(с) Марина Кацуба
*Мне все чудится он спасет меня, приручит.
Я ему одному от себя отдала ключи.
Мне все видится приручит меня он, спасет.
Изнутри меня боль грызет, меня червь сосет.
Я дрожу по утру, не спав, и не вижу стен.
С каждым днем холодеет, пустеет моя постель.
Я не вижу стен, и трясусь, трясусь по утру,
Я теперь ненужный ему, нелюбимый труп.
Я прошу у Боженьки: «Боженька, дай мне сил».
Вот бы он меня вдруг позвал, вдруг спросил.
Вот бы он хоть раз еще в меня поглядел.
Но у Боженьки куча других неотложных дел.
*В лицах на улицах страхи блестят:
Мясо, озябшее на костях.
Как я? Уже не тону в страстях,
А сдохну – оповестят.
В людях не вижу теперь и тьмы.
Кончились все эти «вы» и «мы»,
Светлые мысли спасти и смыть…
Я подавилась людьми.
Кончились сладости, мишура,
Поиск причин для душевных трат,
Поиск мужчин для сердечных травм
И даже желание врать.
Я выхожу из чужих квартир
Спрятаться в сырость твоих картин.
Как я? Никак. Так что ты, кретин,
Вроде как победил.
*На тебе закончился мой покой -
Не по мне читают сорокоуст.
Лучше б ты был, мальчик, красив, да пуст.
Лучше б ты бежал от меня бегом.
Зябнут руки. Пар стоит над рекой.
Он как страх мой, мальчик, тягуч да густ.
Не по мне читают сорокоуст -
На тебе закончился мой покой.
Попрошайки у церкви твердят: “Беда”
И трясут сандалом священных бус.
По тебе читают сорокоуст -
Но покоя я, мальчик, тебе не дам.
*Только бы камни больше не падали с неба.
И я научусь не пугаясь идти за тобой.
Пусть только камни больше не падают с неба,
Камни забившие нашу смешную любовь.
И пусть этот ветер больше не дует нам в двери,
Болью врываясь во сны и в сюжеты стихов.
Пусть этот ветер больше не дует нам в двери,
Ветер задувший печальную нашу любовь.
И пусть эти птицы, в небо взлетят эти птицы.
И я научусь замечать, как смеется наш Бог.
И все растворится, как только взлетят эти птицы,
Синие птицы, поющие нашу любовь.
*Свою плоть, словно мусор в урну,
В меня, мальчик, не выйдет сунуть.
Обо мне легко думать дурно –
Обо мне тяжело не думать.
*Или, если захочешь, приди прямо так.
Неуемный мой, дурно воспитанный друг.
Говорят, что такое бывает в жару,
Как-то вдруг, невзначай, на лету, как пустяк.
Приходи, говори. Говори про святых
И про проклятых тоже со мной говори.
Постоим прямо здесь, на свету, у двери
В мой неубранный дом, где живет только стих.
Постоим рядом с лестницей, что каждый раз
Непременно приводит меня к небесам.
Говори про святых. Не смотри мне в глаза.
А то вдруг еще слезы польются из глаз.
И когда, переплакав жару и тоску,
Я тебе улыбнусь, улыбнусь, как сестра.
Наши тени сползут до воды по песку.
И тогда ты уйдешь, потому что – пора.