Сугробы, как звери,
столпились у двери
и дышат в лицо!
На крыше вокзала
ворона сказала,
что хочет обратно в яйцо.

Я слышу, за Тулой
обходчик сутулый
простукивает состав -
всегда в этом звуке
скрежещут разлуки,
болью суставчатой став.

Метелью ночною,
землей ледяною -
под мост и по рельсам домой!
А сзади - старуха
в платочке из пуха
боится ножа, и нечистого духа,
и поскользнуться зимой.

Не смей оглянуться
и ей улыбнуться -
старуха от страха помрет!
И я, напевая,
вдоль рельсов трамвая
иду без оглядки вперед.

И я, напевая,
вдоль рельсов трамвая
иду без оглядки домой.
Вдруг слышу, старуха
в платочке из пуха
идет, напевая, за мной.

И вспышкой мгновенной
из мрака вселенной
дошло до меня наконец -
от счастья какого,
не молвя ни слова,
ходил напевая отец,

в погоды какие
и в годы какие
он пел, от мороза в слезах,
и стекла тяжелые -
минус пятнадцать -
носил на поющих глазах

метелью ночною,
землей ледяною,
метелью, землею,
ночной, ледяной...
И только руками,
губами, щеками
(по воле судьбы
пропадая веками!)
он виделся в жизни со мной.

1985

Ю.Мориц