Архетип Мага в Таро и в истории.

Что такое магия и кто такой маг? Вопрос кажущийся таким простым, на самом деле гораздо глубже чем принято считать. Чтобы попытаться ответить на этот вопрос я предлагаю обратиться к символизму Таро, в котором как известно, Аркан Маг является первым арканом, то есть в некотором смысле открывает колоду.

Вначале рассмотрим изображение Мага на самых ранних колода – Таро Висконти Сфордса и Марсельское Таро. Именно эти колоды, с очень незначительными вариациями имели хождение в Европе в течении почти четырех веков, пока новые интерпретации Папюса не вдохновили художников и магов на грандиозное переосмысление символики Таро.

Маг изображен перед столиком на котором лежит небольшой ножик, несколько стаканов или наперстков и шарики. Первая ассоциация которая приходит при рассмотрении этих изображений,  это известная игра в «наперстки» в которую мошенники раздевали доверчивых простаков до нитки.

Какой разительный контраст между этим «магом» которого возможно было бы более точно называть «фокусником» и хорошо известным Магом из таро Райдера Уайта! Стол чудесным образом преобразован в алтарь, наперстки в чашу, шарики в пантакль а ножик «вырос» до благородного меча. Да и в лице самого мага что то неуловимо изменилось, так словно перед нами святой у которого даже появился свой нимб в форме лемнискаты – то есть перевернутой восьмерки символизирующей бесконечность.

В некоторых последующих колодах образ еще более изменился, и маг превратился в древнего старца убеленного сединами. Ну не дать не взять Гендальф. Романтично, но несколько пресновато. 

Итак, таро дает нам два заведомо противоположных образа мага. С одной стороны, это «маг-фокусник-мошенник», с другой «маг-мастер-просветленный». Чтобы понять эту парадоксальность, нам придется обратиться к истории самого понятия Маг.

Первоначально слово маг означало жреца в древневавилонской цивилизации и в зороастрийской религии у персов. Именно маги стоят у истоков первых астрономических и астрологических исследований в древнем Вавилоне.

Надо вспомнить, что в древних культурах, образование – то есть собственно говоря умение читать, было эксклюзивной привилегией жреческого сословия, простым народом считалось одной из сверхъестественных способностей. Для какого-нибудь  вавилонского или египетского крестьянина, между умением читать и умением, скажем,  вызывать дождь не было принципиальной разницы. Это скрытое тождество оставило след во многих языках, например то что слова «грамматика», «грамота» однокоренные с таким словом как «гримуар» - это не случайность, а закономерность магического восприятия грамоты на протяжении всей истории человечества.

Итак, первоначально, принципиальной разницы между понятиями Жреца и Мага не было. Кстати, то же самое касается частичного синонима слова волшебник, которое происходит от «Волхв» то есть жрец славянских богов. Кстати именно этим аргументом воспользовался один из первых известных в истории Магов Аполоний Тианский, когда недоброжелатели вызвали его в суд по обвинению в использовании черной магии.

Однако язык – это не застывший монолит, сродни египетской пирамиде, а подвижная  и живая реальность. И – начиная со времен ранней римской империи понятие «Маг» уже получило свою независимость. В Таро, архетип жреца, священника представлен другой картой – это пятый аркан Иерофант (в некоторых колодах – жрец, первосвещенник или даже «папа римский»). В чем принципиальная разница между магом и жрецом? И почему в таро и в жизни, архетип мага кажется включает в себя столь разительные противоположности.

Чтобы понять суть архетипа Мага нам стоит рассмотреть реальные и мифологические наиболее известных в истории магов. И одним из первых и быть может самых колоритных магов истории является Симон Маг или симон Волхв, живший в первом веке нашей эры.

Небольшие упоминания о Симоне содержаться в новом завете. Так согласно «Деяниям», Симон был самаритянским колдуном и чародеем, который увидев могущество чудес которые творили апостолы, попытался купить у них силу святого духа, но был с позором отвергнут. После чего Симон якобы покаялся и вступил в христианскую общину.

Однако апокрифы и писания отцов церкви дают нам гораздо больше информации.

Апокрифы излагают мифологическую историю Симона, согласно которой он выдавал себя за Иисуса Христа, говорил что способен воскреснуть из мертвых и своими чудесами потряс воображение римской знати и самого Императора. Симону прислуживали демоны в образе псов, которые помогали Петр вступил в схватку с Симоном, которая закончилась тем, что Симон попытался полететь, но молитвами Петра был сброшен на землю и разбился насмерть. Значительно позже, именно симонийский миф, стал каркасом другой, фаустовской легенды.

С другой стороны, писания отцов церкви несколько более сдержаны в описании цветистых мифологических эпизодов. Симон оказывается философом, который объявил себя богом. Взяв из борделя проститутку он объявил её эпифанией «падшей Софии», которую держали в плену «дурные управители этого мира». Симон называл себя посланником «иного» Бога, который пришел спасти всех кто верит в него. В конечном счете Симон выводится как «отец всех ересей» и прежде всего ереси гностицизма.

История Симона и его роль в формировании «малой традиции» заслуживает отдельного исследования. В настоящий момент нам здесь интересен один парадокс. В Симоне фактически «сочетаются» два образа мага. Одна грань мифа рисует его как мошенника создающего «иллюзии» а другая – как вероучителя, чужой, иной (с точки зрения отцов церкви ложной) религиозной доктрины. То есть опять же как жреца.

Нет ли здесь необходимой для нас подсказки? Маг действительно оказывается равен жрецу, но он оказывается жрецом ИНОГО или ЧУЖОГО бога. Разница между первым и пятым арканом, между магом и иерофантом в том, что первый служит онтологически иному богу, и находится с миром его окружающим в сложных диалектических отношениях. Именно эта напряженная диалектика (как жрец чужого бога он враг, но как тот кто имеет знание иного – он – единственный кто может обеспечить медиацию между этим и тем). Маг – это тот кто пребывает на границе, тот кто добровольно поселяется на таможне между мирами.

Первые, библейские упоминания магов в осуждающем ключе, связаны как раз с этим – маги были жрецами которые служили ИНЫМ (нежели библейский) богам, и все что связано с их деятельностью, последовательно осуждалось в границах очерченного библейской сакральностью круга. Ужасные демоны, общение с которыми приписывает магам народная молва, на самом деле – лишь ИНЫЕ боги – и это несложно понять, если мы даже на самом беглом уровне проследим этимологию этих демонических имен – Астарта – Астарот, Аполлон – Абадон, Вельзевул – Баал Зебуб.

Примитивное сознание по определению не может воспринять иное как сложносоставное. Иное это всегда либо нечто безусловно враждебное (отсюда образ мага как мошенника, либо образ «черного мага»)  либо идеализируемое и романтизируемое (отсюда «гендельфизация» мага). Поэтому для прямого познания ускользает сама суть архетипа Мага, ключевое свойство которого  в том, что в нем добро и зло, свет и тьма оказываются неразрывно спаяны.

Здесь уместно вспомнить средневековый миф о маге Мерлине, в котором эта спаянность манифестируется уже в самом факте его рождения – от Сатаны и невинной, фактически изнасилованной Сатаной монахини. Данная мифологема одновременно зеркально отражает христианский миф о непорочном зачатии (вспомним что и Симон называл себя Христом) и вносит идею непримиримой дуальности,  (дьявол и святая монахиня) которая в конечном счете становится единством. Мерлин оказывается универсальным агентом, медиатором, посредником соединяющим верх и низ.

Поэтому его действия в артуровском цикле очень характерны. С одной стороны, он помогает благородному королю Артуру занять его трон, помогает ему решать сложные задачи, создание круглого стола (метафора мандалы или зодиака)  и всячески противостоит козням его врагов. С другой, когда по звездам Мерлин прочитал что Артур будет убит тем кто рожден в этом году, он пошел по библейскому пути – посоветовал Артуру приказать перебить всех новорожденных младенцев. И что интересно – ни Артур ни Мерлин не стали от этого негативными персонажами.

Исторически – имя Мерлин, является прямой отсылкой к алхимической ртути – меркулину или Меркурию. Меркурий, Гермес и Тот – боги одного порядка. Каждый из этих богов является одновременно высшим логосом (Тот как создатель года, Гермес Тригсмегист) и богом-трикстором, богом воров и мошенников, кривляющимся богом чей символ – обезьяна (Павиан Тота).

На самом деле, Архетип Мага, в современном смысле, очень тесно связан с архетипом Меркурия. Следует перечислить их общие черты. Во первых, и тот и другой тесно связан с идеей границы, между этим и тем. Меркурий – единственный бог, спокойно пересекающий границу между царством небесных богов, людей и богов подземных (на другом языке – между миром ангелов и демонов). Он – одновременно свой и иной в каждом из этих мирах. Как уже было сказано, Меркурий сочетает в себе высший и низший аспект и связан с идеей божественной игры.  В системе магических соответствий, планетарная сила, соответствующая первому аркану – опять же Меркурий.

Алистер Кроули так описывает действие Меркурия-Мага в своей Книге Мага: «Вначале Маг говорит Истину, а потом - Иллюзию и Ложь, чтобы поработить душу. Тем не менее в этом есть Таинство Освобождению» или «Маг обнародовал это писание посредством разума Мастера. Один ясно излагает, и второй понимает; тем не менее Слово - это Ложь, и Понимание - Тьма. И сказанное - Все Истина». «Он должен говорить Истину, чтобы тогда Ложь могла поработить души людей».

А вот как нашего Меркурия описывает Карл Юнг: а. Он состоит из всех мыслимых противоположностей. Таким образом, он есть ярко выраженная двойственность — но постоянно именуется единством b. Он и материален, и духовен.     c. Он — процесс превращения низшего, материального в высшее, духовное, и наоборот. d. Он — черт, спаситель и психопомп, неуловимый «трикстер», наконец — отражение Бога в матери-природе.   e. Он также — зеркальное отражение мистического переживания алхимика, которое совпадает с opus alchymicum.

Итак оба аспекта – возвышенный маг как владыка стихий и базарный мошенник являются частью архетипа Мага, поскольку и тот и другой находится под покровительством Меркурия. Даже у Уайта есть намек на это соединение – поскольку одной рукой Маг показывает на Небеса (пространство духа, рай, олимп, верхний мир)  а другой вниз (пространство плоти, ад, аид, нижний мир). Другой известный маг истории – Фауст восклицает:

 Ах, две души живут в больной груди моей,
Друг другу чуждые, — и жаждут разделенья!
Из них одной мила земля —
И здесь ей любо, в этом мире,
Другой — небесные поля,
Где тени предков там, в эфире.

Фауст как персонаж – еще один архетипический образ Мага. Первоначально, народный сюжет о Фаусте был фактически скалькирован с легенд о Симоне Маге, и выступавший любимым сюжетом балаганных кукольных комедий, силою Гения Марло и Гёте был поднят до вершины Трагедии духа. Кто есть Фауст, и что есть наша цивилизация если она до сих пор носит эпитет «фаустовской»?

Итак, по мере интуитивного прощупывания мы можем сказать что пришли к некоей, очень приблизительной формуле. Маг это Жрец Иных Богов, соединяющей в себе противоположности и этим таинственным образом близкий Меркурию-Гермесу.

Разницу между магом и иерофантом, между Жрецом здешних богов (смыслов) и жрецом иных богов, прекрасно уловлено у Кастанеды. С одной стороны – учитель-тональ-Дон Хуан воплощает архетип Иерофанта. Нельзя сказать что он обучает тому что Карлос уже знает. Нет. Но он обучает тому что он хотя бы отчасти может услышать. Тому что можно описать словами или хотя бы тому на что можно направить словами. С другой стороны, маг-нагуаль-Хенардо. Тот кто не учит почти ничему, но вызывает животный ужас одним своим присутствием. Не потому что он специально пугает героя. И не потому что он как то враждебен. Потому что для героя, он – выразитель Нагуаля – Тотально Иного.  

. 

Кроули, пожалуй один из последних, кто смог в полной мере воплотить архетип Мага испив эту чашу до дна. Тот кто был «скрыт под маской скорби» (Книга Закона) и окружен ореолом черного мага «приносившего в жертву младенцев» и «провокатора нарушившего все нормы»,на самом деле, как и Симон был прежде всего Жрецом ИНЫХ Богов. В своем жречестве, Кроули создал уникальную теологическую и символическую систему, которая стала точкой отсчета для целого направления в культуре. Кроули было суждено стать сокрытым идеологом новой сакральности, сакральности плоти.

Именно Кроули удалось создать свою, неповторимую символьную систему  Таро в которой ему удалось передать сразу оба аспекта. Маг слово. И Маг иллюзия. Маг мошенник. И Маг Бог. Кроули, точнее Леди Фрида Харрис под его мудрым руководством изобразила Меркурия, рассекающего на серебряных крыльях многомерное пространство. В Таро Тота – Маг это не просветленный Гендальф и не базарный мошенник. Он и то и другое. Его артефакты больше не лежат на столике перед ним словно во сне, они танцуют свой танец силою его освобожденной мысли, творя окружающую реальность. «Жезлом создает, чашей сохраняет, кинжалом убивает, диском воскрешает».

Кроули удается понять главное – Бога как играющего младенца. Эта тайна которую знал Гераклит, Шекспир и Мейстер Экхард. Одно из свойств мага – это его тотальная игра. Именно Игра – уникальное понятие которое не имеет эквиполентной оппозиции.

Маг связан с Меркурием, но все же не тождественен с ним. Потому что Маг это не бог. Можно сказать что маг – это жрец Меркурия, Гермеса. Это так. Но сказав истину мы донесем ложь, спутав знаки пространства и превратив мага в иерофанта. Маг это жрец Иного, и это иное чаще всего проявлялось перед многими магами как Меркурий. Так пожалуй точнее. Так ближе.

Маг – это черта, пограничная линия, точка дифференциации между тем и этим. Маг создает границу (круг как атрибут Мага) и одновременно – он тот кто сокрушает все границы. Первый шаг к становлению мага – разрыв границ. Привычная диалектика  то значит не это, нарушается в этом движении к неприрывности.

Орудия Мага – жезл, чаша, меч (иногда кинжал) и диск. Точнее – огонь, вода, воздух, земля. Согласно легендам, маг может ходить по воде и плавать в земле. Или – более точно, в инициатическом романе Густава Майринка «думать сердцем и чувствовать мозгом». Потому что стихии мага – это не просто земные стихии которые мы каждый день видим перед собой. Это модусы сознания, режимы бытия. Ни для кого не секрет что четыре масти малого аркана – это четыре стихии. Жезлы-крести-огонь, чаши-черви-вода, мечи-пики-воздух, диски-бубны-земля. Но мало кто делает правильный вывод из этого очевидного факта. Потому что четыре оружия мага – это вся колода малого аркана. Его орудия, его продолжение. Как продолжение руки. Он – повелитель всех игр которые может вести судьба. Красивое подтверждение тому - прорвавшийся в 19ом веке в игральную колоду Джокер – есть не кто иной как дурак и маг в одном лице. Кстати в некоторых игральных колодах, есть две карты джокера которые отличаются по цвету – красный джокер, черный джокер. Маг и Дурак. Ноль и единица.  

Игральная колода – есть горизонтальное бытие. Игра. Лила. Майя. Вот почему хорошая цыганка сможет погадать на обычной игральной колоде на любой житейский вопрос, вот только духовная реальность останется для нее закрыта. Потому что духовная реальность, мир архетипов – это большой аркан. И не случайно, явная нецелостность игральной колоды (горизонтального измерения) выраженная в троичной структуры карт-картинок (король-дама-валет) естественным образом превращается в четверичность в колоде Таро где добавляется принцесса. Три – число религии Этой стороны. Четыре, точнее три плюс один – Иное.

«С арбалетом в метро,
С самурайским мечом меж зубами,
В виртуальной броне, а чаще, как правило, без,
Неизвестный для вас
Я тихонько парю между вами
Светлой татью в ночи,
Среди чёрных и белых небес.
На картинах святых
Я незримый намёк на движенье,
В новостях CNN я черта, за которой провал,
Но для тех, кто в ночи,
Я звезды непонятной круженье
И последний маяк
Тем, кто знал, что навеки пропал».

Все верно. БГ как подлинный художник, прекрасно чувствует теургию Мага. «Среди черных и белых небес» - почти перефраз из недавно переведенного на русский язык ритуала Исрафель «О ты звезда востока которой были ведомы маги. Ты что всегда была в аду и в небесах. Ты что между светом и тьмой трепетала. Отец твой солнце, мать твоя луна». Это скольжение, скольжение ночной звезды, последний маяк о котором одновременно возвещают Кроули (Эссе «Звезда видна») и Юнг (Финал «Семи наставлений мертвым»). Звезда ведет Магов к колыбели играющего бога – древний сюжет древнего мифа, который обречен оставаться непонятым. Потому что чтобы увидеть Звезду нужно уже стать Магом.

Одна из современных масок Мага – Сверхчеловек. Есть восхитительная улыбка богов, что Ницше подсознательно выбрал для своего сверхчеловека имя Заратустры, имя первого, в этимологическом смысле, мага. Само имя говорит нам о Магии.

В идее сверхчеловека – великая красота и великая ловушка. Поместив себя на место мага, мы обречены оказаться в состоянии инфляции. Нужно иметь силу встретиться с Магом. И выдержать его взгляд с той стороны зеркального стекла. Тогда – ты тоже станешь магом. Малым магом, посвященным, избранным. Но это невозможно сделать по своему желанию, волевым усилием. Это можно достичь только осознав что колесница которой ты управляешь – управляема иным.

Свою встречу, свой дар магии, прекрасно описал Юнг в последних главах Красной книги. Там есть потрясающе точный диалог между Юнгом (получившим в дар от своей души жезл Гермеса) и его душей.

Д.: «Магия не легка, и она требует жертвы».

Я: «Она требует жертвы любви? Или человечности? Если требует, забери жезл обратно».

Д.: «Не спеши. Магия не требует таких жертв. Она требует другой жертвы».

Я: «Что это за жертва?»

Д.: «Жертва, которую требует магия — это утешение».

Я: «Утешение? Я правильно понял? Понимать тебя невыразимо трудно. Скажи мне, что это значит?»

Д.: «Утешение следует принести в жертву».

Я: «Что ты имеешь в виду? Следует принести в жертву утешение, что я даю или утешение, которое я получаю?»

Д.: «И то, и другое».

Я: «Я запутался. Это слишком неясно».

Д.: «Ты должен принести в жертву утешение ради черного жезла, утешение, которое ты даешь и которое получаешь».

Я: «Ты говоришь, что мне непозволительно получать утешение от тех, кого я люблю? И нельзя давать утешение тем, кого люблю? Это значит утрату части человечности, и ее место занимает то, что называют жестокостью к себе и другим».

Д.: «Так оно и есть» (Юнг «Дар Магии»)

Очевидная параллель которая сразу приходит в голову – Книга Закона. «Ненавижу утешаемых и утешителей». Но все параллели – игра ума. Попробуйте почувствовать что для вас значат эти слова.

Подлинный магический ритуал – всегда трансгрессия. Нарушение, жертва и отречение в одном лице. Такой ритуал делается два раза в жизни. Первый и десятитысячный раз. Первый раз, когда мы таки делаем над собой усилие. И совершаем ритуал. Делаем МРП, (кстати в одной из посттелемитских колод Маг изображен делающим МРП), принимаем причастие гностической мессы или просто садимся в ассану. Делая ритуал в первый раз мы переходим границу между человеческим и иным. Мы заявляем о своей готовности перейти границу. В десяти-пятнадцати-двадцати тысячный раз – мы обретаем мастерство. И понимаем что мы сделали тогда, в первый раз на самом деле.

Жаль что сейчас так мало тех, кто способны действительно совершить трансгрессию. Потому Книги Мага всегда останутся «для всех и ни для кого»… Услышишь ли ты зов меркурия. Где ты - в центре который все или на окружности которая нигде... Ницше призывал к "любви к дальнему" но это то что может понять только маг.