Была одна ТЭС. Это была оооочен мощная ТЭС. Она была молодец. Ей было ничего не жаль. Ей сносило голову одним запахом льда. Одним дыханием. Она была готова на все. Она горела изо всех сил. Сжигала все и вся. Дотла.

А потом была катастрофа. Большая. Ужасная. Отвратительная. Искареженые трупы и крики сожженных душ. Огонь. Но уже не тот. А потом прошковый гаситель. Апатия. Выжженная степь. Пустошь.

Однажды, её душа поняла, что надо убираться. Потому что она не выносила мрак и грязь. Она любит траву, качели и солнце. И знала. что это не вырастет если не убраться и не провести рекультивацию.

Но когда она вошла туда, где так долго горела, с тряпкой и моющим средством, она заплакала. Потому что везде видеал очертания труб и полигонов, установок и котелен, проводов и подводов. И каждый шаг по этой земле открывал кровотечения. И она бы умерла.
Но с ней был Бог. Бог в её людях. Бог ближних её. И её. Сам Бог. И Он спас её. Потому что любит.
А еще у нее была вера. Потому что она умела рисовать. Она нарисовала план. Она рисовала до тех пор, пока не нарисовала что-то, отдаленно напоминающее реальность, а не потоки черной крови. И каждый раз, залечивая раны, она смотрела туда, правила и дополняла. Но нет предела совершенству.

Был апрель. Она закончила уборку.Пора была взять культиватор. Но швы раходились от мысли одной об убийстве священной ранее земли. Бль была невыносимой.
И Бог снова взял её на руки. И понес.И рассказал. сколько сделала эта земля. ЧТО на ней стояло. И она плакала, уже жалея не любовь и искусство. А себя. она впервые жалела себя. Она наконец увидела шрамы на своем теле. Поняла, Что тут есть за чем ухаживать и чего бояться. Она увидела новый мир. Своего Бога в своем Теле. Теле убитой безумной художницы. Она зупустила культиватор. И впервые со времен крушения подняла нос так. чтобы не видеть по чьим трупам и святыням идут её ноги.
Но она спотыкалсь. Огонь жег её ступни, камни вонзались в пальцы. Но она справлилась. Она даже отпустила последнего любимого человека. Сказав спасибо и благославив. Культивация была завершена.

Она поехала посмотреть как сажают свои сады другие. Божий сад у каждого свой. Приехав, она увидела, что на ее поле проросли семена принесенные ветром. Пора была сознательной садки. Ей предложили семена. Наученная опытом, она взяла сразу.
Разгар лета она ленилась, не сажала и не поливала, упорно ждала чего то. Но семена стояли на столе. И однажды она все-таки открыла "Географию".

Посаженные в рядочки цветочки не возбуждали её. Совсем. Она смотрела на картинку, высаживала по плану. Но во сне видела трубы и пламя. Все равно. Цветы казались ей с утра сухими и жалкими. Ложью. Ложью и дурманом. Она ненавидела первые плоды. Она резала себе руки. Считала себя лгуньей. Лгуньей самой себе. А потом стала врать людям. Врать, что её цветы самые красивые. И увидела их прелесть. Чтобы врать людям убедительно, надо иметь основания. И тогда это становится правдой.

Но пока было лето ей было достаточно фотосинтеза и солнца. Пришла зима. Ты снова вспомнила тепло своей плавильни. Нужно было электричество. Электричество и экстаз. Качели.

Но почему-то..Вот отсюда начинается страх. Она боялась. У нее есть деньги. И есть где взять материал. И сделать все своими руками она могла... Но у нее перед глазами стояли искареженные трупы. Любимых. И она больше не делала ничего. Она мерла. Тонула. Боялась. Очень. До дрожи в коленках.

Она сделала качели. Садилась и не качалась. Не производила элетричество. И лампы не горели. А стоит лишь сделать солнышко и войти во вкус.

И вот появился человек, который смог бы раскачать. теперь осталось только войти в резонанс. И дать помочь. А как интересно получилось. всего лишь старая магнитная катушка стала аркой над палисадником. Нодуша не в арке, а в цветах... вот на что оказалось способно гипертрофированное чувство первенства в голове человека, в душе у которого Бог.

Она взяла пластилин. И лепит АЭС. Но трудно смириться. Трудно понять что добровольно сменил обычные лампы на энергосберегающие. Потому что их свет не "дневной". Он меньше похож на свет от огня.

Эпилог

Ни по одной дороге не идешь так легко, как по своей.