--  Так вот, значится... До того как помереть, Сталин, как
он есть человек хитрый, решил проверить, как живется  в  аду  и
как  в  раю. Это, значит, чтоб потом не обшибиться адресом. Ну,
сел он в авто и поехал  сначала  в  ад.  Из  адских  ворот  сам
Вельзевул выскакивает, мордой до самой земли кланяется, хвостом
звезды  пишет  и приветствует: "Здравия желаем, товарищ Сталин,
дорогой  наш  Иосиф  Виссарионович!  "  Сталин  ему:  "Здорово,
товарищ  черт!  А  ну,  покаж-ка  мэнэ  ваш колхоз". -- Носатый
громко шмыгнул носом. -- А в аду, значится,  две  дверки.  Одна
налево,  другая направо. Чертяка, значит, сразу проводит Иосифа
Виссарионовича,  нашего  отца-то  родного,  в  ту  дверку,  что
налево.  Это,  конечно,  потому,  что  Сталин  все слева делал.
Входит он -- и что же он там видит?! На  одной  стенке  плакат:
"Добро пожаловать -- ко всем чертям! " На другой стенке лозунг:
"Под  руководством  гениального  Сталина  перевыполним все наши
чертовы
     - планы на триста  процентов!  "  На  третьей  стенке  еще
похлеще:  "Да  здравствует  мудрый  вождь и учитель всех чертей
товарищ  Сталин!  "  Ну,  Иосифу  Виссариоиычу   таков   чертов
подхалимаж,  конечно,  очень  даже  пондравился.  Лж в печонках
защекотало.
     Слушатели одобрительно хмыкнули. Рассказчик промочил горло
пивом и продолжал:
     --  Н-да,  а  посередке,  значится,  столик  стоит   такой
накрытый.  А  на  том столике его разлюбезное вино кахетинское,
прямо в бочках. А за столом все его старые приятели сидят
     -- кавказское кинто, воры и бандюги. Все пьяные, мальчиков
лапают и песни  горланят.  А  рядом  барашек  жарится,  жирный,
молодой,  пальчики  оближешь.  И  оркестр  из чертенят "Сулико"
наяривает. И до того Сталину в этом аду  попдравилось,  что  он
даже на работу в Политбюро опоздал.
     Ну,  потом  для  порядка  сел Сталин в самолет и полетел в
рай. И абсолютно ему там  не  пондравилось.  Сидят  там  всякие
эмигранты,  которые  от  него поутекали. И вместо "Сулико" одно
"Аллилуйя" тянут. А это напомнило ему про его  жену  Аллилуеву,
которую  он укокошил. И видит он, что тут ему даже морду набить
могут. Поглядел он, поглядел -- и смылся  потихоньку,  пока  не
заметили.  И  так  он  ото  всего  этого  расстроился,  что для
поддержания   собственного   авторитета   взял   и    поколотил
Ваньку-летчнка.
     Носатый  почесал  спину  и  отхлебнул  пива с таким видом,
словно он сам сопровождал Сталина в рай.
     -- Ну, значится, как только Иосиф Виссарноныч, отец-то наш
родной, окочурился, так сразу гон на ишака. Это  поскольку  ему
теперь  машина  не  полагается.  Ну и конечно, он в голом виде,
поскольку на том свете одежки не  требуется.  Торопится,  ишака
пятками  колотит.  Но  осел, он, конечно, не человек и плетется
себе потихонечку. Подъезжает товарищ Сталин  к  адским  вратам,
кулаком   тарабанит   --   открывайте,  мол,  почетному  гостю!
Выскакивает дежурный черт --  но  теперь  уж  в  форме  МВД.  И
хвостом он уже не крутит и даже не здоровкается. Сразу хвать он
Иоську  за загривок и пихает его. Но теперь уже не в ту дверку,
что налево, а в ту, что направо.
     Рассказчик  сделал  паузу,  полез  в  карман  за  кисетом,
оторвал кусок газеты и скрутил цигарку.
     -- Ну а потом что?
     --  Ну а потом попал бедный Иоська в самое пекло. Там его,
раба Божьего, как полагается, сразу на  вилы  и  для  пачала  в
котел  со  смолой.  Это  для дезинфекции. Поварили его там, как
яичко, минут пять. А потом поддели черпаком и усаживают грешным
задом на горячую сковородочку. А рядом  Троцкий  поджаривается.
Иоська визжит, отбивается:
     "Эх!  Малэнькии  обшибка получается! " Троцкий спрашивает:
"Чито ви орЛте? " Сталин ему: "Мнэ нужна  налэва,  а  оны  мэнэ
паправа!  "  А Троцкий усмехается: "Палево это у них агитпункт,
красный  уголок.  Это  они,   сволочи,   у   советской   власти
научились".