И по ветру полетят семена моей любви,

Семена моих надежд, пёрышки моих утрат.

В чьи-то души упадут семена моей любви,

Семена моих надежд сквозь утраты прорастут.

Умирает и трава, осень - время похорон,

Осень - время горевать, но весна всегда права.

Будет без меня апрель небо в синьке полоскать,

Что сама не допою - допоёт весной капель.

(В. Матвеева)

Но моя осень в этом году, это не просто время перемен. Это вообще что-то новое, новый горизонт, новая даль, синева, новая галактика и смерть, конечно. Как осень может быть без смерти? Никак. Сказано же - осень время похорон. 

Новый - не всегда тождественно лучшему. Почему-то новое сразу в любой голове представляется лучшим, по сравнению с тем, что было, однако этой осенью я поняла, приняла и делюсь - новое - это просто другое, такое, какого возможно еще не было, или даже было, но просто не последним в списке прошедших событий. Вот и все. Нет никакого тождества, нет ожиданий, не разочарований, нет будущего.

Будущее не предопределено, более того, оно не существует. Есть только творимое настоящее. И я теперь верю только в него. Верить в будущее так же глупо, как бояться его. Бойтесь лучше настоящего, того, в котором вы не можете противостоять искусам, в котором вы отрицаете данные шансы, не слышите, не видите, не внемлете. А будущего бояться не имеет смысла. Нет никакого будущего.

О, ожидания! Как много в жизни творится глупого и жестокого из-за пресловутых ожиданий! Как многого мы ожидаем от самих себя, от наших друзей, тем более, от тех, кого мы называем любимыми. Как быстро мы, опять же в своей голове, формируем образ, создаем рамки, заключаем свободного человека в эти рамки и бесимся, когда он за них заступает. Зачем мы лишаем его права быть свободным? Зачем ждем? Зачем себя заключаем в рамки? Зачем верим в будущее? Какая глупость. Великая глупость.

Зачем ждем от себя? У меня есть чудовищная особенность, может и не слишком уникальная: я мгновенно разочаровываюсь в себе. Я так привыкла быть быстрой, стремительной в мыслительном процессе, ловить на лету, не испытывать никогда трудностей с восприятием нового научного материала, что любое малейшее затруднение ставит меня в тупик. Я умею делать многое. Но я совершенно не умею не уметь. Ведь тогда надо как бы начинать сначала. Всю жизнь, весь век свой надо учиться. Только так что-то может получиться. 

Отчаяние тоже из-за ожиданий.

Я ужасно боюсь работы. Бывают дни, когда количество задач, таких интересных, таких важных, таких изящных, начинает превышать критическую массу того, что мой мозг может воспринять едино. И тогда после минутной эйфории, после ликования, вызванного существованием задачи, которая может и будет решена мной, наступает глубокая, черная депрессия, из которой выплыть можно только на общей подъемной силе шил, торчащих между ягодицами. Как же тяжело.

Модель не встает, картинка не рисуется, статья не переписывается, отчет не пишется сам. А я бы хотела, хотя бы частично автоматизировать эти жуткие процессы)) Спишь и ставишь модель на сервер, а на утро ничего об этом не помнишь и выспался. Удобно. 

Позавчера я видела удивительную карту. Карту мира. Наряду с географическими объектами на карту была нанесена неприметная красная полосочка. Она опоясывала пол Земного шара от Китая до Калининграда через многие моря Мирового Океана. И эта полосочка мне не безразлична. Она касается меня. У самого сердца, она опоясывает меня почти как Земной шар. Впервые в жизни я осознала, как велика наша Земля. Я поняла также, что такое три месяца. Это очень много. Это гигантская часть жизни. И я проведу её в море. Это чудо. 

Марго научила меня определять внутренние волны. Оказывается, так как планктон живет на пикноклине, там, где пикноклин поднимается с "выпуклой" частью волны наверх, там планктон создает поверхностное натяжение между собой и море кажется гладким, а где пикноклин заглубляется - там ребрится. Вы наверняка видели такое. Просто вы не видели в этом внутренних волн океана.

Гулев научил меня решать проблемы - если у тебя есть проблема, позвони ей, или приди к ней в кабинет и поговори с ней. Не игнорируй ее, если она есть, она не исчезнет. Если ее нет, она рассосется сама. 

Наташа научила меня неимоверной тяге к победе, потрясающей работоспособности и по-житейски простому отношению к науке и её проблемам. Все решаемо; не истери. Водичка камень точит. Воистину. 

И моя жизнь преображается. Теперь все имеет разный, новый оттенок. Краски меняются. Осень - время похорон. 

Но похороны - это трагедия только тех, кто остался в живых. 

И им на реабилитацию дается все оставшееся время!

 

В ту пору часто, закрыв учебник,

Я от амбиций своих ущербных

Провозглашал решенным вопрос любой.

И заключал, что двойного смысла,

Иметь не могут слова и числа,

И пребывал отчаянно горд собой.



Но проходила неделя, две ли,

Слова слетались, куда хотели,

Как А и Б, сидевшие на трубе.

И числа вновь обретали сложность,

И сознавал я свою ничтожность,

И изнывал от ненависти к себе.

(М. Щербаков, "После детства")