Зима – это всегда маленькая смерть. Для иных, совсем незаметная. Снег всегда означает тлен, покрывало которым накрывают ушедших. Прячась в шарф, и оставляя следы на белом снегу, так хочется дышать беззаботно, безмерно. Но это последняя нота…

Был маленький мальчик.
И маленького мальчика не стало.
Так начиналась история одного очень грустного ангела…

Пусть ненавидят те меня,
В ком истинно томиться горе,
Кто соком завести и боли опьянён,
Кто свет забыл, и в темноте
Не различил цвета у клетки шахматного поля
И пешку спутал с Белым Королём…

Забраться на самый высокий этаж, самого высокого небоскрёба. И наблюдать войну ночи с городом, человечества со сном и бессонницей, дуэль сердец и купидонов, Арбатских художников и их чёрно-белых гравюр. Знакомые силуэты, там внизу, переходят улицу, кто-то читает мои посты, чей-то крик отразился от стен и растворился сквозняками неприкрытых окон. Такой неловкий мир с высоты гетовского соколиного полёта.

Гореть как листья в Октябре. Гореть бульварным фонарём. Гореть комфорочным цветком, из синих острых лепестков. Гореть звездой, гореть строптиво, гореть без смысла и стыда, гореть свечой в окне поэта, гореть лампадой алтаря. Гореть не долго, но красиво. Гореть костром, что жжёт мосты, гореть пожаром беспринципным. Гореть на зло, гореть на зависть давно уже потухших глаз. Гореть для тех, кто верит в нас.

Когда птицы падают с неба, в минус тридцать по Цельсию, это такое послевкусие лета, и тяжёлый похмельный синдром осени. Но может придёт кто-то новый, и станет теплей стучать сердцем на серых остановках автобусов…