Наша дорогая редакция прямо с утра, как только у нее встал как только она встала, сразу принялась вспоминать за чаем, - пока власти разрешают, а компетентные внутренние органы не возражают - жалобы хора греческой трагедии. Там у греков в древности песни разделяются на соответствующие друг другу строфы и антисрофы, которые заключаются конечной песней - эподом. (Песни, исполняемые отдельными актерами называтся монодии). Вообщем как всегда - бля, только утро на пороге, а дел уже не впроворот. Ну и довспоминалась, крч. Ближе ко второму завтраку нам неожидано стало понятно (чотко и ясно), что этническое пространство одной отдельно взятой цивилизации исчерпывается классической формулой единства времени, действия и ёкрного пребывания не там где надо. Иными словами, когда нам кажется, будто мы погрузились в говно по самую макушку, мы выныриваем. Но вместо того чтобы глотнуть воздуха, мы набираем полный рот говна и плюем им в лицо окружающим.
Поэтому, если внимательно прислушаться к хору становится ясно, что у нас еще есть надежда и есть шанс прожить обыкновенную жизнь обычного человека, воспринимая ее, как череду невзгод, слёз и стенаний, бесконечно сетуя на жестокость всепоглощающего времени.
Раньше это не очень хорошо получалось, однако надежда откидывается с нар последней, а сопротивляться грядущему счастью - это как плыть против камнепада.
Поэтому остерегайтесь. Всем мяу и миру мурр, если вдруг вы еще не проснулись.
"прожить обыкновенную жизнь обычного человека"
жыво вспомнилось:
"Когда ты в старости умрешь,
Судьбу благодари.
Удачной жизнь твоя была,
Ты выиграл пари.
Когда в расцвете сил умрешь,
Судьбу благодари.
Не знал ты старческих забот,
Болезней и тоски.
Когда ты юношей умрешь,
Судьбу благодари.
Избег ты множество невзгод
И спасся от нужды.
Когда младенцем ты умрешь,
Судьбу благодари.
Ты выбрал самый лучший путь,
Что тут ни говори…"
Я уже давно надумалась и успела надуматься, ещё когда могла и не успевать. Спасибо Нуничего и его о нас проявленной большой и трогательной заботе, такой дальновидной, решительной, всепропередзнающей и паки нашей персоной мурмяще озадохуяченной. Наше ему в его намурмуривание мурмяумурение.
Увидев белый свет, бессильным быть вначале,
Почти не двигаться и только есть и спать; Потом от строгости взыскательной страдать, Чтоб знанья наконец твой разум увенчали.
Затем влюбиться вдруг, и чтоб тебя встречали
Не слишком холодно, забыть былую стать, Склоняясь перед той, чье сердце не понять
И кто не радости приносит, а печали.
Лукавить при дворе, а после, став седым, Бежать от шума прочь, к местам своим родным,
И старческую хворь влачить в уединенье,—
Вот светлая судьба! О, беспросветный мрак! Неужто это все столь важно, чтоб в смятенье Так жизнью дорожить, бояться смерти так?
Это в общем-то не так важно, как мы станем мурмурировать. Мурмурство оно и в Азкабане мурмурство.. Тогда не необходимо мурмуроваться. Вот мурмуроваться это надо вдвоём, да.