Однажды...
 

«Я убедилась в том, что свою судьбу каждый выбирает сам»

МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ "В августе 2000 года мы с Родионом Щедриным были за границей. Наш московский дом мы, как обычно, оставили на очень близкого нам человека, Шуру Ройтберг. ...В тот день вместе с тетей Родиона, Диной Алексеевной Щедриной, Шура шла по Тверской, неся сумку с щедринскими партитурами. На углу Пушкинской площади Шура сказала Дине, что боится движения автомобилей и спустится в переход. Позвала Дину последовать ее маршруту. Та наотрез отказалась: «Я перейду улицу здесь и буду ждать вас на той стороне у выхода из перехода». Обе женщины поспорили, какой путь надежнее. Но обе заупрямились и пошли через Тверской бульвар врозь. Каждая выбрала свою судьбу... Было 6 часов вечера, 8 августа 2000 года. Дина уже перешла на другую сторону улицы, когда раздался взрыв. Выход перехода заволокло дымом. Гарь. Вопли. Беготня. Сирены. Мигалки санитарных машин. Дина прождала Шуру четыре часа. Все надеялась. Пыталась разглядеть лица раненых на носилках. Милицейские цепи оттеснили ее. Но она упорно продолжала ждать. Верить в худшее не могла. Лишь через четыре долгих часа решила Дина идти к нам домой. А вдруг Шура уже там? Хотя ключи-то у Дины!.. Войдя в дом, первым делом включила телевизор. Что говорят про взрыв? Какие убийцы его сотворили? И вдруг увидела в хроникальных кадрах распластанное ничком тело в хорошо знакомых ей штанах в полоску. Тех самых, в которых была Шура в свой последний земной день на углу Тверской. Сомнений не осталось. Свой путь Шура выбрала сама."

«Я понял людей, которые впадают в запой»

МАРК ЗАХАРОВ

"История, о которой пойдет речь, произошла в 1919 году. Шла Гражданская война. Моему отцу тогда было шестнадцать лет. Он жил в Воронеже. И как любой в то время мальчишка, всеми правдами и неправдами рвался на фронт. И вот в сентябре 19-го к Воронежу подошли белогвардейцы - армия генерала Шкуро. Предоставился-таки удобный случай сбежать на войну. Первое, что сделал для этого отец, - отправился к знакомому сапожнику и заказал себе сапоги, чтобы в полной готовности вступить в конницу генерала Шкуро. «Будет сделано!» - прореагировал на заказ сапожник. Но когда спустя несколько дней отец пришел за готовыми сапогами, подмастерье кисло проронил: «Мастер, понимаете ли, пребывал в глубоком запое...». И выдал хромовые сапоги... на два размера меньше, чем требовалось. Отец очень расстроился. Но незамедлительно повторил заказ. Правда, пока сапожник мастерил новые - точно по размеру, - в город ворвалась конница Буденного. И как только отец заполучил долгожданные сапоги, он тут же примкнул к Красной армии. Ему тогда было все равно, с кем, на чьей стороне воевать - лишь бы повоевать. Вот так, по воле случая, всю Гражданскую войну он прошел в рядах рабоче-крестьянской Красной армии. Когда я впервые услышал эту историю от родителей, мне вдруг открылось: если бы не запой сапожника, отец оказался бы в Белой армии, не встретился бы с моей матерью. В конце концов, так бы и я не родился... С тех пор я с крайней нежностью отношусь к людям, которые легко впадают в глубокий запой.

«Я обнаружила, что писательская профессия опасна»

ДИНА РУБИНА "Литературная реальность гораздо интереснее действительности. Ведь это и есть настоящая идеальная жизнь, в том смысле, что «история» ее очищена от ненужных деталей, бездарно прожитого времени, лишних в твоей судьбе людей, и у героев нет ощущения, что они совершают совсем не те поступки, какие им положено совершить, - то, что нас постоянно преследует в жизни. Но с другой стороны... Пространство, которое создает писатель, заполнено особой энергетикой. Частенько эта энергия по каким-то своим законам перетекает в реальность. Немало «писательских» случаев, когда автор придумывает сюжет, а тот через какое-то время обрушивается на него с подозрительной зеркальностью. Так было, например, с Роменом Гари. Он спровоцировал свое будущее в романе «Цвета дня». Героя книги, «гения кинематографа», в описании которого явно проглядывают черты самого Гари, бросает жена, в результате он отправляется на войну и гибнет, фактически кончая жизнь самоубийством. После выхода книги от самого Гари ушла жена, актриса Джин Сиберг, которую он безумно любил, вскоре он застрелился. Писатель Владимир Маканин как-то сознался, что после того, как описал в одном из текстов автокатастрофу, сам попал в похожую аварию...

Я на личном опыте настолько хорошо знакома с этим потусторонним законом и настолько в него верю, что в каждое новое литературное плавание отправляюсь, как сталкер в зону, не зная - вернусь ли целой. Пока писала повесть «Высокая вода венецианцев», где смертельно больная героиня отправляется в Венецию, раза два добивалась у врачей тщательных обследований. А мама моя вообще плакала... Вроде пока пронесло... не знаю - надолго ли? В этом отношении наша профессия, «создание параллельных реальностей», так же опасна, как опасно дело ликвидаторов. Все время ждешь определенной дозы облучения.

...Примерила королевскую мантию

ХЕЛЕН МИРРЕН "Я всегда считала себя смелой женщиной: по крайней мере - в профессиональном плане. Однажды с театральной труппой даже отправилась в Африку - мы там давали представление на открытом воздухе. Зрителями были два верблюда, парочка коз и два скучающих проводника, которые не очень внимательно смотрели наше представление... Но когда мне позвонил режиссер Стивен Фрирз и предложил сыграть английскую королеву, я чуть со страху не умерла: просто комок в горле застрял, долго-долго не могла сказать ни да, ни нет. Знаете, такое состояние было - и хочется, и колется... И дело не в том, что я боялась играть царствующих особ, - актер может и должен сыграть что угодно и кого угодно. Дело в том, что мне-то предложили изобразить ныне здравствующую царствующую особу - то есть королеву Елизавету, да еще в трагические для нее дни - сразу после гибели принцессы Дианы.

Как это сделать? Как не впасть ни в карикатурность (а я совершенно искренне уважаю Елизавету, несмотря на свои радикальные взгляды), ни в подражательность, как сделать роль на «пять», никак не меньше? Один выговор, особенный, букингемский, чего стоил! Пришлось нанимать учительницу. Но как только появился выговор, сразу все преобразилось - изменилась манера поведения, походка, умение носить платья...

Потом мне даже устроили аудиенцию - и королева похвалила меня, правда, весьма сдержанно, в своей «королевской» манере... Лишь однажды - во время разговора - она позволила себе слегка удивленно поднять бровь: когда узнала, что я по происхождению русская. Уж не знаю, какого она мнения о русских, не спрашивала, но, повторю, удивление все же выразила.

...Когда я впервые приехала в страну своих предков (из России еще мой дед эмигрировал, посчитав, что ему с большевиками не по пути), была шокирована. Мне-то она представлялась такой, как в романах XIX века: заснеженные просторы, поручики, сани, роскошные балы... Мои сведения были почерпнуты из рассказов деда, и я, прекрасно зная и много читая о современной России, все равно почему-то упорно ассоциировала ее с Тургеневым или ранним Набоковым. Когда я рассказала об этом одной русской журналистке, она засмеялась и призналась мне, что до визита в Англию тоже представляла, что это страна чудаков и туманов, где по улицам разгуливают диккенсовские персонажи.

Может, Елизавета оказалась более осведомленной?

…Нарушила врачебную этику

НИНО КАТАМАДЗЕ "На гастролях в Батуми я поранила ногу - пришлось поехать в больницу, чтобы мне наложили повязку. Вернувшись вскоре в родной Тбилиси, я первым же делом отправилась к знакомому хирургу, мнению которого доверяла. В пути повязка развязалась, и я ее самостийно, как смогла, замотала. В результате пришла к хирургу с ногой, которая напоминала огромный белый куль из ваты и бинта. Доктор оказался в кабинете не один, а с мужчиной. И вот они вдвоем наблюдали за процессом снятия «куля». Ожидали самого худшего. Когда же рана открылась, эти двое принялись хохотать, как сумасшедшие. Признаюсь, им было от чего смеяться - ранка оказалась крошечной... Эта история имела неожиданную развязку. Пока приятель возился с моим «ранением», я успела влюбиться - в его товарища Давида, который тоже оказался врачом... Через несколько дней Давид приехал делать мне массаж ноги... Я не знала, что мне делать со всей этой внезапно обрушившейся любовью и с таким понятием, как врачебная этика. Но оказалось, Давид тоже влюбился в меня... Мы вместе уже больше трех лет, именно столько времени прошло с момента моей злополучной раны. Получается, если бы я тогда не порезала ногу, то никогда бы не встретила любимого."

«...Я понял, что может великий актер»

ФРЕНСИС ФОРД КОППОЛА

"Когда я был совсем еще зеленый и в мыслях не держал заполучить суперпостановку, звезды вдруг взяли и встали как надо: мне позвонили с киностудии «Парамаунт» и предложили делать фильм «Крестный отец»! Мне ужасно захотелось пригласить на главную роль Марлона Брандо. Но Марлон был, всем известно, капризной звездой, с которым мало кто хотел связываться, несмотря на его славу... Но я человек упорный - приехал к Брандо в Лондон, где он тогда был занят в театре, и принялся его умолять сыграть в моем фильме. Долго что-то говорил. Наконец Марлон взглянул на меня строго - как уже готовый дон Вито! - взял со стола бумажные салфетки и начал засовывать себе за щеки. Я обомлел - подумал, крыша у него поехала, что ли? Но Марлон пояснил: у дона Вито должно быть «бульдожье» лицо. Потом повернулся ко мне и заговорил тихим, неприятным, глуховатым голосом. В комнате воцарилась мертвая тишина - передо мной был дон Вито, бульдог-убийца, властный человек (как пояснил потом Брандо, по-настоящему властный человек никогда не кричит, незачем ему кричать). Никогда - ни до, ни после - ничего подобного я ни у кого не видел. Имею в виду столь мгновенное страшное преображение, такое глубокое понимание роли! Хотя сценарий, по-моему, к тому времени он так и не удосужился открыть...

Теперь таких актеров нет - времена другие, ничего не поделаешь. Когда фильм уже вышел, я выразил Брандо свое восхищение, а он только махнул рукой: «Брось, не бери в голову. Я тебе тоже благодарен. Меня теперь в ресторанах бесплатно кормят. Как увидят, начинают суетиться: «Дон Вито! Дон Вито!» И денег не хотят брать ни за что».

...Сделал открытие

НИКОЛАЙ ДРОЗДОВ "...Во сне! А причиной сна стал мой хороший знакомый, известный английский герпетолог Найджел Марвин. Найджел снял фильмы, которые в свое время просто потрясли меня, не побоюсь сказать, самым сильнейшим образом подействовали на мое воображение: «Прогулки с морскими чудовищами», «Прогулки с динозаврами», «Прогулки с чудовищами» - все эти фильмы о происхождении и развитии животного мира на нашей старушке Земле отличались необыкновенным правдоподобием. Приметы мезозойской и палеозойской эр в них были воссозданы с невероятным тщанием и любовью. В лентах не было ведущего, его заменял голос за кадром. Найджел предложил озвучивать серии «Прогулок» мне. Собственно, на почве озвучивания мы с ним и подружились, а затем уже вместе сняли несколько научно-популярных фильмов, в том числе и хорошо известный у нас фильм «Царство русского медведя». Но это я забегаю немного вперед. А в то время Найджел снял фильм «Прогулки с пещерным человеком» и ввел в повествование ведущего, известного английского антрополога, которому по сюжету приходилось беседовать с первобытными людьми, входить к ним в пещеры и словно жить среди них... Все это настолько тонко было смонтировано, что создавалось полное ощущение реальности происходящего.

Естественно, мои кинопогружения в мир этого фильма не прошли бесследно. Отпечаток во мне они оставили... И вот однажды мне приснился фильм-сон о жизни «пещерного человека», и я оказался в нем в роли ведущего. Мне привиделась пещера, в которую вошли заросшие шерстью самец и самка, причем оба с палками в руках. Они общались между собой рыком, но раз пришли с «орудиями труда», значит, какая-то разумная мозговая деятельность им уже была не чужда. Завидев меня, парочка тут же ретировалась прочь из пещеры. Я - за ними. А «на воле» - великолепный восход солнца, какой бывает только в мезозойско-палеозойскую эру и только во сне. Неожиданно самец упал на колени и жестами призвал самку последовать его примеру. А затем они вместе начали поклоняться солнцу. И в этот момент я понял, что это они молятся. Пусть их молитва была примитивна - скорее всего, эти древние человеко-обезьяны просили дать им пищу. Но даже это простое обращение к богу (разумеется, солнце для них символизировало божество) вдруг за одну минуту превратило их для меня из зверей в людей.

Только не думайте, что я... выжил из ума. Проанализировав свой сон, я пришел к выводу: даже первобытные люди были не лишены тяги к чему-то высшему, божественному, совершенному... И возможно, именно эти простые и на первый взгляд наивные обращения к высшей силе и делают нас, в конечном счете, людьми...

«Не имея ничего, я получил все»

МСТИСЛАВ РОСТРОПОВИЧ

«С самой великой в мире виолончелью я встретился в 1956 году, в Америке. По-моему, я был третьим советским артистом, появившимся там после революции. Я играл в Нью-Йорке, в небольшом зале, знали меня мало, было немного народу, зато все виолончелисты Нью-Йорка пришли на этот концерт, а потом - за кулисы. И пришел с ними один милый человек, Джером Ворбург, банкир и страшный любитель виолончельной музыки. И вот он спросил: «Слава, хочешь взглянуть на Страдивари «Дюпор»?» И тут меня затрясло. Дело в том, что все великие инструменты имеют имена. Обычно это имена великих музыкантов, которым они принадлежали. Однажды Дюпор играл в Тюильри императору Наполеону. И Наполеону так понравилось, что он сказал Дюпору: «Дайте-ка мне вашу виолончель, хочу попробовать сам». Взял, уселся, и тут раздался истошный крик Дюпора. Дело в том, что у Наполеона на сапогах были шпоры. Но - поздно. Одной шпорой он уже процарапал виолончель. Вот эту легендарную вещь с царапиной Наполеона мне и предлагалось посмотреть. Ночь я не спал. Я думал об этой виолончели. Я понимал, что, поскольку никогда не буду ею обладать, может, не стоит и встречаться, но соблазн был велик, человек слаб. Наутро я отправился на свидание с ней. И мне ее показали. Я попросил разрешения до нее дотронуться. И мне разрешили, а жена Ворбурга сделала «полароидный» снимок этого касания. Я коснулся мифа. И повез в Москву снимок-доказательство.

Из Москвы меня вышибли 26 мая 1974 года. Все отобрав на таможне. «Это же мои награды», - сказал я таможеннику, сгребавшему конкурсные медали, значок лауреата Сталинской премии. «Это, гражданин Ростропович, - отвечал таможенник, - награды не ваши, а государственные». «Но вот и международные награды, и они не из латуни, из золота». - «А это - ценные металлы, которые вы хотите вывезти за границу!» Мне оставили только собаку Кузю. А в Англии бедного Кузю сразу схватили и бросили за решетку. В карантин. На полгода. И мне, самому оставшемуся без гроша, ничего не оставалось, как страдальца навещать и носить ему передачи. Спасли друзья.

Вдруг позвонил дядя Марк, Марк Шагал, и сказал: «10 сентября открывается моя мозаика в Первом американском банке в Чикаго. Не смог бы ты сыграть на этом открытии Баха?» Ну, я же не мог отказать дяде Марку. Взял аванс, прилетел в Чикаго, зашел в гостиничный номер, услышал телефонный звонок, поднял трубку и услышал женский голос: «Слава, может быть, вы меня не вспомните, я вдова Джерри Ворбурга. Он умер два года назад и перед смертью сказал: «Предложи нашу виолончель Ростроповичу. Если он ее не купит, пусть она навсегда останется в нашей семье». Я знаю, купить ее вы не сможете, но звоню, выполняя последнюю волю мужа». Я покрылся мурашками от наглости и сказал: «У вас единственный шанс безукоризненно выполнить волю вашего покойного мужа - немедленно прислать мне эту виолончель». Вдова глубоко вздохнула: «Хорошо, я сейчас посмотрю расписание самолетов и, если успею, пришлю ее вам». И перед самым началом концерта распахнулась дверь, за ней стоял человек, держа в руках Страдивари «Дюпор». Я взял за горло это сокровище и на подгибающихся ногах отправился играть. В маленьком зале, у камина, я играл Третью сюиту Баха, все плыло у меня перед глазами, в руках моих пела моя виолончель... Моя, потому что у меня был друг, Пауль Сахер, в Швейцарии. Я поехал к нему на другой же день и сказал: «Ты можешь составить счастье моей жизни?» Он спросил: «Сколько?» И тут же выписал чек. А оформлена была покупка за один доллар. Так принято, когда продается вещь, не имеющая цены. И даже те деньги, которые я заплатил, - ничто, этот инструмент - достояние человечества. А я на нем играю.

...С некоторых пор я не могу понять, где мы с ней разъединены. У меня есть портрет, сделанный замечательным художником Гликманом, он живет в Германии, ему за восемьдесят сейчас. На портрете виолончель стала таким красным пятном у меня на животе, вроде вскрытой брюшины. И в самом деле, я ощущаю ее теперь так, как певец ощущает свои голосовые связки. Никакого затруднения при воспроизведении звуков. Она перестала быть инструментом».

«Я задумался, что такое принципы»

ВАЛЕРИЙ ТОДОРОВСКИЙ

"Представьте, мой дед по отцовской линии во время голода на Украине в начале тридцатых годов, страшного голода, когда люди ели людей, - так вот в то время он был заведующим складом продовольствия. В семье было трое детей. Тоже жутко голодали. И бабушка валялась у него в ногах, просила: принеси кусочек хлеба. А он на нее орал и чуть ли не бил по голове за то, что ей мысль такая пришла в голову. Дед был кристально честным человеком. Хотя это своего рода маразм: речь шла не о воровстве, а о том, чтобы своим детям принести кусочек хлеба. Вот у такого человека родился мой отец. Щепетильность - не дай бог использовать свое положение в корыстных целях, воспользоваться тем, что тебе не принадлежит, - у него доведена до предела. Когда к отцу приходят гости, он не может есть. Такой вот страх, что вдруг кому-то не достанется. При этом стол может ломиться от еды. Только когда отец видит, что все наелись, может положить и себе что-то на тарелку. Вот какие принципы были у моего папы, причем в жизни он очень мягкий, добрый, открытый человек. Соответственно, и в моем детстве эти принципы - а они простейшие: не ври, не воруй - были железобетонные. Иногда даже чрезмерные. Однажды мы с друзьями наворовали грецких орехов из общественного парка. Отцу кто-то донес. Я пришел домой, он спросил: «Ну, воруешь орехи?» Я соврал: «Нет!» И тогда он попросил показать руки, и руки выдали: они были желтые от ореховой кожуры. И я был жестоко наказан. Десять дней меня не выпускали на улицу.

...Но недавно я подумал, что сейчас мы живем в другом мире. И может быть, в этой жизни стоит быть более гибким? Ведь людям свойственно ошибаться, делать глупости, люди - они все такие разные. Сам я именно гибче. К примеру, в свое время мог перед сыном, которому было лет пять, извиниться за то, что наорал, что был не прав. Для меня главное, что хочется передать своим детям: приятие, понимание.

«Я поразилась, почему на свете не стало ничего важнее секса»

АВДОТЬЯ СМИРНОВА

"Мир все больше стал описывать себя в терминах сексуальности. Деньги, власть - сексуальны. Кино, спорт - тоже сексуальны. Телевизор, шоу-бизнес - просто пробы ставить некуда. Автомобильная индустрия кружится в вальсе с психоанализом. Реклама майонеза повествует об эдиповом комплексе. Курить сигары - это сексуально, и вот уже невозможно видеть без дрожи, как девушка откусывает банан. Я уже не говорю о легкой промышленности и косметологии, которых вроде как положение обязывает. Хотя почему оно их обязывает?..

Конечно, ни один нормальный человек не станет спорить с тем, что секс - важная и приятная часть нашей жизни. Но секс не единственное такое удовольствие, ей-богу. К сожалению, решая проблемы самоидентичности, большинство выбирает именно этот простой и древний способ самопознания. Я занимаюсь любовью - значит, я существую. Но секс к познанию не ведет. Это тупиковая ветвь развития человечества. Просто, страшась одиночества, люди цепляются друг за друга, запихивают свои части тела в части тела постороннего человека. Господи, да есть масса других подлинных и несравненных наслаждений! Не говорим же мы безостановочно о сне или о процессе дефекации, а ведь это тоже немаловажные моменты удовольствия. А о сексе говорим, говорим...

С самого невинного возраста человека приучают к мысли, что секс - единственное удовольствие… Вот конкурс красоты «Мисс Детский сад» (видела своими глазами по телевизору). Вот День святого Валентина для учащихся 1-3 классов (в школе, где до недавнего времени учился мой сын). Вот мои друзья говорят своей шестилетней дочери: «Правильно, Сонечка, мужчину надо мучить, а то он любить не будет» (совет относится к тому моменту, когда Соня в четвертый раз воткнула вилку в руку двоюродного брата, брату при этом пять лет, так что мужчиной его можно считать весьма условно).

Как известно, есть только два вида разделенного переживания, совместного экстаза - религиозный и половой. Вполне понятно, что первый же век, который человечество провело вне религии, стал веком, в котором пол подменил бога. Нужно признаться в одном: религиозное чувство предполагает общение человека с какой-то другой инстанцией, даже, в общем-то, неизвестно как выглядящей. Возможно, инстанция с бородой, а может, у нее шесть рук. Никто достоверно не знает. Половое чувство при всей широте наших взглядов, как правило, направлено на себе подобных. Человек замкнулся сам на себе. Это печально."

(...)