С этого дня не выбрасываю старые конспекты и самые бредовые по сегодняшнему взгляду записи. В качестве эксперимента собираюсь проверить, насколько будет необходимо выжившее добро. Если нет - сделаю бумажные кораблики. Весна же...

Невероятно тревожит невозможность остановить событийный поток и оглядеться. Живу вдвойне: внешний продолжает воевать, внутренний - воюет с первым. Машинально действую там, где не требуется души. От нее я не откажусь - мы рядом и тихо советуемся о будущих искрах.

 

Главное, возникшее сегодня: кляну демографов за поголовщину. для меня есть каждый, а не мясо.  не по номерным качествам, а в проявленных способностях.

Делись мыслью, рожденной сегодня.