13-летний крестьянский мальчик, впервые отправившись в море, и представить не мог, что сделает головокружительную карьеру, а его имя будут знать во всем мире, от Америки и до России. Джона Пол Джонса на родине называли пиратом, а в России – героем. А еще ему удалось за 1,5 часа из капитана стать адмиралом.

Сын шотландского садовника Джон Пол отправился в море в 13-летнем возрасте. Он служил юнгой на «Дружбе», затем плавал на торговых судах и транспортах для перевозки рабов. Джон Пол быстро учился и всего через шесть лет стал первым помощником капитана.

Пираты русских морей внесли прозаичные коррективы в романтизированный образ книжных «джентльменов удачи». Пираты наводили ужас на многие державы, грабили прибрежные города, устраивали жестокие авантюры. В результате от привычного стереотипа о флибустьерах, путешествующих под черным флагом с символикой смерти, не осталось и следа.

Ушкуйники – первые пираты Северной Руси

Меня звали Уильям Кидд, когда я плавал, когда я плавал.
И я был столь плохим, что отказался от Божьих законов,
Когда я плавал, когда я плавал.

(Из баллады Прощание капитана Кидда с морями, 1701 год)

***

Уильям Кидд — один из самых знаменитых пиратов за всю историю. Успех Уильяма, как капера, заметно уступали славе других пиратов того времени, но благодаря усилиям писателей, обнаруживших интерес к приключениям «ужасного разбойника», капитан Уильям Кидд стал одним из самых известных пиратов в истории. За свою каперскую карьеру он захватил всего один серьезный трофей, но этого оказалось достаточно, чтобы стать причиной серьезнейшего политического скандала.

Многие писатели и режиссеры романтизируют пиратство как занятие, полное приключений, крупных пьянок и охотой за несметными богатствами на затерянных островах. Реальная жизнь пиратов была не так привлекательна, как у героев романов и голливудских фильмов.

Публикуем подборку фактов от издания Hotshowlife, в которой рассказывается, какими на самом деле были морские разбойники, внушающие ужас приличным мореплавателям.

Античное пиратство

Пираты были известны еще в античности, их называли «лэйстэс». Античные пираты, в отличие от разбойников Нового времени, грабили небольшие прибрежные деревушки, нападали на одиноких путников и продавали их в рабство. Расцвет пиратства приходится на XVI–XVIII века, когда торговля процветала, а обеспечить достойную защиту еще не было возможным.

Главную героиню этой удивительной истории звали Жанна де Клиссон, хотя большинству своих современников она была известна как “Бретонская Львица”. Жанна была пираткой, наводившей ужас на морских путешественников Англии и Франции с 1346 по 1356 год. Эта молодая женщина руководила своим собственным пиратским флотом, равного которому, пожалуй, не было в истории — ни до, ни после.

А ведь поначалу жизнь Жанны обещала быть просто сказочной. Она была необычайно хороша собой, с детства купалась в роскоши, вышла замуж по большой любви и нарожала супругу чудесных детей. Всё шло прекрасно, пока однажды французы не совершили чудовищную ошибку, отрубив мужу Жанны голову.

Потому что эта женщина была не из тех, кто прощает.

Вот кто научил Европу красиво есть

Во время войн монархи очень часто привлекали на свою сторону пиратов, которые грабили суда и колонии неприятеля.
Императрица Екатерина Великая при войне с турками тоже не отказалась от пиратской помощи.

Императрица составила правила для своих адмиралов:«Что же касается до африканских в Средиземном море корсаров, выходящих из Туниса, Алжира и других мест, то хотя и считаются они в турецком подданстве, однако же тем не меньше оставляйте их на пути в покое, и если только они сами вам пакостей делать не станут, и если опять не случится вам застать их в нападении на какое-либо христианское судно, ибо тут, не разбирая нации, которой бы оно ни было, имеете вы их бить и христиан от плена освобождать, дозволяя и в прочем всем христианским судам протекцию нашу, поскольку они ею от вас на проходе пользоваться могут».В 1787 году по приказу царицы были изданы «Правила для партикулярных корсеров», и создана комиссия по реализации имущества захваченных судов.

• Автор Marcus Gheeraerts the Younger (1561–1636). Название «Sir Francis Drake». Дата после 1590. Техника масло, холст.

  

• Казалось бы, дело чести и долга любой царствующей особы — бороться с пиратами и всякого рода иными разбойниками.

После того как в 1453 году пал Константинополь, Черное море на долгих три столетия превратилось в «Турецкое озеро». На море и его берегах хозяйничали турки и их союзники, такие как крымские татары. Бросить им вызов в этом господстве решались разве что запорожские и донские казаки, действовавшие дерзко и отважно, как заправские флибустьеры.
Глазами европейца
Французский инженер Боплан, побывавший у запорожцев, так описывает их суда-чайки и манеру действовать: «Лодка строится за две недели. Основой служит ивовый или липовый челн длиной 45 футов (13,7 метра), на него набивают из досок борта так, что получается лодка в 60 футов (18,3 метра) длины, 10-12 (3,0-3,7 метра) ширины и такой же глубины.

Челн окружается валиком из плотно и крепко привязанных пучков камыша.
Затем устраивают два руля, сзади и спереди, ставят мачту для паруса и с каждой стороны по 10-12 весел. Палубы в лодке нет, и при волнении она вся наполняется водой, но упомянутый камышовый валик не дает ей тонуть. Таких лодок в течение двух-трех недель пять-шесть тысяч казаков могут изготовить от 80 до 100.

Считается, что пиратство – привилегия суровых мужчин. Существует множество историй, повествующих об обветренных повелителях морей, кораблях, над которым развевался черный флаг, и сокровищах, спрятанных на необитаемых островах. Но, оказывается, были и женщины-пираты! Своей дерзостью они нередко превосходили знаменитых корсаров-мужчин и участвовали в самых невероятных пиратских авантюрах.

Начало XVII столетия стало периодом процветания североафриканского пиратства. Алжир, Тунис, Триполи и Сале были главными опорными базами пиратов варварийского (берберийского) побережья. Корсары из Сале в первые десятилетия XVII века опустошали испанские и итальянские берега, но с течением времени вышли в Атлантику и стали совершать свои походы дальше на север. В 1622 году они появились в водах Ла-Манша, а в 1627-м разорили столицу Исландии Рейкьявик. В 1631 году вместе с алжирцами напали на побережье Ирландии. Дело дошло до того, что пиратствующие магометане перехватывали на просторах Атлантики суда с переселенцами, плывущие в Новый Свет…
Ренегаты

Остров Ибица. Испанская крепость на нем была блокирована в апреле 1609 года

Во многом этими успехами пираты были обязаны ренегатам, то есть европейцам – отступникам от христианской веры, перешедшим на службу к правите-лям североафриканских городов. Так, в 1634 году алжирский флот состоял из 35 кораблей. Большинство, за исключением одиннадцати, находились под командованием вероотступников. Среди них были Джафар-паша (венгр), Мурад-раис (француз), Феру-раис (генуэзец), Меми-раис (албанец), Юсуф-раис (испанец), еще один Меми-раис, родом из Венеции, Мурад-раис-младший (грек), Меми Корсиканец, Меми Калабриец, Монтез Сицилиец и многие другие.Симон Дансекер, известный также как Симон-раис, был одним из самых знаменитых ренегатов своего времени. Родился он в Голландии, а достигнув зрелого возраста, переселился во Францию. Там Дансекер сделал хорошую карьеру сначала как капер, затем как торговец. Он даже женился на дочери губернатора Марселя. Однако вскоре голландец рассорился с властями этого большого портового города и своим тестем. И вот в 1607 году Дансекер украл из марсельской гавани французский корабль и отправился на пиратский промысел.Вскоре он захватил еще одно судно, намереваясь с этими призами отправиться в Алжир. В течение нескольких месяцев Симон со своими головорезами ухитрился захватить 21 корабль. В основном это были суда Англии, Франции и Голландии. Таким образом, он окончательно поставил себя вне закона и отрезал себе пути возврата к прежней жизни.

Миф о черной бандане


-Пиратов обычно представляют с черными повязками-банданами на голове, одетыми в специфически «пиратское». Они, правда, так одевались?

- Нет, конечно. Эти представления пошли вот откуда: в 80-е года 19 века в США жил талантливый художник и писатель, который создал целую серию иллюстраций о жизни пиратов.
Очень психологичные и драматичные рисунки. И впервые в этих рисунках появились пираты в «банданах», что было свойственно жителям Средиземноморья, а уж никак не флибустьерам северных морей. И вообще облик пиратов создал он.


А на самом деле, ведь пиратами становились обычные матросы. Вообще, в матросы в те времена (с 16 до начала 19 века) шли, в основном, не пай-мальчики, а люди, у которых земля горела под ногами.
Существует поговорка: если тебе нечего делать не земле, иди в матросы. Таким людям, понятно, было все равно, и «текучка» из матросов в пираты была большой.

Часто пираты, захватив корабль, оставляли служить у себя команду. Так что и те, и другие выглядели одинаково. А матросы Швеции, Дании, Голландии, Германии, Франции одевались тогда похоже: куртка из толстого грубого сукна серого или синего цвета, широкие холщовые штаны чуть ниже колен, грубые шерстяные носки и черные башмаки. Обязательно – галстук и кожаный ремень.
Когда корабль шел в теплых водах, как правило, они работали босиком и голые до пояса. Бывало, конечно, что матросы щеголяли после рейса в традиционно пиратских районах - в карибском порту Тартю или на Ямайке - необычной трофейной одеждой. Но это пока они ее не спускали в ближайшей таверне.
Ссылка


http://my.mail.ru/community/winga/3108FD970CC651A0.html

«Ром и прочие спиртные напитки пейте только на берегу. Пьяный на корабле — отправится за борт. Женщин на судно не водить под страхом смерти. Кости, карты и другие развлечения — только после похода. Пока ничего не добыли, так и проигрывать вам нечего. По субботам всей команде — отдых и молитва. За нарушение этих приказов: изгнание из берегового братства, либо лишение доли, либо смерть, на усмотрение братства».

Черный Барт

Трудно представить, что эти жесткие законы были введены и свято соблюдались на кораблях одного из самых удачливых флибустьеров своего времени -  капитана Джона Бартоломью Робертса, который больше известен под кличкой «Черный Барт».

Как и многие другие, широко известные представители этой кровожадной профессии, Бартоломью Робертс никогда не мечтал о карьере пирата. Моряком он стал достаточно рано и к тридцати семи годам дослужился до помощника капитана невольничьего судна. Робертс имел отличное здоровье и безупречную репутацию, а поскольку работорговля в те годы отнюдь не считалась криминальным бизнесом, то и работы своей он не стеснялся.

В начале 1719 года «Принцесса» - судно, на котором служил Бартоломью, вышла из Лондона и отправилась к берегам Африки за очередной партией «товара». Обычно рейсы заканчивались успешно, но на этот раз команде «Принцессы» не повезло. В день загрузки невольников в укромную бухту случайно зашло два пиратских корабля под командованием некоего Хоуэла Девиса.

В результате недолгой схватки все невольники, теперь уже скованные одной цепью со своими бывшими «хозяевами», перекочевали в трюмы пиратских кораблей. При проведении «оценки» захваченных пленников внимание Дэвиса привлек высокий сильный матрос, оказавшийся вдобавок земляком капитана флибустьеров. Дэвис предложил Бартоломью выбор: нести на себе и дальше невольничьи цепи в ожидании выкупа, либо присоединиться к береговому братству. Пленнику, не имевшему ни семьи, ни богатых родственников, выкупа ждать было неоткуда, и он принял предложение капитана.

Капитан Робертс

С этого момента началась его головокружительная карьера пирата. За полтора месяца Робертс своим знанием морского дела, бесстрашием, честностью и, как ни странно, трезвым поведением успел завоевать расположение всей команды.

В результате, в июне 1719 года после неудачного нападения на остров Принс (современный Принсипи, в 200 км к западу от Экваториальной Гвинеи) и гибели в сражении Хоуэла Девиса, корсары большинством голосов выбрали Робертса своим новым капитаном.

Первое, что был обязан сделать капитан на новом поприще — это отмстить за своего земляка. Пираты предприняли новую атаку, захватили форт, разграбили и сожгли его дотла.

Следующей целью пиратов стал городок Баия (Бразилия). Но, зайдя в бухту, корсары с ужасом обнаружили там огромный, хорошо вооруженный португальский флот. Попытка сразу же покинуть прибрежные воды неизбежно вызвала бы подозрения, и новый капитан пиратов пустился на хитрость. Велев одному кораблю дожидаться у выхода из бухты, Робертс на втором смело направился к ближайшему судну. Поднявшись на борт и поговорив с капитаном, корсар любезно пригласил португальца на свой корабль, якобы для обсуждения взаимовыгодной сделки, на что тот с охотой согласился. Бартоломью всегда был франтом и его наряд не вызвал никаких подозрений. Члены же команды, чья внешность прямо указывала на их профессию, все это время тихо сидели в трюме.

Стоило португальцу пересечь порог капитанской каюты, как корсар закрыл за ним дверь, достал пистолет и доходчиво изложил условия «взаимовыгодной» сделки: от капитана требовалось всего лишь указать самое богатое судно в бухте, после чего под страхом смерти держать язык за зубами.

Получив у перепуганного португальца все необходимые сведения, флибустьеры неторопливо отправились к указанному кораблю, захватили его без единого выстрела и так же спокойно вывели пленное судно из бухты в открытое море.

Разбой и молитвы

Пираты были в восторге от своего нового капитана. Фортуна явно благоволила к Бартоломью Робертсу, и желающие служить под его командованием буквально толпились в очереди. Правда, некоторых отталкивали перечисленные выше жесткие законы, которые Черный Барт ввел среди своих подчиненных, и закоренелые пьяницы и игроки недолго задерживались на его кораблях. Зато те, кто остался, были готовы идти за ним в огонь и в воду.

Сам Черный Барт строго придерживался  устава. Он носил, не снимая, золотой крест, а в перерывах между сражениями и грабежом искренне молился за себя и свою команду. Робертс никогда не пил ничего крепче чая, не играл в азартные игры и держался подальше от женщин. Как-то корсар даже пытался уговорить пленного священника отправиться вместе с ним в поход, чтобы тот «на месте» отпускал грехи команде, но священник с ужасом воспринял предложение и поспешил отказаться под благовидным предлогом.

Согласно легендам, именно Черный Барт  придумал жестокую казнь для нарушителей своих законов — хождение по доске. Провинившемуся завязывали глаза и руки и заставляли идти по перекинутой через борт доске. Позже эту форму казни переняли и другие «джентльмены удачи».

Фортуна долгое время не оставляла новоявленного корсара. Территория его активной «деятельности» не знала границ. Внезапно покинув Карибское море, Робертс мог отправиться на север к Ньюфаундленду, а оттуда, предварительно захватив богатую добычу, взять курс к берегам Западной Африки. Попиратствовав на африканских берегах, Черный Барт вновь возвращался в Карибское море, и все начиналось заново. Его маршруты, численность команды и количество судов никто не мог предугадать заранее.

В разное время под командованием Бартоломью находилось от семи до двадцати кораблей. Подчиненные ему головорезы гордо величали себя «палатой лордов». За неполных три года своей деятельности Черный Барт со своими «лордами» захватил в плен или уничтожил свыше четырехсот судов. До этого своеобразного «рекорда» было далеко и легендарному Моргану, и капитану Кидду, и другим  знаменитым пиратам. При этом Бартоломью Робертс, в отличие от того же Генри Моргана, никогда не сотрудничал с властями, и все свои нападения осуществлял на собственный страх и риск.

А риск был велик. Губернаторы островов Мартиника и Барбадос (Карибское море) уже давно охотились за головой быстро прославившегося пирата. Бартоломью Робертс отвечал им взаимностью. Подчеркивая свою ненависть к обоим, корсар даже создал собственный флаг, на котором был изображен он сам, стоящий на двух черепах. Под одним из черепов стояли буквы АВН, под другим — АМН. Буквы, соответственно, должны были означать: «Голова губернатора Барбадоса» и «Голова губернатора Мартиники». Этот флаг Черный Барт поднимал, когда совершал нападения в Карибском море. Зловещая символика недвусмысленно показывала, чем закончится встреча корсара со своими главными врагами.

Но пути Черного Барта и его злейших врагов так и не пересеклись. В августе 1721 года Робертс вновь оказался у берегов Африки, где одержал свою последнюю крупную победу: его флибустьеры захватили и разграбили либерийский город Ослоу, где находилась штаб-квартира Королевской Африканской компании. Это событие стало последней каплей, переполнившей чашу терпения британских правящих кругов.

Живете в собственном доме или переживаете за сохранность вашей дачи?  Изготовление ворот и заборов из самых надежных материалов - быстро, качественно и в срок!

Пропавшее золото Барта

10 февраля 1722 года фортуна повернулась спиной к Черному Барту. Британский военный корабль «Ласточка» выследил пирата в тот момент, когда его фрегат одиноко дрейфовал возле мыса Лопес, у берегов современного Габона. Бартоломью Робертс дожидался возвращения своей флотилии с очередного «дела», и принял британца за «своего».

Эта ошибка дорого обошлась флибустьеру. Англичанин приблизился почти вплотную к  пиратскому фрегату и первым же залпом снес ему половину мачт, лишив возможности бежать. Пираты не успели даже добраться до своих орудий, как последовал второй залп. На этот раз британцы зарядили свои пушки картечью. Смертоносный град пронесся по палубе фрегата, разметал флибустьеров и достиг капитанского мостика…

Черный Барт умер практически мгновенно — пуля попала ему в шею. Пираты, обнаружив, что они лишились  капитана, тут же прекратили сопротивление. Англичане не потеряли ни одного человека, поэтому их капитан милостиво позволил пленникам попрощаться со своим предводителем и похоронить его на морском дне.

Так закончил свой жизненный путь знаменитый «Черный Барт», пират, умудрявшийся совмещать благочестие с грабежом и кровопролитием. Половину его команды власти приговорили к смертной казни, остальных же посадили в тюрьму или сослали на каторгу. Общая сумма награбленного «палатой лордов» по официальным данным составляла порядка пятидесяти миллионов фунтов стерлингов. Куда делись эти сокровища — до сих пор неизвестно.

Константин Федоров

http://www.chronoton.ru/past/gold/pirat-dzhon-roberts

Многие считают, что пиратство – это романтическое занятие, которое постоянно сопровождается приключениями, большими сокровищами и масштабными пьянками на корабле после удачного нападения. На самом деле пираты жили совершенно не так, как это описано в многочисленных книгах и фильмах.

Зарождение пиратства

Само слово пират появилось в IV—III веках до н. э, а до этого применялось слово «лэйстэс», которое также ассоциировалось с грабежами и убийствами. Само пиратство появилось одновременно с мореплаванием, а грань между мореплавателями и пиратами была очень тонкой – большинство мореплавателей торговали там, где не чувствовали себя достаточно сильными, чтобы грабить и захватывать в плен.

По мере развития мореплавания, пиратство стало считаться одним из самых тяжких преступлений, а многие государства даже объединялись для борьбы с морскими разбойниками. Впрочем, несмотря на постоянную борьбу с ними, пираты существуют и до сих пор, так как окончательно искоренить жажду легкой наживы нельзя.

Виды пиратов

Существует довольно много имен морских и речных разбойников. Чаще всего они различаются по тем местам и времени, в которых они грабили суда и нападали на прибрежные поселения.
Тевкры — ближневосточные пираты, орудовавшие в XV—XI веках до нашей эры, один из народов моря.
Долопийцы (Dolopians) — древнегреческие пираты, также известные как скирийцы, грабили во второй половине VI века до нашей эры.
Ушкуйники — новгородские речные пираты, промышлявшие по всей Волге вплоть до Астрахани, преимущественно в XIV веке.
Берберские пираты – орудовали преимущественно в водах Средиземного моря, но появлявшиеся и в других морях.
Ликеделеры — пираты североевропейских морей времен Ганзейского Союза.
Буканир (от англ.— buccaneer) — это английское название флибустьера (во второй половине XVII века)

Флибустьеры

Флибустьер – это морской разбойник XVII века, который имел специальную разрешительную грамоту (комиссию или каперское свидетельство), которая разрешала ему нападать на определенные корабли и колонии, а также указывает, где он имеет право сбывать свою добычу. Как правило, такая грамота давалась в военное время – губернаторы английских и французских островов Вест-Индии не получали достаточной военной помощи от метрополий, поэтому они за деньги давали разрешительные грамоты любому капитану корабля.

Можно отметить, что флибустьерами были изгои общества из разных стран и разного социального положения, при этом они строго придерживались своих законов и обычаев. К примеру, еще до выхода в море флибустьеры обговаривали, кому сколько добычи достанется. Примечательно, что часть добычи обычно отдавалась губернаторам, королям и прочим чиновникам.

Корсары

Само слово корсар появилось в XIV века от итальянского «корса» и французского «ла корса». Корсары мало чем отличались от флибустьеров, так как они тоже нападали на вражеские суда по лицензии какого-нибудь государства. А в мирное время им давали репрессальную грамоту, которая также давала право на грабеж вражеских судов для «возмещения ущерба со стороны подданных другой державы».

Обычно лицензия на пиратство покупалась частным судовладельцем, который и снаряжал судно за собственный счет. В странах германской языковой группы синонимом корсара является капер, а в англоязычных странах — приватир (от латинского слова privatus — частный).

Способы ведения боя

Почти во все времена главным способом ведения боя был абордаж. Происходило это так – атакующий корабль вплотную сближался с «жертвой», после чего корабли сцеплялись специальными абордажными баграми, кошками и дреками, чтобы корабли не разошлись во время боя. Далее пираты высаживались на палубу корабля противника с помощью мостков и захватывали корабль с применением холодного и огнестрельного оружия.

Такой способ нападения позволял минимизировать повреждения обоих кораблей и ценного груза, который находился в трюме жертвы. Поверженный корабль при этом могли, как отвести в порт, так и затопить после грабежа, если он был серьезно поврежден.

Сами атаки не были бездумными, над палубой корабля натягивали прочную верёвочную сеть для защиты от падающих обломков, на марсах матч размещались стрелки, чтобы сверху, с более удобной позиции вести огонь по неприятелю. Также пираты продумывали и защиту своего корабля, к примеру, для защиты квартердека и полуюта, где находились средства управления судном, между бортами воздвигали баррикады из брёвен и бочек, наполненных железным ломом.

С появлением страховки грузов, многие капитаны кораблей с дорогим грузом предпочитали просто отдать добычу пиратам и получить страховку. В таких случаях удавалось избежать ненужных жертв.

Веселый Роджер

Конечно, одним из главных символов пиратов является флаг с черепом человека и костями – Веселый Роджер. Единого пиратского фага не существовало – вариантов этого флага было достаточно много. На некоторых изображались черепа с костями, на других череп и песочные часы (намек, что время утекает), на третьих рука с саблей и т.д.

Пираты никогда не плавали под пиратскими флагами, напротив, они старались использовать флаги разных стран в своих целях – поднимали флаги тех стран, которым симпатизировали или наличие которых было уместно в данной ситуации. Например, при атаке испанцев, пираты могли поднять английский флаг, так как Испания и Англия находились в состоянии войны. Или напротив можно было использовать «удобный» флаг, чтобы быстро уйти от более сильного врага.

Что касается «Веселого Роджера», то его иногда поднимали уже в момент атаки на корабль – для устрашения.

Особенности жизни пиратов

Какими мы видим пиратов в фильмах и книгах? Чаще всего это пьяницы, которые отличаются особенной жестокостью и полным отсутствием манер. На самом деле далеко не все рассказы о пиратах соответствую действительности.

Как уже упоминалось выше, грань между мореплавателями и пиратами была довольно тонкой. Именно поэтому многие пираты (особенно капитаны) были образованы, ведь им надо было ориентироваться в морях и океанах, содержать корабль в надлежащем виде и т.д.

Некоторые капитаны пиратских кораблей так и вовсе слыли начитанными и образованными людьми, но об этом немного позже.

Среди экипажа корабля всегда царил порядок, алкоголь почти на всех кораблях был запрещен, никаких разборок между собой не допускалось. А вот масштабные пьянства чаще всего устраивались в портах.

У многих пиратов были клички, но давались они не потому, что пират начинал новую жизнь. Все было гораздо проще – таким образом, пираты скрывались от закона.

Добыча пиратов делилась на равные доли, после чего они распределялись между всеми. Больше всего долей получал капитан, потом те пираты, которые участвовали в сражениях, ну а меньше всего получал персонал корабля.

Повязка на глазу пирата не всегда означала ранение. Официально это не доказано, но вполне возможно, что пираты использовали черную повязку на одном глазу для более быстрой адаптации к темному трюму корабля. Дело в том, что в трюме корабля очень темно, и при спуске туда с палубы глазам человека требуется несколько минут для адаптации. Пирату достаточно было снять повязку с глаза, и он мог намного лучше видеть в темноте.

Пиратские клады

Но самым главным мифом о пиратах является то, что они были богаты и закапывали свои клады.

В большинстве случаев пираты имели довольно небольшие корабли, которые были оснащены максимум 12-15 пушками и то небольшого калибра. Нападать с таким вооружением на большие испанские галеоны или другие крупные корабли было равноценно самоубийству, а именно на таких крупных и хорошо вооруженных кораблях перевозили наиболее драгоценные грузы и монеты. Конечно, пираты могли нападать сообща, но и в таких случаях корабли могли отбиться, а в случае успеха пиратов, добычу приходилось делить не менее чем на 200 человек, а то больше.

В итоге, пираты довольствовались грабежом только небольших судов, которые принадлежали частным купцам. А взять с них, как правило, было нечего – только товар. К слову, награбленные товары пираты продавали в портах по цене раз в десять меньше их стоимости.

Конечно, если брать в расчет корсаров и флибустьеров, которые фактически состояли на государственной службе, у них корабли были намного лучше. Кроме того, корсары часто плавали группами по 4-8 кораблей. Они могли нападать на более мощные корабли с богатой добычей, но и делить добычу им приходилось не только между собой, но и с судовладельцем, который снаряжал этот корабль.

Большинство пиратов были бедны, поэтому им просто нечего было закапывать. Да и век пирата длился не долго, поэтому им не было никакого смысла закапывать свои накопления. Миф о богатых кладах пиратов появился на основе всего нескольких случаев обнаружения пиратских тайников.

Известные пираты

Чёрный Барт

Бартоломью/Барт Робертс – пират, известный, как Чёрный Барт. Этот пират промышлял в Атлантике и Карибском море, на его счету более 400 захваченных кораблей всего за три года.

Несмотря на то, что Чёрный Барт собственноручно повесил на рее губернатора одного из захваченных городов, он ненавидел безжалостность, сквернословие, пьянку и невоспитанность. Кроме того он хорошо одевался, имел превосходные манеры, всегда был чисто выбрит и не употреблял алкоголь. Также этот пират имел идеальный подчерк и любил музыку.

Чёрная Борода

Один из самых известных пиратов — Эдвард Тич по прозвищу «Чёрная Борода». Впрочем, его боевые заслуги были не столь масштабными, как у других пиратов, зато запоминался он тем, что ему нравилось вселять ужас в своих врагов одним только своим видом. Ходят слухи, что Черная Борода вплетал себе в бороду подожженные фитили и в клубах дыма, как сатана из преисподней, врывался в ряды противника.

Френсис Дрейк

Несмотря на свою пиратскую славу, Френсис Дрейк сделал ряд открытий, за которые получил рыцарское звание. Именно Дрейк открыл пролив между островом Огненная Земля и Антарктидой. Также этот пират участвовал в разгроме испанской Непобедимой Армады в 1578 году.

Жан-Франсуа Олонэ

Пират Олонэ прославился своей жестокостью, даже по меркам пиратов. Он был смелым и удачливым военачальником, но вот капитаном корабля он был не самым выдающимся. Четыре раза он сажал свои корабли на мель, последнее крушение стало для него роковым — индейцы-каннибалы съели его.

Современное пиратство

Сегодня пираты продолжают свою деятельность, и методы у них мало чем отличаются от тех, которые были много веков назад. Используя современное оружие и лодки, они захватывают корабли вместе с командой и требуют выкуп. Еще лет десять назад проблема пиратства не была столь актуальной, но с 2011 г. возросла тенденция к нападениям вблизи Сомали и Залива Аден.

Сомалийские пираты действуют достаточно организованно, среди них есть деление по специальностям: разведка, группа захвата, охрана на суше, переговорщики. А около 10 процентов добычи они отдают местным пожилым людям, политикам и обществу.

Как и много лет назад, пираты грабят торговцев, бояться более мощных военных кораблей, а часть прибыли отдают чиновникам.

http://factik.ru/vse-chto-vy-xoteli-znat-o-piratax/

Среди пиратов было много превосходных, знаменитых моряков, немало удачливых (Бартоломью Робертс), благородных, ярких, порой жестоких (Эдвард Тич «Черная борода»). Но только некоторых можно без преувеличения назвать великими. Одним из них, без сомнения, был гроза средиземноморья Хайретдин, или Хайр эд-Дин Барбаросса.
Настоящее его имя было Хызыр, он был одним из 4 сыновей православного албанца гончара Якова, который со своим семейством проживал на родине поэтессы Сафо острове Лесбос.
В юности Хызыр принял ислам и последовал за своими старшими братьями, предпочтя мирной профессии производителя посуды романтику и опасность морских странствий. Спустя годы он перешел под руководство старшего брата Аруджа и стал одним из самых грозных пиратских капитанов Средиземного моря. Кстати, и прозвище свое «Барбаросса» (от итальянского вarba - борода и rossa - рыжий), он унаследовал от старшего брата Аруджа (Уруджа), обладателя большой огненно-рыжей бороды. У младшего борода была небольшой, не очень рыжей, да и стриг он ее практически по корень.
Братья снискали себе славу удачливых пиратов и предприимчивых людей. Это позволило им договориться с эмиром Туниса и получить в свое распоряжение райский остров Джерба, который на долгие годы стал их основной базой и местом накопления ценностей.

Хайр эд-Дин Барбаросса



Урудж был крутого нрава, неукротим в ярости, неистов в бою. Хайр эд-Дин тоже ангелом не был, но славился большей осторожностью и осмотрительностью. Пиратский флот Уруджа терроризировал все порты средиземноморского побережья, а в 1516 году благодаря хитрости и вероломству предводителя сумел захватить Алжир. Урудж стал его новым владыкой под именем Барбароссы Первого. В 1518 году после гибели Уруджа от рук испанских солдат на реке Саладо вся власть над Алжиром и пиратскими флотилиями перешла к Хайр эд-Дину.
Османский султан Селим I по прозвищу Явуз (Грозный) долго присматривался к братьям, выказывал им знаки благоволения и, в конце концов, решил, что лучше иметь их в союзниках, нежели в противниках. Однако его сын Сулейман I Кануни, самый великий из всех султанов Оттоманской Порты, пошел еще дальше. Он решил использовать алжирских пиратов как главный инструмент своей внешней политики, поставив их на службу режиму, который некоторые историки называли pax Turcica.

султан Сулейман I Великолепный

Холодной осенью 1532 года султан Сулейман пригласил Барбароссу в свою столицу, чтобы сделать его командующим всем турецким флотом. Он по достоинству оценил славу и удачливость прославленного пирата. Де-юре корсарская карьера Хайреддина закончилась, де-факто она не прекращалась никогда. Он был и оставался пиратом до конца своих дней: сильным, умным, расчетливым, талантливым. Это был необычный флибустьер: достаточно добродушный, редко выходивший из себя, бессмысленная жестокость не была ему свойственна. Правда, если уж впадал в ярость, то бывал неистов. Но больше всего меня поразило, что у него на галерах не было рабов. Барбаросса считал, что хорошо сражаться могут только вольные бойцы.
Султан не только сделал его Капудан-пашой (командующим османским флотом), но и даровал почетный титул бейлербея (наместника определенной территории , подчинающийся непосредственно султану и только ему). Многие при дворе были против подобных почестей, но Сулейман смог разглядеть в уже немолодом (57 лет), седом и достаточно грузном человеке с бронзовым загаром на некрасивом лице, того, кто поймет его замыслы и сможет блестяще их выполнить.
И Барбаросса никогда не подводил султана, осуществляя свои дерзкие и сложные операции. Именно он, Хайреддин сделал Турцию главенствующей морской державой Средиземноморья. Вплоть до самой своей смерти в 1546 году Хайр эд-Дин был непобедим на Средиземном море, неизменно беря верх над испанцами, генуэзцами и даже, если этого требовала политическая ситуация, флотом Великолепной Сеньоры (Венеции). Основными его соперниками в этот период были семейство прославленных флотоводцев Дориа из Генуи и мальтийские рыцари. Барбаросса обеспечивал славу султану, а Сулейман сквозь пальцы смотрел на слабость своего адмирала к красивым женщинам, изысканному вину и грабежу захваченных кораблей.

Даргут

Верными соратниками и лучшими капитанами Барбароссы стали еврей из Смирны Синан, способный определять высоту солнца над горизонтом при помощи приклада арбалета; человек неизвестного происхождения по имени Какка диабола (Бей дьявола), тучный араб с Нила Салих Раис; знаменитый путешественник Сиди Али,  позднее - неистовый сын анатолийского крестьянина Драгут (Торгут) и хитрый хорват Пьяли. Барбаросса ценил людей за их деловые и боевые качества, национальность и происхождение его мало интересовали. Все его приближенные были людьми умными и талантливыми.
Среди наиболее ярких деяний Хайреддина я бы выделил несколько. Конечно, это завоевание Туниса, когда флот под водительством Барбароссы отразил нападение Карла V Габсбурга весной 1535 года. Глава Священной Римской империи без всяких на то оснований провозгласил триумф своего флота, а сам не только не смог найти Барбароссу и отвоевать Тунис, но и прозевал набег пиратов на остров Менорку, который был предан турками огню и мечу. Известны успешные набеги Хайреддина на Италию летом 1537 года; разгром имперских войск под Алжиром в 1541 году.

Турецкая галера XVI - XVIII веков

Самой блестящей победой знаменитого пирата стала битва при Превезе 28 сентября 1538 года. Превеза - небольшой городок в греческой провинции Эпир. В заливе Арта, на берегу которого он находится, флот рыжебородого проводил небольшой ремонт и пополнял запасы, когда Андреа Дориа выследил его и запер в узком заливе. Дориа был опытным флотоводцем и поначалу сделал все идеально: не полез в залив, где корабли могли завязнуть на мелях, не поддался на провокации и ложные маневры турок, правильно организовал корабельный строй. Под своим руководством он собрал мощнейший флот, объединивший корабли из Венеции, Генуи, Испании, Папского государства и Мальтийского ордена, всего  более 200 кораблей. Среди них были мощные каракки (галеоны), которых не имел противник. Преимущество в людях у союзного флота было пятикратное. Казалось, сошлось все, о чем мечтал Дориа: он встретился с Барбароссой в открытом бою, имея явное численное и огневое превосходство, лучшее тактическое положение и «нужный» ветер.
Однако генуэзский адмирал проиграл, причем, с треском. Сегодня трудно представить точно, как проходило сражение, ибо источники описывают этот морской бой по-разному. Но результат бесспорен: благодаря лучшей тактике, мастерству команд и безудержной храбрости турецкому флоту удалось уничтожить 13 кораблей противника, а 36 захватить. Потери союзников только пленными составили более 300 человек. Султанский же флот не потерял ни одного корабля, а личные потери составили 400 человек убитыми и около 700 ранеными. Триумф был полный – Хайреддин овладел всем Средиземноморьем.

битва при Привезе. Картина Шаннеса Умеда Безада.

Жирной точкой блистательной карьеры рыжебородого стал его последний поход. Весной 1543 года Барбаросса во главе огромного флота посетил союзную Францию, где в порту Тулона простоял всю зиму, распугивая испанцев и заставляя дрожать Геную, которой угрожал штурмом. Из Тулона рыжебородый совершил прощальный пиратский рейд, высвободив томящегося в плену Драгута и 400 других сподвижников.
Возвращаясь домой, Барбаросса привёл в ужас население побережья Священной Римской империи. Минуя  Геную, опустошил остров Эльбу и Тосканское побережье, совершил набег на остров Джильо, разграбил порт Эрколь. Пощадив папские земли, он повел флот в Неаполитанский залив, разорив ряд островов, причалил в Паццуоли и совершил марш-бросок к воротам Неаполя.
В районе Мессинского пролива Барбаросса грабил население Липарских островов и с огромными трофеями вернулся в Стамбул, где и прожил свои последние годы. Умер он через 2 года, 4 июля 1546 года и был похоронен в воздвигнутой специально для него мечети, в гробнице из прочного серого гранита. На надгробье можно увидеть арабскую надпись : «Маат раис аль бахр», что означает: «Здесь покоится бейлербей моря». Мечеть стоит на берегу, в виду проходящих кораблей. Десятки лет ни один корабль не отчаливал от причала  дворцового мыса без салюта в честь Барбароссы.

памятник Барбароссе во дворе дворца Долмабахче (Стамбул)

Уйдя в мир иной, рыжебородый оставил уникальный план развития оттоманского флота, а главное, подготовил хороших моряков, что позволило туркам еще четверть века, вплоть до знаменитой битвы при Лепанто 1571 года быть непобедимой морской державой.
До сих пор помнят турки своего знаменитого флотоводца. Во дворе стамбульского дворца Долмабахче стоит ему памятник.

Igor Diachuk

http://zanimatelno.forblabla.com/blog/45515628593/...809291674&bpid=43809291674

Романтический миф о морских разбойниках уже лет 200 постоянно подогревался фольклорной традицией, приключенческой литературой и кинематографом и настолько вошел в сознание, что теперь почти невозможно разглядеть за ним такое непростое социальное явление, как пиратство.

Корсары, флибустьеры, рейдеры, каперы, ликеделеры, витальеры, гёзы, ускоки, приватиры, форбаны, вако… Одно только перечисление этих терминов свидетельствует: феномен пиратства очень неоднороден. В разные исторические эпохи, в разных географических областях, у разных племен и народов в течение нескольких десятилетий, на расстоянии десятков километров пиратство видоизменялось, приспосабливаясь к обстоятельствам места и времени.

Происхождение слова «пиратство» связывают с греческим глаголом «peiran», то есть «пробовать», «пытать счастья». Латинское же «pirata», означавшее именно морского разбойника, появилось в римскую эпоху. По определению словаря пиратом может быть признан любой человек, занимающийся грабежом на море или на побережье, высадившись на него с каких-либо плавсредств. В качестве синонима «пирату» часто приводят слово «корсар». Но на самом деле корсары (они же каперы или приватиры) — не разбойники. Эти «морские партизаны» тем и отличались, что были своего рода диверсантами на государственной службе, охотились за трофеями лишь с разрешения официальных властей, которые выдавали им соответствующие лицензии — на право грабежа неприятельской собственности (так называемые каперские свидетельства). Как эффективное средство ведения войны на море каперство возникло в Европе на рубеже XIII—XIV веков, когда государства не имели больших военных флотов. И уже тогда от него не было спасения...

Но вернемся к пиратам. Невозможно точно сказать, где и когда они появились впервые, но то что морской разбой может быть назван одной из первых древнейших профессий — это несомненно. То был бич торгового мореплавания и в Древнем мире, и в Средневековье, и в Новое время. Даже в наш постиндустриальный век пираты успешно орудуют на линиях сверхсовременного судоходства в Юго-Восточной Азии, Западной Африке, у берегов Сомали… Каковы же социальные корни этого ремесла, кто объединялся и объединяется в разбойничьи братства? Да кто угодно: беглые рабы, каторжники и кабальные слуги; дезертиры или уволенные со службы моряки и солдаты; несостоятельные должники, разорившиеся крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы и дворяне; люди, преследуемые по политическим или религиозным мотивам; авантюристы и уголовники. Заметим, что не только голодный желудок и обиды на несправедливый порядок привлекали гонимых и отверженных смельчаков в пиратские банды. Их ряды пополнялись и за счет людей вполне обеспеченных, даже аристократов, но попросту жестоких или желавших приумножить свое состояние за счет грабежа — он на протяжении истории, бывало, считался делом вполне благородным. Так, Плутарх в жизнеописании Гнея Помпея (106—48 годы до н. э.) имел повод отметить: «Когда римляне в пору гражданских войн сражались у самых ворот Рима, море, оставленное без охраны, стало мало-помалу привлекать пиратов и поощряло их на дальнейшие предприятия... Уже многие люди, состоятельные, знатные и, по общему суждению, благоразумные, начали вступать на борт разбойничьих кораблей и принимать участие в пиратском промысле, как будто он мог принести им славу и почет».

Удивительно, но факт: пиратка Жанна де Бельвиль была баронессой, корсар Джордж Клиффорд — графом, а свирепый вождь французских флибустьеров Шарль Франсуа д’Анжен де Ментенон — маркизом. Пират Генри Мейнуэринг окончил Оксфорд (где получил диплом юриста!), а неуловимый разбойничий штурман Уильям Эмброуз Коули учился в Кембридже. Эсташ, зарезавший в XIII веке «половину» купцов Ла-Манша, когда-то был монахом. Майор Стид Боннет, до того как поднял на своем корабле «Веселого Роджера», владел плантацией на Барбадосе, а голландец Баудевэйн Хендрикс занимал пост провинциального бургомистра. Известнейший пиратский летописец Александр Оливье Эксквемелин (врач по профессии) попал на острова Вест-Индии в качестве белого раба. «Обретя свободу, — писал он, — я оказался гол, как Адам. У меня не было ничего, и поэтому я оставался среди пиратов, или разбойников, вплоть до 1672 года». В 1684 году Сен-Лоран и Бегон, специальные эмиссары французского правительства в западных колониях, докладывают в Версаль: флибустьеры «с радостью берут на борт вольных бандитов, иногда бежавших с галер».

Став по собственному ли желанию или по необходимости изгоями, пираты отказывались не только от социальных различий, но и от национальных, религиозных и расовых предрассудков, что до Нового времени было и вовсе затруднительно психологически. Еще задолго до Маркса, призывавшего пролетариев всех стран объединяться, сообщества морских разбойников строились на интернациональной основе. Скажем, известные киликийские пираты, безраздельно господствовавшие в восточном Средиземноморье в I веке до н. э., состояли, конечно, не из одних только жителей Киликии (тогда армянской области на юго-востоке Малой Азии), но и включали в свои ряды представителей доброго десятка народов. На Балтийском и Северном морях в XIV—XV столетиях среди пиратов-ликеделеров было много немцев, датчан, шведов, фризов. А в экипажи берберийских корсаров, которые в XVI — первой четверти XIX века базировались в портах Северной Африки, входили не только арабы, мориски (крещеные мавры Пиренейского полуострова) и турки, но множество итальянцев, испанцев, греков, англичан, фламандцев. Были здесь, кстати, и евреи. Даже казацкие ватаги, промышлявшие на почти закрытом Черном море в XVI—XVII веках, представляли собой вавилонское «смешение языков». Можно привести на этот счет хотя бы косвенное свидетельство посла Речи Посполитой в Стамбуле Александра Пясочинского. Он в 1601 году, отвечая на обвинения турецкого правительства в том, что его соотечественники занимаются пиратством, утверждал, что среди запорожцев есть «и московиты, и волохи, и турки, и татары… и вообще люди всякого языка» — при чем же здесь польские власти?..

Конечно, как известно, классическим флибустьерам Карибского моря львиную долю «кадров» всегда поставляли англичане и французы, но стекалось туда и немало голландцев, португальцев, индейцев, а также чернокожих африканцев и метисов. К примеру, на борту французской разбойничьей бригантины La Trompeuse («Обманщица») в 1684 году было 198 человек, и помимо французов в команде числились шотландцы, голландцы, индейцы, шведы, ирландцы, выходцы с острова Джерси и из Новой Англии, а также негры и мулаты.

Римская мозаика из Туниса, III век. Дионис изгоняет пиратов из Тирренского моря. Фото: AKG/EAST NEWS

Разбойники «в своем дому»

Ясно, что основой сосуществования таких «отвязных» граждан мира могли быть только независимость и свободолюбие. Вот свидетельство английского губернатора Барбадоса лорда Уиллоуби (XVII век), докладывавшего государственному секретарю о захвате голландской колонии на Тобаго флибустьерами с Ямайки: «Все они — сами себе хозяева и сами выбирают такой образ жизни и такой путь, какой хотят, полагая, что все захватываемое ими, будь то остров или что-либо на нем, должно быть полностью в их собственности, себя же считают вольными господами распоряжаться этим по своему усмотрению». 

В то время как на военном флоте и даже на торговых судах царила суровая дисциплина, провинившихся матросов наказывали очень жестоко, у пиратов жизнь текла вольготно, а внутренняя организация отличалась невиданным демократизмом. Все должности на борту были выборными. Любое важное решение принималось после обсуждения на совете (сходке) простым большинством голосов. Вожак избирался из числа самых решительных, сметливых и удачливых, но властвовал он далеко не абсолютно: головорезы безропотно слушались его приказов только в бою. Анонимный автор, участвовавший в 1680 году в походе флибустьеров на юго-запад от Европы, пишет, что, когда корабль Эдмонда Кука повстречал испанский галиот (плоскодонное судно для каботажного плавания) из Картахены, в команде возникли распри — «одни хотели взять его на абордаж, другие нет, так что в итоге они упустили его». И мнение капитана, рвавшегося вперед, не сыграло решающей роли.

Командир ел за общим столом ту же пищу, что и все его «подчиненные» до последнего безусого юнги. Разве что иногда главарю, заслужившему особый авторитет или принесшему недавно большой куш, в знак уважения готовили особое блюдо.

Поскольку всю жизнь эти люди находились лицом к лицу с враждебным миром, который беспрерывно грозил то голодом, то казнью, каждый член пиратского братства избирал себе на борту компаньона — отныне они обязывались выручать друг друга при любых обстоятельствах.

Разумеется, по мере сил державы и морские коммерческие компании боролись с пиратами: вооружали торговые суда, объединяли их во флотилии, снаряжали для них конвои. Военные корабли, где было возможно, патрулировали побережья; устраивались карательные экспедиции к убежищам разбойников; много раз объявлялась амнистия тем, кто сдастся добровольно в установленные сроки. На какое-то время эти меры приводили к снижению пиратской активности на важных океанских коммуникациях, однако полностью подавить это явление не удавалось никогда.

Кодекс чести и выживания

При всем этом классический пират не был анархистом, не подчинявшимся никому на свете — «делаю, что хочу» и «плевать на весь свет». Разбойники разных эпох, порвав с обществом и его законами, создавали собственные правила, которые регулировались не только обычаями, но и писаными уставами.

Поскольку главной целью промысла всегда оставался захват добычи, большинство дошедших до нас подобных «законов» посвящено вопросам дележки. Впервые практика «справедливого» распределения возникла, по-видимому, еще при переходе от первобытного строя к цивилизации. В «Одиссее», скажем, «пираты» ахейцы после удачного набега делят трофеи поровну, а затем отмечают успех пирушкой. В романе Гелиодора «Эфиопика» (III век) уже сообщается, что пиратский кодекс «предоставляет первый, ничем не ограниченный выбор доли добычи тому человеку, который первым оказался на борту захваченного корабля», но, видимо, этот приоритет не прижился. Принцип равных долей добычи сохранялся и в Средние века. Лучшее свидетельство: пираты Северной Европы в XIV—XV веках называют себя ликеделерами, «равнодольными».

А настоящего размаха и твердости пиратское «законотворчество» приобретает в самом прославленном их сообществе — среди тех же флибустьеров Вест-Индии, которые придерживались строгих обычаев даже в повседневной жизни. С самого начала, выбрав цель похода, они заключали между собой специальное соглашение — «agreement» по-английски, «охотничий раздел» — «la chasse-partie» по-французски. «В нем указывается, — сообщает бесценный источник, Эксквемелин, — какую долю получают капитан и команда корабля. В таких соглашениях обычно отмечается, что, собрав всю захваченную добычу, должно прежде всего выделить долю егерю (охотнику, в задачу которого входило настрелять кабанов или одичавших коров и заготовить для похода мясо. — Прим. ред.), затем вознаграждение плотнику, принимавшему участие в постройке и снаряжении корабля... Затем следует доля лекаря... Из оставшейся суммы выделяют деньги на возмещение ущерба раненым». Своеобразный «страховой полис пирата» предусматривал компенсации: за потерю правой руки — 600 пиастров или 6 рабов, за левую — 500 или 5 соответственно; за правую ногу — тоже 500 или 5, за левую нижнюю конечность — 400 или 4; за потерю глаза — 100 пиастров или 1 раб, столько же стоил палец. «Все эти суммы, — продолжает хронист, — сразу же изымаются из общей добычи. Все оставшееся делится между командой, но капитан получает от четырех до пяти долей. Остальное же делят все поровну. Юнги получают половинную долю». Таким образом, в отличие от солдат и моряков пираты и корсары брали на себя все риски от предприятий и получали плату или страховку только из добычи, которую захватывали. Английские разбойники свели этот принцип к формуле «no purchase no pay» (нет добычи — нет платы).

Естественно, флибустьерам случалось и судить провинившихся собратьев — тоже по уставу. Известным наказанием за измену данному слову и обман часто бывало марунирование, то есть попросту высадка на берег. Незадачливого флибустьера оставляли на необитаемом острове с ружьем, небольшим запасом пороха и свинца.

Еще в некоторых экипажах за изнасилование белой женщины, самовольную отлучку с вахты, трусость, пьянство, неповиновение командиру в бою наказывали лишением доли или смертью. Виновного в вероломном убийстве товарища высаживали на берег, привязывали к дереву, и он сам выбирал человека, который должен его умертвить. Споры и конфликты улаживались с помощью дуэлей. Но все это — и суд, и поединки — осуществлялось только на суше. На борту строжайше запрещались любые карательные акции.

В других водах мира, в частности в южной части Атлантики и Индийском океане, до XVIII века господствовали похожие традиции. «Каждая банда, или сообщество, имела свои законы и свои уставы, которые составлялись с общего согласия и подписывались участниками, — свидетельствует бывший пленник пиратов священник Яков де Буккуа. — Требовалось к тому же дать клятву их соблюдать, положив, по обычаю англичан, два пальца на Библию». Кроме того, «дезертиров осуждали на отрезание носа и ушей».

«Запрещалось под страхом смерти убивать или смертельно ранить любого, кто сдавался на милость победителя; также предписывалось высаживать на берег экипажи захваченных судов, которые пускали на дно, если не могли использовать».

Епископский замок в Курессааре на острове Сааремаа в современной Эстонии. Отсюда стартовал первый «русский корсар». Фото: ALAMY/PHOTAS

Где плавать опасно?

Акты пиратства во все времена случались практически повсюду в Мировом океане, где только ходили корабли. Но тем не менее можно говорить об акваториях, где разбой по политическим, экономическим или даже религиозным причинам достигал особого размаха. Как правило, это были зоны с идеально подходящей для набегов географией — изрезанное побережье, лабиринты из островов, укромные бухты, обилие мест, где легко сбыть награбленное. Ну и, конечно, там «надлежало» проходить важным торговым путям, а сильным «полицейским» флотам, наоборот, отсутствовать.

В начале истории такие разбойничьи «нарывы» естественным образом возникали прямо в «солнечных сплетениях» цивилизаций — египетской, финикийской, индийской, китайской…

Цитадель мусульманского пиратства в XVI— XVII веках: порт Сале на территории современного Рабата в Марокко. Фото: INTERFOTO/VOSTOCK PHOTO

Античные сочинения (Геродота, Фукидида, Плутарха, Страбона…) содержат множество фактов о «первом классическом» периоде пиратства — на всем Средиземном море с VIII века до н. э. по V век. Процветало оно здесь и в Средневековье, и в начале Нового времени. И это неудивительно — на стыке трех частей света, в условиях непрекращающихся войн торговых держав, а впоследствии — противостояния христианского и исламского миров черному промыслу было куда развиваться. Естественно, и христиане, и мусульмане считали доблестью нападать на суда и порты друг друга. Особенно активно таким богоугодным делом занимались рыцари-госпитальеры, известные в XIV—XVI веках также как родосские (по их основной базе на Родосе), а еще позже, с «переездом» на Мальту, — как мальтийские. От них, впрочем, не отставали и члены братства Святого Стефана, основанного в 1562 году тосканским герцогом Козимо Медичи — корсарский флот этого ордена совершенно открыто базировался в Ливорно.

Имелись «свои» каперы — арабы и турки — и у мусульман. Эти выходили в рейды из многочисленных убежищ Магриба — марокканского порта Сале, Алжира, Бона (Аннабы), Бужи (Биджайи), ливийского Триполи, тунисской Ла-Гулетты и с острова Джерба.

При этом часто политика государств становилась над интересами веры: с XVI по XVIII век разбой североафриканских корсаров нередко поддерживал не только турецкий султан, но и короли Франции.

Второе крупное скопление европейских пиратских флотилий сформировалось на Балтийском и Северном морях в VIII—XI веках — в знаменитую эпоху викингов. Изначально так называли в Скандинавии участников дальних походов «за добычей и славой». Другие же народы присваивали им иные имена. В Англии, например, они назывались данами (от слова «датчане» — ими считали здесь всех северных пиратов), во Франции — норманнами, а на Руси — варягами (вероятно, от древнешведского varingr — «связанный клятвой»). Одно время эти разбойники представляли собой главную силу во всех водах нашего континента, никто не мог и помыслить о сопротивлении викингам. Жертвами их грабежей становились даже большие города — Лондон, Париж (легкие разбойничьи флотилии поднимались вверх по Сене), Гамбург, Нант, Бордо, Севилья, Пиза. Исконный страх перед таким врагом сохранился даже в западноевропейской молитвенной формуле «Боже, избави нас от неистовства норманнов». Позже, в XIV—XV веках, тут успешно орудовали ликеделеры, известные также под именем братьев-витальеров («кормильцев»). «Друзья Бога и враги всего мира» — был их странный девиз.

Ну а с двумя важнейшими географическими открытиями — Америки (1492) и морского пути в Индию (1498) — европейские рыцари удачи вышли наконец на широкую мировую арену — освоили открытый океан: тропическую Африку, Малабарские и Коромандельские песчаные бухты и даже Дальний Восток.

Форт-Шарлотт в Нассау на Багамах, в прошлом — одна из крупнейших пиратских твердынь Карибского бассейна. Фото: ALAMY/PHOTAS

Крупнейший же в мировой истории очаг пиратства возник в XVI веке в Карибском море, через которое вела свои золотые и серебряные флоты Испания. Череда корсарских нападений на них продолжалась до самых 60-х годов XIX века. Впрочем, в XVI веке воды Вест-Индии уже бороздили «рыцари абордажного топора», тогда в основном французы. Один из вице-королей Новой Испании даже в отчаянии писал императору Карлу V, что французские корсары — такие же хозяева на Антильском море, как Его Величество на Гвадалквивире. Ну а дальше хуже — к подданным Парижа присоединились и англичане, и голландцы... Так, в отчете, отправленном с Ямайки в 1644 году, указывается, что набеги пиратов сделали жителей острова «такими нервными и запуганными, что стоит двум кораблям появиться возле порта, как они, не выясняя их принадлежности, переправляют женщин и все движимое имущество в горы». В том же году епископ Пуэрто-Рико сообщает: «Мы здесь так осаждены врагами, что нет смелых выйти в море порыбачить, ибо их тут же захватывают».

В XVII—XVIII веках карибское пиратство распространилось на весь восточный берег Северной Америки. Там оно и вовсе «стало великим ремеслом со складами и агентствами в большинстве гаваней и портов от Сейлема на севере до Чарлстона в Южной Каролине», — отмечает в XIX веке Филипп Госсе, писатель, историк и натуралист. А Нассау на острове Нью-Провиденс, который ныне является столицей Содружества Багамских Островов, до 1718 года оставался самым настоящим центром морских разбойников. Кроме них (а их насчитывалось до 12 000 человек) там никого и не было...

Всплеск флибустьерского влияния у тихоокеанских берегов Южной и Центральной Америки приходится на краткий период: 1680— 1688. Тогда здесь тоже промышляли более тысячи пиратов с базами на островах Хуан-Фернандес, Галапагосах и Койбе.

С XVI по самый XIX век неспокойно было в Гвинейском заливе. Но там и сегодня небезопасно.

В Индийском океане пираты захватывали суда, идущие по торговому пути: Красное море — Персидский залив — Малабарский берег Индии — Малаккский пролив. Еще Марко Поло (1254—1324) сетовал, что: «Из области Мелибар да еще из другой, что подле и зовется Гузуратом, каждый год более ста судов выходят другие суда захватывать да купцов грабить». Из европейцев же к местному промыслу первыми подключились, разумеется, португальцы, а потом их сменили французы, голландцы и англичане — от последних страдали уже не столько арабские купцы, сколько суда ост-индских компаний, то есть их же соотечественники. Главные базы этих разбойников располагались в бухтах Мадагаскара и на маленьком близлежащем островке Сент-Мари.

Что же касается пиратов-аборигенов, то в 1756 году англичанам наконец удалось ликвидировать все их опорные пункты и сжечь корабли в Индии, но в Персидском заливе вплоть до 1830-х коммерсантам угрожала конфедерация племен под управлением грозной семьи Касими — ее «владения» в Рас-эльХайме и Шардже так и назывались тогда — Пиратским берегом.

И, наконец, самыми идеальными акваториями для всяческого грабежа на протяжении тысячелетий оставались «тихие» прибрежные воды Индокитая и Китая. Деятельность вако (термин wōkòu китайского происхождения; в нем wō означает «японский», а kòu — «бандит, враг») была, пожалуй, самой долгой. И хотя под вако обычно подразумевались японцы, нередко в их ряды вступали и сами китайцы (основные жертвы разбоя), и корейцы, а в XVI веке — европейцы.

Хайруддин Барбаросса, наместник турецкого султана в Тунисе, гроза христианских моряков. Фото: MARY EVANS/VOSTOCK PHOTO

Не более чем бизнес

В Древнем мире морских разбойников особо ненавидели и, поймав, без долгих разговоров обращали в рабство или умерщвляли. Причем римским наместникам в провинциях предписывалось казнить их публично — распинать или бросать на растерзание хищникам. В средневековом Китае пиратов обезглавливали у городских ворот. В Англии их вешали, причем в Лондоне — в знаменитом «доке казней» на берегу Темзы. Именно там в 1701 году «сушился на солнышке» пресловутый капитан Кидд, который перед смертью задал толпе зевак загадку о спрятанных им сокровищах и вызвал тем бум кладоискательства…

Но, несмотря на очевидный риск, тысячи людей отправлялись в неведомую даль вершить черное дело, рентабельность которого была очень высока. В XVI—XVIII веках пиратство вообще превратилось в «нормальный» буржуазный промысел, стало разновидностью частного предпринимательства. Еще в эпоху Великих географических открытий в Англии появились первые паевые компании с узкой «специализацией» — инвестировать в приватирские экспедиции, причем свои доли вносили вполне респектабельные и известные купцы. По данным историка Томаса Рэбба, из 6336 человек, финансировавших заморские предприятия 1575—1630 годов, только четверть не принадлежала к этому сословию.

Во время Англо-испанской войны 1585—1603 годов приватиры ежегодно доставляли в порты Альбиона добычу на сумму 100—200 тысяч фунтов стерлингов — космическую по тем временам сумму. Чистая же прибыль составляла 60% на вложенный капитал! По данным политолога Уильяма Фостера, за все царствование Елизаветы I, английские «морские псы» принесли своей стране доход в 12 миллионов. А в первой половине XVII столетия отличились и голландцы. Нидерландская Вест-Индская компания, основанная в 1621 году, активно использовала каперов, чтобы всячески терзать Испанскую империю, а заодно и португальские колонии (на том основании, что с 1580 по 1640 год Португалия пребывала в составе Испании). Правление этой корпорации разработало специальный план ударов по «серебряным флотам», а в 1628 году Петеру Хейну удалось даже захватить один из них целиком в бухте Матансас на Кубе. В руки каперов попали 177 329 фунтов серебра, 135 фунтов золота, тысяча жемчужин и товары на сумму в 11, 5 миллиона гульденов. Чистая прибыль компании составила 7 миллионов. В общей же сложности, когда пришла пора подводить первые итоги, оказалось, что с 1621 по 1636 год в море было отправлено 806 кораблей и 67 000 человек, на их снаряжение истрачено 5 миллионов гульденов. А захватить в Атлантике этим каперам удалось 547 судов, и продажа их грузов в Голландии принесла пайщикам 30 миллионов чистого дохода. Вообще только треть оборота Ост-Индской компании находилась в сфере мирных коммерческих операций, остальное вкладывалось и получалось от морского разбоя и грабежа «вражеских» портов.

Что за товары доставались корсарам и их «нанимателям»? Золото, серебро, драгоценные камни, ценные шкуры, табак, какао, индиго, кошениль, кампешевое дерево… Объемы добычи росли не по дням, а по часам. Вот несколько примеров.

1659 год. Коммодор Кристофер Мингс покидает Ямайку (тогда уже крупнейшую корсарскую базу мира) с тремя фрегатами и 300 «боевиками» на борту. Он опустошает порты Кумана, Пуэрто-Кабельо и Коро. В последнем, преследуя убегавших в джунгли жителей, англичане захватывают 22 ящика сокровищ — по 400 фунтов серебра в каждом. Добыча оценивается примерно в 200 000 фунтов.

1668 год. Король флибустьеров Генри Морган, имея под началом 460 человек, атакует коста-риканский город Пуэрто-Бельо. Выигрыш — 250 000 фунтов драгоценностями, не считая других товаров. В результате бюджет колонии Ямайка вырастает на треть, а суммы, отправленной в метрополию, хватает, чтобы вытащить казну Карла II из долгов.

При таком положении более чем естественно, что власть на всех уровнях становится надежным тактическим партнером корсаров. Согласно ведомостям, годовой доход ямайского губернатора сэра Томаса Модифорда составлял 2500 фунтов. При этом королевское жалованье составляло лишь 1000 фунтов, 600 шло от налогов за спиртное, 400 — за каперские грамоты (они оценивались всего по 20 фунтов за штуку), да еще 500 — в виде подарков от флибустьеров. И если таковы были официальные поступления, то что говорить о неофициальных! Ни для кого не составляло секрета, что губернатор за бесценок скупал у каперов любые товары, которые тут же «узаконивал» в Адмиралтейском суде его брат — по совместительству главный судья острова. А затем эта собственность отправлялась в Англию, где ее сбывал сын сэра Томаса. Правда, впоследствии высокопоставленному покровителю разбоя пришлось отсидеть несколько лет в Тауэре, но выйдя оттуда, он преспокойно занял пост… главного ямайского судьи!

Остатки укреплений бывшего главного города Ямайки — ПортРойяла, который словно в наказание за пиратские грехи ушел под воду во время землетрясения 1692 года. Фото ULLSTEIN/VOSTOCK PHOTO

В тот «золотой век» корсарства на Ямайке вся хозяйственная деятельность, по сути, сводилась к одной операции: «перекачиванию» средств из пиратских трюмов в кошельки дельцов. Порт-Ройял, столица колонии, превратился в Мекку скупщиков награбленного, ростовщиков и сутенеров. По свидетельству современника, в 1668 году там имелось 800 домов, «столь дорогих, словно они стояли на хороших торговых улицах Лондона». Некоторые плантаторы (во внутренних частях острова сохранялось рабовладельческое сельское хозяйство) даже лошадей подковывали серебряными подковами. За 10 лет корсарского расцвета количество питейных заведений в городе увеличилось вдвое. За ночь разбойники проматывали здесь по 2—3 тысячи пиастров — всю свою долю добычи. Мало кому из легко обогатившихся хватало ума вложить деньги в землю, недвижимость или какое-нибудь «чистое» дело. Всем казалось, что флибустьерское счастье вечно…

Закат корсарства начался с парадоксальной ситуации — охотники за богатством добились такого процветания, что на них самих нашлись охотники — в лице французских «морских мушкетеров». Торговцы из числа подданных Людовика XIV смекнули, что и им бы хорошо вложиться в «промысел века». Но испанцы к тому времени были уже обчищены до нитки англичанами. Значит, надо грабить самих англичан! Поводом послужила разразившаяся вскоре война (1689—1697) между двумя странами. Лишь за два ее года французы перехватили в Атлантике 3000 судов Альбиона, а сами потеряли 67. А в 1694-м рейдеры под командованием Жана Батиста Дюкасса добрались до самого логова мирового флибустьерства — Ямайки.

Это рано или поздно должно было случиться: государства крепли, формировалась система международного патрулирования вод, сами торговые суда становились все менее уязвимыми для нападений. Но только известная Испано-американская война 1898 года, положившая последний предел колониальной империи Мадрида, кажется, погубила последних флибустьеров в Карибском море — о них более никто там не слышал.

Пиратский флаг на мачте музейного кораб ля в Пензансе (британское графство Корнуолл). Фото: LAMY/PHOTAS

Расставшись с братом Гаспаром, Бальтазар решил сколотить собственную команду. Сначала под его началом было лишь несколько лодок и не больше 15 вооруженных людей, но вскоре они смогли захватить галеру. Через полгода Бальтазар Косса уже командовал пиратской эскадрой, состоящей не менее чем из 7 кораблей, и в его команду стремились попасть самые лучшие моряки Средиземноморья, ценившие отвагу, щедрость и удачливость командира. Его верная подруга Яндра делла Скала всегда была рядом, часто ходила с ним в морские походы и, что характерно, никто из пиратов не роптал: дескать, женщина на корабле - к несчастью. 
Удача Коссы на морских путях закончилась тогда, когда он решил нарушить неписаный кодекс пиратов. Дело в том, что было несколько территорий, негласно объявленных флибустьерами «зоной мира». То есть, вне зависимости от расы, национальности или вероисповедания, находящиеся на этой территории пираты не сражались друг с другом и уважали обычаи противников. Одной из таких территорий был небольшой островок Лампедуза недалеко от побережья Италии (ставший широко известным в 2012 году, когда на него пыталось перебраться огромное количество беженцев, спасавшихся от гражданской войны в Ливии).

остров Лампедуза



На этом острове были особые места: могила Марабута (мусульманского святого), а также христианские святыни. И везде джентльмены удачи по традиции оставляли богатые подношения - "на удачу". Так вот, Бальтазар приказал ограбить святые места и перенести все богатства на свои корабли. Над причитаниями команды он только посмеялся. Однако, выйдя в море, пиратская флотилия попала в такой жестокий шторм, что была разбросана по всему Средиземному морю. Часть кораблей потонула, некоторые были столь потрепаны, что еле держались на волнах. Сам Бальтазар в последний момент спасся в небольшом ботике вместе с верной Яндрой, старпомом Ринери Гуинджи и боцманом Гуиндаччо Буанакорсой. Небольшой кораблик 4 дня трепала стихия, и, по легенде, трое мужчин поклялись в случае спасения забросить ремесло пиратов и стать священниками. Честно говоря, я в этом очень и очень сомневаюсь... 
Но, как бы там ни было, через несколько часов шторм утих, и их выбросило на берег аж в Компанье – провинции, которую совсем недавно они столь удачно грабили. Там измученные пираты были опознаны местными жителями и под стражей отправлены в ближайший городок - Ночера-Инферьоре, где их ожидала скорая и позорная смерть. Как всякого пойманного флибустьера, их должны были вздернуть. Однако Коссе в очередной раз повезло: город был осажден, и властям стало не до пиратов, томившихся в подземелье. Дело в том, что в Ночеру явился папа Урбан VI, который год сражавшийся со сторонниками другого папы (или «анти-папы» - смотря с какой стороны посмотреть), Климента VII. Святой престол переживал острейший кризис своей истории, который историки называют нынче Великой Схизмой Запада, или, по-другому, Великим Западным расколом.

карикатура на Великую Схизму Запада

К сожалению, в рамках нашего повествования мы можем лишь слегка коснуться этого интереснейшего исторического момента. Так вот, неаполитанский аристократ Бартоломео Приньяно, в понтификате взявший себе имя Урбан VI, был человеком очень сложным и конфликтным. Настолько сложным, что в самый нужный и необходимый момент остался без крепких и не боящихся крови людей, на которых можно положиться в тяжелый момент. Вот тогда-то он и вспомнил о молодом, но уже известном пирате, брошенном в узилище. Все решил личный разговор понтифика с нашим героем. Будучи отличным казуистом и знатоком Писания, папа не мог не оценить блестящих теологических познаний Бальтазара, его смелости и блестящего ума. А также неподражаемой наглости: на волосок от смерти Косса заявил, что согласен перейти на службе к папе только при одном условии. Если ему, его подруге и людям будут прощены все грехи и он  сможет набирать нужных ему (и понтифику, естественно) людей. Требуемое Косса получил и таким образом открыл новую страницу в своей жизни, перейдя от пиратства к карьере кондотьера на службе Святого престола.

барельф, с Апостолом Петром и Урбаном VI

Бальтазар сразу начал отрабатывать доверие римского первосвященника. Сначала помог Урбану снять осаду с Ночеры и перебраться в более спокойное место – Геную. Потом грамотно провел очень деликатное следствие по делу четырех кардиналов, которые пытались поднять мятеж против папы. И, наконец, лично разобрался с папской казной, которую грабили все, кому не лень. Все эти достижения подняли Коссу в глазах ватиканских иерархов на невероятную высоту.  И, когда 15 октября 1389 года старый Урбан умер от обширного инфаркта, Косса смог так повлиять на конклав кардиналов, что новым папой был избран неаполитанец Пьетро Томачелли, взявший имя Бонифаций IX - старинный друг и едва ли не родственник семьи Косса. Бальтазар стал правой рукой Бонифация, и в 1402 году папа сделал Коссу кардиналом (!) и одновременно архидиаконом церкви святого Евстафия в Риме.

церковь святого Евстафия в Риме

Дальше – больше. Раскол в католическом мире ширился. В Авиньоне набирал силу «анти-папа» Бенедикт XIII, и три важнейшие и богатейшие части так называемой папской области - Болонья, Перуджа и Ассизи - в самом начале 1403 года затеяли бучу с признанием легитимности именно авиньонского понтифика. В это сложное время Косса был направлен в мятежные провинции в качестве легата (личного посланника папы) с неограниченными полномочиями. За полгода он навел там полный порядок, де-юре снова вернув их папе, де-факто - прибрав к собственным рукам. В Болонье Косса смог разобраться с большинством своих врагов и попытался найти старую любовницу Иму Давероне, которая помогла ему при побеге из тюрьмы, но следов ее найти не смог.

Древняя, но не стареющая Перуджа

Теперь у Бальтазара Коссы было все: чин, статус, деньги, власть, воинская удача, привлекательность в глазах людей. Он наслаждался всем этим и, конечно же, не забывал о своей основной страсти – женщинах. Яндра делла Скала была окружена роскошью и негой и сквозь пальцы смотрела на многочисленные амурные приключения своего возлюбленного, стараясь пресекать только более или менее серьезные увлечения Бальтазара.
Один из историков того времени, секретарь Святого Престола Дитрих фон Ним, которому, впрочем, в его оценке деятельности Коссы нет большого доверия (слишком уж пристрастен), писал: «Неслыханные, ни с чем несравнимые „дела“ творил Бальтазар Косса во время своего пребывания в Риме. Здесь было все: разврат, кровосмешение, измены, насилие и другие гнусные виды греха, против которых обращен был когда-то гнев Божий. Только в Болонье Коссе удалось совратить более 200 женщин. Он поехал туда по поручению папы для решения различных вопросов, касающихся церкви и политики, но не забыл при этом своих любовных дел. Любовницами его были замужние женщины, вдовы, девушки и монашки, жившие в монастыре. Некоторые из них любили его и по доброй воле становились его любовницами, но некоторые были грубо изнасилованы в монастырях». Бог ему судья, завистнику…

Папа Римский  Бонифаций IX 

Все могло окончиться большими неприятностями для Коссы 1 октября 1404 года. Абсолютно неожиданно покровитель и друг нашего героя, папа Бонифаций IX вдруг умер в возрасте 48 лет. На папский престол был избран Козимо Джентиле Мильорати из Абруццо, взявший имя Иннокентия VII, без какой-либо симпатии относившийся к кардиналу Коссе. Бывшему пирату пришло время перевернуть очередную страницу своей жизни и стать тонким и хитрым политиком, что Бальтазару с успехом удалось. С помощью денег, лести, ума и своих людей, умело  расставленных на различные посты, он смог быстро сломить неприятие нового папы и даже частично завоевать его доверие. Про кадровую политику Коссы стоит сказать отдельно. Он никогда и ничего не забывал. Всех, кто желал (и творил) ему зло, - наказывал, а тех, кто помогал и проявлял способности, возвеличивал. Например, его брат Гаспар стал очень уважаемым адмиралом, которого считали за честь принять к себе на службу самые блестящие дворы Европы. Бывший старпом Ринери Гуинджи получил епископат города Фано, боцман Гуиндаччо Буанакорса был назначен начальником личной разведки.

Козимо Джентиле Мильорати 

Два года правления Иннокентия VII были непростыми для Бальтазара, но он пережил их достойно. Когда 6 ноября 1406 года папа умер от апоплексического удара, в курии у Коссы врагов уже не было – он был всемогущ! Слухи о возможном отравлении Коссой Иннокентия VII появились гораздо позднее, и принимать их во внимание не стоит. Иннокентий абсолютно контролировался  нашим героем к концу своего понтификата, и убирать его никакого смысла не было. Начиналось новое время.
http://zanimatelno.forblabla.com/blog/46045206578/...273667993&bpid=43273667993

Здравствуйте, уважаемые!
Если ничего не имеете против, то сегодня продолжим тему о судьбах ярких, интересных, необычных людей, коих обычно принято называть авантюристами. Сегодня я хотел бы рассказать об одной из интереснейших фигур первой половины второго тысячелетия, человеке, биографию которого я сначала счел на 100 процентов мифической. Но при более подробном знакомстве с его деяниями у меня произошел, как сейчас модно говорить, «разрыв шаблона». Речь пойдет о графе Беланте, владетеле Искьи и Прочиды и, наконец, просто Папе Римском Иоанне XXIII Бальтазаре Коссе. Слышали о таком? Если нет, слушайте, ибо оно того стоит.

Папа (или Антипапа) Иоанн XXIII, он же Бальтазар Косса

Родился сей деятельный и неуемный итальянский господин в очень родовитой, но обнищавшей семье Косса, чей глава имел громкий титул графа Баланте. Однако ни древность рода, известного с V века, ни громкие титулы не помогли этой фамилии избавиться от материальных проблем. К концу XIV столетия от всех владений остался только достаточно крупный остров Искья в Неаполитанском заливе с несколькими деревнями да небольшой островок Прочида - бывший курорт римских патрициев неподалёку от Искьи. Именно в Прочиде, и именно в доме, некогда бывшем дачей высокопоставленного имперского патриция, родился в 1370 году мальчик, нареченный несколько странно для истово верующей семьи - Бальтазаром. В семье уже было 2 ребенка – мальчик и девочка. Старший из сыновей, по имени Гаспар, достигнув совершеннолетия, активно начал помогать отцу и дядьям в пиратстве - деле мало почтенном, однако именно этим промышляли обычно разорившие прибрежные итальянские дворянчики. Причем, у Гаспара это выходило настолько успешно, что вскоре он отправил своих старших родственников на покой и самолично возглавил небольшой отряд в несколько лодок (трудно их было назвать полноценными кораблями все-таки), чтобы ходить в походы и добывать для семьи богатство.

Остров Прочида
 

Именно у старшего брата с юных лет начал проходить практику и Бальтазар. Молодой человек научился управлять лодкой, веслами и парусами, освоил основы лоции. В свои 13 лет он по праву мог считаться опытным моряком. Ну, а главное, что его привлекало в походах под началом старшего брата (кроме дележа добычи, естественно) – это риск, возможность проявить себя, узнать что-то новое и…женщины. Он был патологически сластолюбив и не мог упустить ни одну из пленниц женского пола. Хочу отметить, что дело практически никогда не доходило до насилия – женщины сами не могли устоять перед этим юным, дерзким, пусть небольшого роста, но гибким и сильным чертёнком. Немало «амурных битв» выиграл молодой Бальтазар и был готов всю жизнь заниматься милым его сердцу флибустьерством, если бы не мать. Почтенная матрона решила, что хватит на семью и одного пирата, и настояла на том, чтобы второй ее отпрыск получил образование, ибо видела неплохие перспективы: парнишка был востер умом, с хорошей памятью.

Университет в Болонье
 

Так Бальтазар на деньги, полученные от морского разбоя, получил возможность обучаться в одном из самых известных образовательных центров Европы –  Болонском университете. И надо сказать, он был блестящим студентом. Учился медицине, юриспруденции, но особые успехи обнаружил на ниве теологии, будучи неоднократно отмечен преподавателями. Со своим бесшабашным и ярким характером он оказывался в центре любой студенческой компании, ее душой и сердцем. Кроме знаний теоретических, университет дал ему и практический навык. Один из преподавателей, родом из Мантуи, обучил его некоторым секретам фехтовального мастерства своего родного города, а мантуанская школа была если не лучшей, то одной из лучших в Италии. И еще. Возможно, Бальтазар стал бы крупным теологом и остался при университете, если бы не его страсть. Постоянно меняя женщин, он обрел огромное число тайных недоброжелателей и открытых врагов среди брошенных пассий, их братьев, отцов и мужей.

Яндра делла Скала

Несколько раз его пытались убить, но он выходил сухим из воды. А однажды на его пути выросло несколько сильных и крепких наемников, которым заплатил очередной обманутый супруг за то, чтобы они принесли ему голову Бальтазара. Наш герой чудом спасся, забравшись в последний момент в дом кардинала ди Санто Кьяре, где увидел прекрасную незнакомку, которая нисколечко его не испугалась. Наоборот, надежно спрятала его от погони. Когда страсти улеглись, не говоря ни слова, она выпроводила студента на улицу и помахала рукой на прощанье. И тут что-то случилось с молодым Бальтазаром. Он не обрадовался спасению. Не мог заснуть, потерял аппетит. Впервые влюбился!

 Поклявшись самому себе, во что бы то ни стало, завоевать прекрасную незнакомку, он осторожно начал наводить о ней справки. Узнал, что девушке исполнился 21 год (ему было уже 25), зовут ее Яндра, и она из родовитой веронской семьи делла Скала. Однако после смерти отца была вынуждена бежать из родного города, ища покровительства, и обрела его у кардинала ди Санто Кьяре, который был просто без ума от девушки. Поговаривали также, что она – дама опасная, так как гадает, готовит любовное варево да и вообще знается с нечистой силой. Бальтазара, естественно, это не остановило, и он стал искать свидания с Яндрой. Однако та всячески уклонялась.

Тогда Бальтазар решил выкрасть ее из дома кардинала, но планам не суждено было сбыться. Кто-то донес на кардинала и его тайную любовницу. Именно в тот момент, когда Косса собирался произвести операцию «кража невесты», дом накрыли городские стражники с представителями инквизиции. Пытаясь отбить Яндру, Косса отправил к праотцам нескольких стражников, а также одного монаха-инквизитора из Доминиканского ордена, но девушке не помог. Оба были схвачены и приговорены к сожжению на костре как еретики и служители дьявола.

Кондотьеры

Не убей Косса монаха, может, он и смог бы как-то откупиться, но… Однако студент и не думал отчаиваться. Через одну из своих любовниц, Иму Давероне, он связался с братом, который помог с побегом. В нужный момент Бальтазар убил охранника, переоделся в его одежду, вышел во двор, где его уже ожидала веревочная лестница. Вырвавшись на свободу, несмотря на все уговоры брата, он не убежал из города, а начал планомерно готовить план освобождения Яндры. Собрав значительные силы пиратов и несколько десятков наемников во главе со знаменитым кондотьером Альберинго Джуссиано, в феврале 1395 года братья Косса взяли штурмом тюрьму Болоньи и, освободив Яндру делла Скала, покинули город. Так Бальтазар вновь вернулся к морскому разбою

Igor Diachuk
Продолжение следует....

http://zanimatelno.forblabla.com/blog/45106925863/...676912780&bpid=43676912780

Иван Измайлов

В 1970-е годы «Вокруг света» напечатал статью Бориса Рыбникова о леди Грейс О’Мэйл — неустрашимой предводительнице ирландских морских разбойников. Многие тогда сочли ее историю выдумкой — настолько она была необычна. Ряд фактов в статье действительно придуман, но ее героиня существовала на самом деле. Только звали ее иначе — Грануаль О’Мэлли. Рис. ввеху АНТОН БАТОВ

Имя Грейс ей дали англичане, с которыми королева пиратов то ссорилась, то мирилась всю свою долгую жизнь. При рождении ее назвали Грайне (Грания), а потом присвоили прозвище Грануаль, что означает Лысая Грайне. «Облысела» она в тринадцать лет, когда попросилась с мужчинами в море. Ей ответили, что женщина на корабле — плохая примета. Тогда она взяла ножницы и коротко обрезала свои темные кудри: «Все, теперь я мужчина!» Отец рассмеялся и взял дочку в плавание.

Родовое гнездо

Оуэн Дубдара, что означает Черный Дуб, был вождем клана О’Мэлли (по-гэльски — Умалл-Уахтара), обитавшего в нынешнем графстве Мэйо, на крайнем западе Ирландии. В этом неприветливом краю, который испокон веков жил за счет моря, члены клана славились мореходным искусством. Говорили, что они рождаются и умирают под парусом. Одни на маленьких, обшитых кожей лодках рыбачили у берега, другие на больших кораблях доставляли в Испанию и Шотландию ирландские товары: скот, кожу, шерсть, привозя обратно в Ирландию красивые ткани, вино и другие предметы роскоши. В тогдашней Ирландии, как когда-то у викингов, каждый купец был одновременно и воином, и пиратом, чтобы защитить свой корабль от нападения и при случае самому ограбить конкурента.

Таким же был и Оуэн, с которым в поход отправлялись 30—40 крепких молодцов. Поссорившись едва ли не со всеми вождями графства Мэйо, он скрывался от их мести в своем замке Карригаули — прямоугольной каменной башне, на нижнем этаже которой держали скот, а на верхнем — жили люди. Там же около 1530 года родилась Грания. Гэльские женщины пользовались большой свободой, но все кругом говорили, что Оуэн слишком распустил свою дочку — позволяет ей выходить в море, ставить снасти и даже участвовать в сражениях. Недовольна была и его жена Маргарет, но Черный Дуб никого не хотел слушать. Когда его дочери было шестнадцать, он внезапно умер — то ли подхватил в плавании лихорадку, то ли враги, отчаявшись одолеть такого соперника силой, подсыпали ему в пищу яд. По преданию, после смерти отца Грануаль бросила вызов своему младшему брату Индульфу, который должен был стать вождем. В честном бою на ножах юноша оказался побежденным и должен был, сгорая от стыда, уступить власть женщине.

Замок Рокфлит. Залив Клу. Графство Мэйо. Ирландия. Фото: FOTOBANK.COM/GETTY IMAGES

На самом деле у Грануаль был только один брат — Домналл, по прозвищу Волынщик. Драться с ним не имело смысла, поскольку вождя все равно выбирало собрание клана, которое никогда не отдало бы власть женщине. Поэтому новым предводителем без всяких ссор стал Дом налл, а его сестру поспешили выдать замуж за таниста (заместителя вождя) сильного клана О’Флаэрти — Домналла Воинственного. Он и правда без устали воевал с соседями, хотя обычно эти войны сводились к угонам коровьих стад и вероломным убийствам. Отдыхая от трудов неправедных, Домналл успел завести с молодой женой троих детей — Оуэна, Мерроу и Маргарет. Но Грануаль быстро надоело вести хозяйство, и она вернулась на море, прибрав к рукам флотилию супруга. Сам он корабли не любил, и его моряки охотно подчинились новой госпоже. Скоро она стала хозяйкой берегов не только Мэйо, но и соседних графств Голуэй и Клэр. Ее быстроходные галеры легко настигали нагруженные купеческие суда и ставили их хозяев перед выбором: кошелек или жизнь? Кроме прямого грабежа, расчетливая Грануаль практиковала рэкет, взимая с толстосумов дань за безопасность.

В то время Ирландия формально подчинялась англичанам, явившимся в страну еще в XII веке. Однако на деле гэльские кланы сохраняли независимость, английский язык, обычаи и тем более законы приживались на Зеленом острове с трудом. Только в XVII веке «железнобокие» Кромвеля полностью покорили его огнем и мечом. А пока британцы ограничивались карательными экспедициями против чересчур независимых местных вождей.

Однажды их флот внезапно напал на замок О’Флаэрти, когда там находилась Грануаль с детьми. Запершись в башне, она велела расплавить свинцовую крышу и лить металл на головы нападавшим, а сама тем временем зажгла хворост, сложенный на верхней площадке башни. Увидев огонь, ее корабли, караулившие добычу в открытом море, вернулись и разбили англичан в пух и прах. После этой победы замок Петуха, как его называли местные жители из-за драчливости хозяина, переименовали в замок Курицы. В 1560 году Домналл был убит в одной из стычек, и вдове пришлось отказаться от власти. Взяв с собой две сотни добровольцев, она вернулась в родные края, где брат уступил ей остров Клэр, удобно расположенный на торговых путях. Там она снова взялась за старое и скоро восстановила свое могущество на море.

Убивая и грабя, Грануаль не забывала замаливать грехи в часовне у колодца Святой Бригитты на острове Клэр. На пути к ней О’Мэлли однажды наткнулась на разбитый корабль и лежащего рядом с ним юношу в богатой одежде. Это оказался знатный английский дворянин Хью де Ласи, потомок графов Ольстеров. Взявшись за лечение юноши, Грануаль впервые в жизни влюбилась. Почти полгода она не покидала свой остров, а потом ее счастье кончилось быстро и печально. Хью отправился поохотиться на оленей на берег Мэйо, где его встретили и убили воины враждебного клана Макмагонов. Ярость предводительницы пиратов была безмерна. Собрав флот, она обрушилась на пришельцев и перебила их всех до одного. А потом напала на Дуну, цитадель Макмагонов, изгнала из нее прежних хозяев и заселила крепость своими людьми.

Женщины-пиратки

ХХ веке ее славу затмила знаменитая мадам Вонг. Ее муж, китайский чиновник Вонг Кункит, в годы Второй мировой войны занялся морским разбоем и был убит в 1946 году во время одного из нападений. Его дело взяла в свои руки вдова, бывшая танцовщица из ночного клуба. Укрыв свои корабли на «ничейных» островах между Китаем и британским Гонконгом, она принялась орудовать в Южно-Китайском море. Благодаря прекрасно налаженной агентуре мадам знала, на каких судах перевозятся особо ценные грузы. Добыча продавалась скупщикам, иногда вместе с кораблем, а пассажиров и команду высаживали на какой-нибудь островок. Сама Вонг редко ходила «на дело», поэтому мало кто знал ее в лицо. Это позволяло ей свободно посещать Гонконг, Макао и Сингапур, где она предавалась своей главной страсти — азартным играм. Много раз полиция подсылала к ней своих агентов, но их неизменно находили мертвыми и изуродованными. В 1970-е годы мадам Вонг исчезла — говорят, она ушла на покой и поселилась где-то в Южной Европе, а ее пиратский синдикат, где трудились три тысячи человек, превратился в мирное торговое предприятие.

Анна Бонни и Мэри Рид. Гравюра 1724 года. Фото: ULLSTEIN/VOSTOCK PHOTO

Пробный брак

Постепенно в руках Грануаль оказалось все побережье Мэйо, кроме замка Рокфлит (по-гэльски — Кавлах). Им владел Железный Ричард из рода Берков, которому морская воительница неожиданно для всех предложила себя в жены. По ирландскому обычаю они заключили пробный брак сроком на год. За это время пиратка по-хозяйски обосновалась в Рокфлите, и через год, когда Ричард вернулся из похода в свою крепость, он увидел запертые ворота и свою жену, которая коротко заявила ему с высоты бойниц: «Уходи, я с тобой развожусь». Ричард ушел, но врагами они, как ни странно, не стали — может быть, потому, что Грануаль родила ему сына Тиббота. По легенде, на другой день после его рождения она вышла в море и была атакована алжирскими пиратами (в летний сезон они заплывали далеко в Атлантику в поисках добычи). С мушкетом в руке она первой прыгнула на палубу вражеского корабля, закричав: «Не робейте, парни! Рожать гораздо хуже, можете мне поверить!»

Между тем почти все вожди западных ирландских кланов уже подчинились англичанам. В 1577 году настал черед О’Мэлли, которая явилась в Голуэй к английскому капитану Генри Сидни, который и оставил о ней первое документальное упоминание: «Ко мне явилась знаменитейшая женщина-капитан Грания Ималли, предложившая мне услуги трех своих галер и 200 воинов». Здесь легендарная ирландка гостила долго, общаясь с сыном Генри — поэтом Филиппом Сидни. Говорят, последний даже влюбился в нее, хотя был намного моложе. Позже между ними завязалась переписка, и, поскольку Грануаль была неграмотна, она специально завела помощника, чтобы тот зачитывал возвышенные послания Филиппа и сочинял ответные. Романтическая легенда гласит, что в те же годы ее посетила другая любовь — к испанскому дворянину Рамиро де Молине, взятому в плен пиратами. Он был принят в клан, участвовал во всех набегах, но потом загрустил по родной Кастилии и был отпущен домой.

Несмотря на возраст, Грания продолжала ходить в походы и лично участвовать в боях. Она была высокой, сильной, метко стреляла, прекрасно владела кинжалом и больше всего презирала трусость. Когда в одном из боев ее сын Тиббот, совсем еще мальчик, в страхе подбежал к матери и уткнулся лицом в ее колени, она крикнула: «Ты что, хочешь спрятаться там, откуда когда-то вышел? Не выйдет! А ну, вперед!»

Завидев паруса «ведьмы из Рокфлита» с изображением волшебного морского коня, многие капитаны сразу готовились сдаваться. Конечно, иногда и она терпела поражения: однажды англичане взяли ее в плен и отправили в цепях в Дублинский замок. Оттуда ирландцы редко выходили живыми, но Грануаль каким-то образом оказалась на свободе. Сохранилась легенда о том, как по пути в родные края она завернула в город Хоут, но ее не впустили в ворота. И тогда, переночевав под открытым небом, поутру она подстерегла сына бургомистра, вышедшего в лес поохотиться, и увезла его с собой. Отцу пришлось отправиться в Мэйо и униженно предлагать пиратке выкуп. В ответ она сказала: «Бери парня бесплатно, но с одним условием: ворота твоего города должны быть всегда открыты для тех, кто ищет ночлега, и за каждым столом для них должно оставаться место». Говорят, жители Хоута соблюдали этот обычай много лет.

В 1583 году умер Ричард Берк, до конца бывший другом и союзником Грануаль. Вскоре губернатором провинции Коннахт стал сэр Ричард Бингем, решительно взявшийся за непокорных гэльских вождей. Начав настоящую войну с кланом О’Мэлли, он в 1586 году разорил земли Грануаль и захватил ее сына Оуэна, который был убит «при попытке к бегству». Лишилась она и другого сына, Мерроу, который встал на сторону англичан и помогал им охотиться за матерью. Но она была неуловима, при первой опасности уходя в море. Требуя подкреплений, разозленный Бингем называл Грануаль «зачинщицей всех мятежей в этой провинции за последние сорок лет». Между тем в 1588 году пиратка приняла участие в разгроме испанской Непобедимой армады, проплывавшей мимо берегов Ирландии. Ее люди отправили на дно галеон Педро де Мендосы с сотнями моряков, но враждебности губернатора это ничуть не убавило.

Постепенно силы морской воительницы таяли, а натиск англичан непрерывно нарастал. Отчаявшись победить, Грануаль обратилась с письмом к английской королеве Елизавете.

 

Иншимор. Аранские острова. Графство Клэр. Вид на руины замка. Фото: JANN ARTHUS-BERTRAND/CORBIS/RPG

На королевском приеме

 «К Вашему Величеству смиренно обращается Ваша верная и преданная подданная Грания Ни Мэлли, проживающая в Ваших ирландских владениях. Поскольку у ирландцев, особенно на побережье Западного Коннахта, бытует прискорбный обычай, по которому каждый вождь для защиты себя и своего народа должен с оружием выступать против соседей, я, преданная служанка Вашего Величества, в течение сорока лет также вынуждена силой защищать своих людей на море и на суше», — в письме Грануаль просила позволения «обрушиться огнем и мечом» на всех врагов королевы в обмен на защиту от самоуправства английских чиновников.

Получив письмо, Елизавета выслала ирландке вопросник из 18 пунктов, чтобы определить, является ли та мятежницей. В это время Бингем снова напал на земли О’Мэлли и захватил в плен сына Грануаль Тиббота и ее брата Домналла. Чтобы выручить их, она отправилась в Лондон, что было весьма смелым поступком для гэльской правительницы, обвиненной в пиратстве и мятеже. В начале августа 1593 года во дворце Уайтхолл состоялась встреча двух женщин, двух ровесниц, которые ни в чем не походили друг на друга. Разряженные и надушенные придворные перешептывались, глядя на высокую старуху в грубом шерстяном платье и полосатом плаще, которая почтительно, но с достоинством беседовала с их повелительницей. Беседа шла по-английски — с годами Грануаль кое-как овладела этим языком. Говорят, перед входом в зал ее обыскали и нашли длинный кинжал. «Я привыкла защищать себя», — объяснила ирландка, но оружие отдала. Ее встречу с королевой запечатлела гравюра — единственное прижизненное изображение Грании О’Мэлли, по которому, правда, очень трудно судить, как же все-таки она выглядела. Мы не знаем даже цвета ее волос: обычно их считают черными, о чем говорит и прозвище отца, но в одной из поэм — «Грания рыжекудрая»…

О чем говорили королева и пиратка, осталось неизвестным, но скоро губернатору Бингему из Лондона был отправлен приказ: отпустить из темницы сына и брата Грануаль, прекратить нападения на ее владения и уважать ее права и привилегии. Причина такой милости крылась в последних словах: «Поскольку она раскаялась в своем прежнем неповиновении и пообещала участвовать на нашей стороне в вой не, что мы ведем со всем миром». Имелась в виду война с католической Испанией, которая, хоть и потеряла Непобедимую армаду, не утратила своей мощи и грозила вступить в союз с Францией. В этих условиях помощь сильного пиратского флота представлялась отнюдь не лишней. Стоит вспомнить, что английские пираты во главе с сэром Фрэнсисом Дрейком не раз помогали Елизавете, и она вполне могла надеяться на такую же помощь от ирландских морских разбойников. Не исключено и то, что английской королеве просто понравилась эта женщина — прямая, суровая, ничем не напоминавшая ей придворных лицемеров.

Ирландия во времена Грануаль

XVI столетие стало переломной эпохой в жизни Ирландии — временем, когда вековые устои кельтского кланового общества начали рушиться под напором английских завоевателей. Еще в XII веке англичане захватили юго-восточную часть Зеленого острова — Ленстер, но остальная часть страны жила, как и прежде: без городов, дорог и денег, среди нескончаемых распрей племенных вождей, которые даже формально не подчинялись Лондону. Король Генрих VIII начал второе завоевание» острова, конфискуя земли у непокорных ирландцев и заселяя их переселенцами из Англии. Будучи протестантом, он начал гонения на католическую церковь, которой было предано большинство островитян. Ту же политику продолжала его дочь Елизавета I, что вызвало многочисленные восстания. В 1583 году королевские войска подавили многолетний мятеж графа Десмонда и захватили южную часть страны — Манстер. В 1603 году было подавлено восстание графов Тирона и Тирконнела на севере, в Ольстере, и эта область начала заселяться протестантами из Англии и Шотландии (что породило нынешний североирландский конфликт). Лишенные своей земли ирландцы бежали на запад, в Коннахт — самую дикую и малонаселенную часть страны, вотчину О’Мэлли. Эта область была захвачена англичанами только при Кромвеле, в 1640-е годы.

Во времена Грануаль ирландцы еще жили кланами (септами), объединявшими родственников до седьмого колена. Составлявшие их большие семьи (дервине) выбирали на общем собрании вождя клана (флайха), который подчинялся королю племени (ри-туата). Вместе с вождем выбирался его «заместитель» — танист, бравший на себя управление в случае внезапной насильственной смерти вождя, что для Ирландии было скорее правилом, чем исключением. Уже ушло в прошлое старое сословное деление общества на рабов, простых общинников и «благородных» (айре), к которым относились вожди, судьи и поэты-барды. Стремясь подавить самосознание ирландцев, английские завоеватели запрещали песни бардов, народную музыку и одежду, третировали гэльский язык как «варварский». В результате сегодня по-гэльски говорит только 1% ирландцев.

Бронзовая статуя королевы пиратов около Вест-ПортХауса, построенного на месте замка Грануаль. Фото: AKG/EAST NEWS

«Сильные на суше и на море»

Как бы то ни было, Грануаль вернулась в Мэйо, где ее уже ждали освобожденные члены семьи. Бингем, однако, не прекратил строить каверзы клану О’Мэлли, и пиратке даже пришлось на время бежать в Манстер. Потом она вернулась, что оказалось как раз вовремя: Грануаль сдержала данное Елизавете I слово и напала на восставшего против королевы графа Тирконнела. Попутно Грануаль вернулась к любимому занятию — морскому разбою. Чтобы помешать ей, новый губернатор Коннахта Клиффорд последовал старинному принципу «разделяй и властвуй». А спасенный матерью Тиббот ответил ей черной неблагодарностью: вслед за Мерроу он перешел на сторону англичан и помогал им преследовать своих сородичей на море. Грануаль не простила вероломных сыновей и до конца жизни отказывалась общаться с ними.

В 1598 году отряды ирландских мятежников нанесли англичанам поражение и вторглись в Коннахт. Не забыв о том, что О’Мэлли поддержали англичан, мятежники разорили их земли, и Грануаль укрылась на острове Клэр, где когда-то встретила любовь. Теперь эти воспоминания не радовали ее — она бродила по берегу среди зеленых зарослей и журчащих ручьев и думала, как она на старости лет оказалась союзницей врагов своего народа. Неужели эта рыжая английская королева сумела обмануть ее?

Скоро английские армии вернулись, разоряя все на своем пути. В январе 1602 года ирландские графы Тирон и Тирконнел были разбиты в битве при Кинсейле, и вместе с ними ушла в прошлое старая Ирландия. На севере острова клановых вождей лишали вековых привилегий, жители покидали свои земли, а их место занимали английские колонисты. Через год, в марте 1603 года, умерла Елизавета I, а вскоре, когда точно — неизвестно, за ней последовала и Грануаль. По одной версии, она в последний раз повела своих воинов на абордаж вражеского судна и погибла в бою. По другой — мирно упокоилась в Рокфлите и была похоронена в семейной часовне на острове Клэр под гордым девизом Terra Marique Potens — «Сильные на суше и на море». Есть и романтическая легенда, согласно которой за ее телом приплыл на своем корабле верный Рамиро де Молина. Узнать правду об этом невозможно, поскольку гробница О’Мэлли разорена давным-давно. Зато часовня, как и замок в Рокфлите сохранились и сегодня стали местом паломничества многочисленных поклонников пиратки.

Долгое время о Грануаль не вспоминали, и только бродячие певцы, потомки ушедших в прошлое бардов, пели запрещенные баллады о «хозяйке ирландских морей». «Кельтское возрождение» XIX века оживило интерес к разбойнице. В 1988 году вышел роман «Грануаль, пиратская королева», созданный ирландской писательницей Энн Чэмберс. По его мотивам были созданы несколько произведений, в том числе бродвейский мюзикл «Грания» (1989) и пьеса «Королева пиратов» (2006). Ирландский композитор Шон Дэви написал рок-оперу «Грануаль», а в 2008 году в Голливуде планируют снять фильм об ирландской пиратке по сценарию той же Энн Чэмберс. Грануаль-Грейс имеет все шансы сделаться романтической героиней нового столетия, хотя романтизма в ее характере было мало — чтобы стать капитаном пиратов, в то время (как, впрочем, и сегодня) требовались совсем другие качества.

http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/6305/