Твой внутренний ребёнок уцелел, предпринимает робкие попытки, хохочет, плачет, требует напитки. Куда-то лезет, безрассудно смел. А если смерть — стряхнëт её с плеча. Бродячий бог, федорина посуда. И как же он укатится отсюда, тот колобок, что в форме кирпича? И как же быть, и кто теперь Кащей? Но, совершенно не жалея связок, твой внутренний ребёнок просит сказок, смешных чудес, несбыточных вещей, сговорчивых волшебников под стать Хоттабычу и Гудвину, конечно.

Большая Ведьма устрашала внешне. Большая Ведьма не любила ждать. Раз не любила — то и не ждала. Имелись:
кот с раскидистого дуба,
русалка,
дрессированная ступа,
котëл,
ветхозаветная метла.
На грядках рос порей и полз пырей. Болотники бродили в душегреях, но с кольями. В болотных эмпиреях в достатке маргинальных упырей. Капусту лихо квасила бадья, кофейной пеной удивляла джезва. Запретный плод катился очень резво, являя моментальность бытия. Давно курьером числился башмак. Один, зато известный марафонец. Всё кончилось, когда на этом фоне нарисовался древний архимаг. В числе достоинств:
пел, как Джо Дассен.
Умел заснуть, танцуя на канате.
И замедлитель был.
И заклинатель.
Его настиг неизлечимый дзен в младенческом кудрявом разлюли. Монахи просветленно грызли кешью. Потом на запад шли по побережью. Там архимага в лотосах нашли. Впоследствии на голубом глазу ребенок успокаивал лавины. Земную жизнь пройдя до половины, он заблудился в сумрачном лесу, где супротив тибетских серенад не выстояла ведьма. Так бывает.
Добило путешествие в трамвае.
И фанты,
и кино,
и лимонад.

Везде, малыш, гармония нужна. Поэтому оставь себя в покое. И то — не то, и это — не другое. Из ведьмы преотличная жена. Метла организует телемост, летая от Камчатки до Памира. Твой внутренний ребёнок хочет мира, счастливых снов и разноцветных звëзд.




(с) Наталья Захарцева