Ахиллес жил в тот период, когда патриархат пробивал себе историческую дорогу через идею воинского содружества и не брезговал откровенным плагиатом матриархальных традиций, переосмысленных в пользу вождя. Отсюда неистребимый «гермафродитизм» греческой мифологии, матриархальной (женственной) в своей основе, хотя и патриархальной (мужественной) «на поверхности смысла». Ассоциации, метаморфозы и перевоплощения есть способ дыхания греческой мифологии и суть ее неистребимого смеха над всяческими догмами и своим собственным «я». Аполлонический «закон» и дионисийская вакханалия подразумевают в ней друг друга, так что какой бы выбор ни совершал в конечном счете герой, - Гелиос (солнце) это осветит, Аид – сожрет, а боги – насладятся зрелищем.
Рок у греков – ни в коем случае не стихия, он строго подчинен представлению о Вселенской Гармонии, не терпящей ни человеческого, ни даже божественного произвола. Рок не есть что-то одушевленное или обладающее сознанием – он только сценарий общения мира смертных с миром богов. Можно сказать и так, что рок – это предначертанная согласованность божественных вмешательств в судьбы мира, общества и человека. Рок начинается там, где имеет место хоть какое-то взаимодействие воль, а заканчивается в Хаосе небытия, где решительно всё и вся перестает быть собой.
Мужчинам свойственно зарываться и воображать себя «демиургами рока», или богами, или великими героями, одним словом, кем угодно, но только не закономерностью природы, не элементарной суммой тела и духа, равно осмеянной как младенчеством, так и старостью. Логическая преемственность бряцания погремушек, доспехов и костылей уязвляет мужчину, так что он перевоплощается в Одиссея и изобретает обреченные на провал способы борьбы с Роком и Временем, отпущенным лично ему. Женщина наблюдает за ним в полнейшем недоумении, растит детей и терпеливо ждет, когда он набьет себе очередные шишки, чтобы утешить его и оказать ему помощь. Вошедшая в поговорку «ахиллесова пята» - это аллегория попирания мира, точнее, - аллегория наказуемости подобного попирания. Младенческой пяткой, за которую нежно держала его мать, Ахиллес намерен сокрушить крепкостенную Трою. Он оскорбляет Аполлона – грозного бога, хранящего установленный Зевсом Закон, - и умирает, как и тысячи других мужчин, воинов, поэтов и возлюбленных, - гекторов, орфеев, парисов и патроклов. Пытаясь извлечь из пяты стрелу, пущенную Парисом, Ахиллес разорвал себе сухожилия в области лодыжки и обагрил пол фебова святилища кровью. На войне кровь часто покидает тело немногим раньше души, и тогда мрачная пещера циклопа Полифема затворяется навсегда, обрекая душу ее последней, вечной ловушке.
Бог войны Арес обожает кровь, тогда как одетая в доспехи дева Афина ценит честь и доблесть, проявленные воюющими. Матриархальная Медуза Горгона, которой отсек голову герой Персей, сохраняет чудесную способность даровать миру еще один, последний, взгляд, способный обратить в камень целую армию. Таким образом, Медуза Горгона сохраняет власть и над жизнью, и над смертью, причем ее жертвы подчеркнуто бескровны, они не подвергаются кровавому физиологическому разрушению, но «превращаются» в могильные стелы самим себе. Напомним, что в мифологии всякая метаморфоза (превращение) представляет собой не смерть как таковую, но перерождение души в новом качестве.
После кончины Ахиллеса греки воздвигли ему мавзолей на берегу Геллеспонта, а оказав последние почести, принялись решать вопрос о наследовании его доспехов, этой выкованной богами «скорлупе социального», которую Ахиллес овеял немеркнущей славой. Претендентов, собственно, было два – Одиссей и Аякс Теламонид. Агамемнон присудил доспехи Одиссею, и тогда оскорбленный Аякс, не стерпев бесчестия, бросился на собственный меч. Курган, который высится на Сигейском холме перед Троей, до сих пор слывет гробницей Ахиллеса; храмы его имелись в Элиде, Спарте и других местах. По дороге, ведущей из Спарты на север, есть святилище, построенное в честь Ахилла его правнуком Праксом. Святилище было закрыто для всех, кроме мальчиков, которым предстояло сражаться в соседней платановой роще. Согласно Гомеру, душа Ахиллеса пребывает в подземном царстве, другие источники называют местом ее последнего обитания остров Левку.
Бог вина и мистерий Дионис дарит Фетиде золотую урну для праха ее сына. Эта урна – дань уважения Диониса к страданию, гневу и любви, пережитыми Ахиллесом, к тому экстазу, который возвысил Ахиллеса над его собственной военно-патриархальной «легендой» и тем самым «очеловечил» память об этом удивительном «троянском Гамлете», воспетом Гомером.
Две стрелы погубили Ахилла: одну пустил Парис, вдохновляемый Аполлоном, и она вонзилась в пяту Ахиллеса, став частью его «легенды». Другая же стрела вылетела из лука Деифоба и попала Ахиллесу в сердце, уязвленное страданием не меньше, чем гордыней и гневом. Так обрел свою вечность герой и сошел в Аид смертный.
Позднейшая версия мифа о любви Ахиллеса к Поликсене, дочери царя Приама, не представляется убедительной. Согласно этой версии, Ахиллес потребовал за тело Гектора столько золота, сколько весил сам Гектор. Выкуп складывали на чашу весов, установленных перед городской стеной, однако те никак не выравнивались, и тогда Поликсена, которая наблюдала за происходящим со стены, бросила вниз свои браслеты и наконец дополнила недостающий вес. Впечатленный ее самообладанием, Ахилл влюбился в Поликсену, и она, воспользовавшись этим, пригласила его на тайное свидание в капище Аполлона. Дальнейшее повторяет библейский сюжет о Самсоне и Далиле: Поликсена выведывает у Ахилла секрет его уязвимости, братья ее, Парис и Деифоб, подслушивают разговор, а потом, выскочив из укрытия, свершают над Ахиллом расправу. По меньшей мере несправедливо приписывать Ахиллесу безумную любовь к сестре Троила и Гектора, равно как и глупость, с какой он, якобы, выдал ей свою тайну. Зато сомнению не подлежит то обстоятельство, что плененную Поликсену данаи закололи на погребальном костре Ахиллеса, принеся ее таким образом ему в жертву как загробную наложницу и военный трофей.
Прах свой и кости Ахиллес завещал поместить в урну с останками милого его сердцу Патрокла, и этим пожеланием символически объяснился со всеми женщинами, когда-либо претендовавшими на его любовь.

Далёко в море затерялся белокаменный остров Левка. Синеет над ним бездонное ясное небо, и изумрудные волны слагают у его скалистого подножия свои стремительные тела. Там, на чудесном острове, обитают ныне души Ахиллеса и Патрокла, заботливо перенесенные от печальных руин Трои богиней Фетидой.
«Идеальным мужчиной» Ахиллесу позволили стать не только его доблесть, бесстрашие и слава, но и его страдание, уязвимость и раскаяние, которыми он очистил себя от скверны варварства и гнева. «Идеальный мужчина», кем бы он ни был, нуждается в понимании, заботе и любви, потому что он всю жизнь остается сильным ребенком с благородным сердцем и совершенно непомерными амбициями.