Юрий Никулин. Две войны.
Не узнать в улыбающемся новобранце на фотографии всеобщего любимца — добродушного Юрия Никулина просто невозможно. Таким он был осенью 1939 года.
Впереди — почти 8 лет службы, звание старшего сержанта, и две войны –Финская и Великая Отечественная.
Однажды он обмолвится об этом в "Бриллиантовой руке", но фраза недотепы Горбункова о том, что он с войны не держал оружия так органично впишется в диалог, что зритель даже не придаст ей особого значения.
Но давайте по порядку.
Все началось с "хвостов" в выпускном, 10 классе.
Имея задолженности по ненавистному черчению, Юрий смог получить аттестат зрелости лишь в конце лета 1939 года.
А уже 1 сентября Верховным Советом СССР был принят закон "О всеобщей воинской обязанности", и 18 ноября 1939 года он был призван в РККА, и направлен для прохождения службы в 115 зенитный артиллерийский полк.
Для однополчан нескладный паренек зачастую был объектом насмешек.
Ко мне поначалу относились с иронией. Больше всего доставалось во время строевой подготовки. Когда я маршировал, все со смеху покатывались. На моей нескладной фигуре шинель висела нелепо, сапоги смешно болтались на тонких ногах. Когда первый раз пошли всей батареей в баню, я разделся — и все начали хохотать. Худой, длинный и сутулый. Но я нисколько не обижался. Про себя я злился, но в то же время смеялся вместе со всеми. Что меня и спасало от дальнейших насмешек.
Зато ему много писали из дому — отец с матерью, тетки, друзья и даже соседи, а еще он убедительно победил в дуэли по количеству рассказанных анекдотов, продолжавшуюся до 4 утра, по итогам которой он стал обладателем 10 пачек папирос и признание его таланта сослуживцами.
А в конце осени 1939 началась Финская. Его шестая батарея, несмотря на массовые заявления солдат о направлении на передовую, продолжала нести службу на подступах к Ленинграду.
Вместе с движущимися на север войсками, к передовой направлялись и посты наблюдения, в которые назначался и Юрий. Он был огорчен тем, что так и не смог принять непосредственного участия в боях, зато остался цел — лишь сильно обморозил ноги при оборудовании линии связи.
С окончанием финской кампании, батарея продолжила нести свою службу в обычном режиме, и в 1941 году Юрий стал готовиться к долгожданной демобилизации.
О начале войны он узнал находясь в самовольной отлучке — получив денежное обеспечение, и взяв бидончик, отправился с товарищем за пивом. И тут к ним подбежали женщины, задавая вопросы о нападении Германии. Бросились обратно, и вовремя — вскоре пришлось вести огонь по бомбардировщикам, пытавшимся минировать Финский залив.
Так началась для него эта долгая война, с ее бесконечными дорогами, госпиталями, контузией, ушедшими друзьями
Везло? Безусловно.
Заехали впятером в деревню, занятую противником. Немцы приняли их за своих, ну еще бы, кто же так нагло будет себя вести, не догадываясь, что они просто ошиблись. Улепетывали оттуда по полю уже на своих двоих, бросив грузовик, с винтовками, оставшимися в заваленном имуществом связи кузове. Достать их было просто невозможно, да и времени не было.
Балагурил? Конечно же!
Однажды, для того, чтоб подшутить над поваром, нарядился в немецкую шинель, каску, прихватил немецкое оружие, и нацепил немецкие очки. Выглянув из кустов, поприветствовал его: "Ку–ку". Повара искали целый день.
Впечатления от впервые в жизни увиденного моря, с качающейся на волнах оглушенной от разрывов рыбой.
Все было — и радости, и горе.
Медали "За отвагу", "За оборону Ленинграда" и "За победу над Германией".
Ликовал от того, что остался жив, встретив победу в Прибалтике.
Много всего было. Долгожданная демобилизация в мае 1946 года.
Едва не женился, отказ комиссии при поступлении во ВГИК — мол, не подходит он для кино.
Но это уже совсем другая история.
Много больше интересных подробностей и фактов из малоизвестных страниц жизни Юрия Владимировича вы найдете в этой статье, а здесь — интересные фотографии, в том числе — о его службе.
