Илья Ильф держит в руках издание романа «Двенадцать стульев»

Мария Тарасенко и Илья Ильф (Файнзильберг) поженились 21 апреля 1924 года. Новоиспечённый супруг делил комнатку в коммуналке с Юрием Олешей, который окрестил её «спичечным коробком», там же поселилась и молодая жена.

Обстановка была спартанской: Илья являлся счастливым обладателем табурета и матраса на четырёх кирпичах, Олеша спал на газете. Парадные брюки у приятелей были одни на двоих и имели столь плачевный вид, что однажды Маруся натёрла ими пол, приняв за суконную тряпку.

Несмотря на бытовые трудности, вечную нехватку денег и частые разлуки нежность молодожёнов друг к другу, казалось, стала ещё сильнее.

Начало истории смотрите  здесь

«Дорогой, добрый мой детёныш, девочка, я посылаю тебе мою морду. Она вышла такой, как на самом деле, то есть ужасной. Губы, как калоши, и уши, как отлив. Милый, дорогой, за что ты меня любишь. Я тебя люблю за то, что ты красивая и маленькая. А ты за что? Милый, крепко, много тебя целую…»

Один моряк получал письма от женщины, которую он никогда не видел. Её звали Роза. Они переписывались 3 года. Читая её письма и отвечая ей, он понял, что уже не может жить без её писем. Они полюбили друг друга, сами не осознавая того.

Когда закончилась его служба, они назначили встречу на Центральном вокзале в пять часов вечера. Она написала, что в петлице у неё будет красная роза.

Моряк задумался: он никогда не видел фотографию Розы. Он не знает, сколько ей лет, не знает, уродливая она или хорошенькая, полная или стройная...

Он пришёл на вокзал и когда часы пробили пять, она появилась. Женщина с красной розой в петлице. Ей было около шестидесяти. Моряк мог повернуться и уйти, но он не сделал этого. Эта женщина писала ему всё то время, пока он был в море, посылала подарки на Рождество, поддерживала его. Она не заслужила такого отношения. И он подошёл к ней, протянул руку и представился. А женщина сказала моряку, что он ошибся. Что Роза стоит за его спиной. Он обернулся и увидел её. Она была одних с ним лет, милая и очаровательная.

Пожилая дама объяснила ему, что Роза попросила её продеть цветок в петлицу. Если бы моряк повернулся и ушёл, всё было бы кончено. Но если бы он подошёл к этой пожилой даме, она показала бы ему настоящую Розу и рассказала всю правду...

Источник

Как такое могло случиться

ДУРОЧКА

Аню все считали дурочкой. С мужем она жила уже пятнадцать лет. У них было двое детей, Алисе четырнадцать, а Сергуне семь лет. Муж ходил налево чуть ли не в открытую. Первый раз он изменил ей во второй день свадьбы, с официанткой. Ну а дальше просто не сосчитать. Подружки пытались открыть ей глаза, но она мило улыбалась и молчала.
Аня работала на фабрике детских игрушек, бухгалтером. Зарплата, с её слов, ну очень крошечная, а работой заваливали до небес. Приходилось работать даже по выходным. Квартальные и годовые отчёты так вообще могла ночевать не прийти домой.
Муж зарабатывал очень хорошо. Но хозяйка Аня была тоже никудышная. Денег сколько не дай, не хватает на продукты, вечно пустой холодильник, а из готового, в лучшем случае борщ и котлеты с макаронами. Так и жили. Все вокруг удивлялись, когда видели Валерика с новой пассией. А еще он частенько приходил домой, что называется, сухой как лист.
— Ох и дура же Анька, и зачем только терпит гулёну.

ДНР. Военнослужащий сухопутных войск России на Угледарском направлении на линии обороны в Волновахском районе. Фото: Валентин Спринчак/ТАСС

Окопная правда — это ведь не только о героизме, подвиге и превозмогании себя. Жизнь на передовой состоит не только из штурмов и артдуэлей, но и из обычного фронтового быта, в котором некоторые ищут творческое вдохновение. Как, например, «Адлер» - боец, приславший мне, военкору KP.RU, свои короткие рассказы.

За плечами у него — военная академия, 15 лет службы в радиоразветке, уход на гражданку, работа инженером связи. В октябре 2022-го он понял, что больше не может смотреть на СВО со стороны. И пошел в военкомат добровольцем. Сегодня на Запорожском направлении он со своими товарищами не только сдерживает наступление ВСУ, но находит время для небольших рассказов, в которых то, из чего и состоит повседневная фронтовая жизнь. То, из чего в свое время и состояла «лейтенантская проза» Великой Отечественной. Хороший слог, психология боя, детали солдатского быта и окопный юмор — куда же без него.

Вот первые три рассказа, присланные мне прямо с передовой.

ДЕСЯТЬ-НОЛЬ И РЖАЧ ДО КИЕВА

…Мы сидим на кухне. Деревянный стол, вокруг лавочки, сверху - маскировочная сеть. Готовим ужин: варим гречку, обжариваем тушенку с луком. Сегодня в меню нашего походного ресторана - гречка по-флотски. Вдруг со стороны фашистов - выход. Гулкое эхо артиллерийского выстрела сменяет свист снаряда, разрезающего воздух, постепенно набирающего силу, ещё чуть-чуть, ещё несколько секунд, и всё это должно закончиться разрывом. Тогда вздрогнет земля, тогда сотни осколков полетят в разные стороны, сея хаос, разрушение и смерть.

Но вместо этого свист неожиданно заканчивается громким хлопком, будто бы кто-то шлёпнул ладонью по водной глади.

- Просрал, - комментирует Мирон, - порох отсыревший.

- Тогда один-ноль в нашу пользу, - заявляю я и спокойно продолжаю помешивать лук на сковородке.

Снова выход со стороны противника - и снова шлепок.

- Два-ноль.

- Три-ноль.

- Четыре-ноль.

Человек, при получении Нобелевской премии указавший своё гражданство как «русский изгнанник», Иван Алексеевич Бунин до последних дней своей жизни оставался лицом без гражданства и жил с нансеновским паспортом, но душой он всё это время был в России, по которой страшно тосковал. Именно в России происходит действие большинства рассказов из цикла «Тёмные аллеи», написанного в эмиграции, и посвящённого тёмным, грустным и порой жестоким моментам любви.

Этот рассказ Бунин опубликовал в главной газете Русского зарубежья — парижских «Последних новостях», бессменным главредом которых был Павел Милюков.

Больше всего меня в рассказе «Кавказ» впечатлила поразительная плавность языка Бунина, удивительное изящество его речи. Ещё современники отмечали точность описания Буниным разных ситуаций, из-за которой никто не верил, что автор выдумал их от начала и до конца. Все вокруг были убеждены, что Бунин сам пережил что-то подобное и лишь хорошо воспроизвёл историю по памяти. Иван Алексеевич на это обижался.

«Кавказ»

12 ноября 1937 года

Приехав в Москву, я воровски остановился в незаметных номерах в переулке возле Арбата и жил томительно, затворником — от свидания до свидания с нею. Была она у меня за эти дни всего три раза и каждый раз входила поспешно со словами:

— Я только на одну минуту…

Она была бледна прекрасной бледностью любящей взволнованной женщины, голос у неё срывался, и то, как она, бросив куда попало зонтик, спешила поднять вуальку и обнять меня, потрясало меня жалостью и восторгом.

Обычно счастье в мою жизнь врывается с гиканьем и цветными цыганскими плясками. Оно с ноги распахивает входную дверь и кружит меня в диком хороводе страсти и безумств. Завораживает, опьяняет, сводит с ума и просит остаться жить навечно. Я соглашаюсь, но при условии, что оно будет тихим и ласковым, иначе не выдержу такого напора и свихнусь. Счастье успокаивается, поудобнее устраивается в уголке и наблюдает за нами, изредка подавая голос, если вдруг ему кажется, что мы про него забыли. Эта схема меня вполне устраивала. До одного памятного дня…

Рабочий день уже подходил к концу, когда внезапный звонок на мобильный прервал бег в колесе.
- Зайди на минутку, серьезный разговор к тебе имеется, - голос шефа был вкрадчив и опасно ласков. Прокрутив в голове сто и один вариант развития событий от повышения до увольнения, и не найдя поводов для последнего, решительно шагнула навстречу Судьбе.
- Вызывали? – с деланной уверенностью спросила я, просунув голову в директорский кабинет.
- Нет, блин, автоответчик сработал, - попыталось пошутить руководство, вставая из-за стола мне навстречу. – Заходи - не бойся, выходи - не плачь.
- Ну, и шуточки у Вас, Акакий Евстафьевич, - неубедительно попыталась я сделать комплимент и вошла в кабинет вся.

- Так, давай к делу, - шеф был настроен решительно, - Я приготовил для тебя подарок!
- Ого! Вот это новость! Вы выписали мне премию или увольняете, наконец, из этого дурдома? – прощупала я почву.
- Ни то, ни другое. Сейчас достану, обалдеешь от счастья! – босс одарил меня лучезарной улыбкой и полез под стол.