Римско-католический костел Успения Богородицы

Одно из самых красивых зданий города - Польский костел возведен в одном из исторических мест Иркутска. Расположен он неподалеку от Спасской церкви и Богоявленского собора. И вовсе не удивительно, что здесь построен этот римско-католический костел, ведь в Иркутске всегда было множество церковных храмов различных конфессий. Кроме того, в 1806 году в Иркутске появилось небольшое количество представителей римско-католического монашеского ордена – доминиканцы, затем иезуиты, к 1815 году не только в крае, но и в губернии проживало более двухсот католиков, а в 1820 здесь учрежден римско-католический приют.

Первый католический храм в Иркутске появился вместе с появлением здесь монахов бернардинского ордена. В 1825 началось строительство первого одноэтажного здания костела. В 1879 произошел пожар огромной разрушительной силы, из-за которого выгорел почти весь центр города, а Польский костел был полностью уничтожен. Вскоре (в 1881) началось строительство нового здания по проекту известного иркутского архитектора Юзефа Тамулевича (Ивана Фомича), на собранные добровольные пожертвования. Спустя 3 года костел был полностью построен и в нем проходили первые службы. Новому католическому храму было присвоено новое название Иркутского римско-католического костела во имя Успения Пресвятой девы Марии. Поражали своим великолепием внутренние убранства возведенного храма, ажурные арки, кафедры резного дерева, лавки, покрытые лаком и необыкновенное звучание фисгармонии, которую выписали из Америки.

Строительными работами храма управлял поляк Христофор Швемицкий. Его, как и многих других граждан Польши сослали в Сибирь. Благодаря тому, что Христофор не был лишен права на гражданство, он по – прежнему обладал возможностью официально занимать должности по гражданской, военной и церковной службам. Почти тридцать лет он был настоятелем костела в Иркутске.

Благодаря своему местонахождению костел не казался огромным по сравнению с окружающими его зданиями, так как рядом находились другие церкви, не уступающие ему в масштабах, но это не мешало ему казаться величественным и монументальным и в то же время легким и парящим.

Храм возведен в неоготическом стиле, что как раз и позволило создать впечатление легкости. Устремлённый вверх шпиль, как будто приближает к богу и успокоению всех ссыльных прихожан, оказавшихся в чужом далеком краю. Сооружение относится к типичному для готических храмов базиликальному типу.

Внутрь ведет лишь один портал, который украшен рядами полуколонн и характерным витражом на тимпане. Вимперг не имеет  ажурного наполнения. При своей небольшой площади костел имеет 3 нефа разделенного двумя рядами готических колонн, так же полуколоннами украшены стены. На стенах не видино росписей, но между окнами можно наблюдать небольшие скульптурные композиции на библейские сюжеты примерно 15х20 сантиметров.

Из документальных источников известно, что изначально для апсиды был изготовлен деревянный резной алтарь, выполненный по рисункам Войцеха Коперского в 1888. Он состоял из престола, над которым возвышались: "...до сводов три ажурные арки, опирающиеся на четыре такие же колонны. В средней арке, в ажурной раме Образ Матери Божией, а над ним крест. Все это выкрашено масляной под дуб краской". Главный алтарь был посвящен Успению Божией Матери. По обеим сторонам от главного располагались боковые алтари, построенные в 1892; правый — с изображением Св. Иосифа, левый — с распятием Иисуса Христа. Кафедра для проповедей (амвон) была установлена в 1895 г. Для молящихся в зале стояли скамейки — "10 желтых, лакированных, с опором для плечей и 4 скамейки простые". Органа, звуки которого обычно сопровождают католическое богослужение, в иркутском костёле не было. Великолепный орган, который мы сейчас можем наблюдать, был заказан в ГДР у известной фирмы Шуке в период реставрационных работ в костеле в период с 1974 по 1978.

Как и в любом религиозном сооружении, единым композиционным центром является башня (колокольня). Она же придает фасаду четкие геометрические формы.

Для строительства костела был выбран красный кирпич, одной из причин было то, что кирпич долго держит тепло. Так же можно предположить, что фактура кирпича создавала более монументальный вид, да и цвет красного кирпича создает ощущение тепла, которое так необходимо не только мерзнущим зимой телам, но и израненным сердцам прихожан.

Важно отметить, что в отличие от европейских готических соборов, наш костел не изобилует витражами. Причиной этого по нашим предположениям могут  быть лишь климатические условия. Даже сейчас, при всех современных коммуникациях зимой в храме «гуляют» сквозняки, что совершенно не способствует продолжительному нахождению в его стенах, а что было в середине девятнадцатого века даже предположить страшно. И поэтому архитекторы ограничились узкими, но высокими витражными окнами по периметру всего здания.

Так же нужно отметить, что у костела есть небольшая ограда, попасть в которую можно либо через боковые выходы из храма, либо через пару резных ворот-порталов, которые расположены по краям базилики и визуально образуют еще 2 портала входа и логично завершают общую композицию.

Как могут два таких по сути полярных понятия характеризовать одно и то же произведение искусства? Благодаря  замку Химэдзи мы можем это доказать. При первом же взгляде на замок нас поражает его утонченность. Мягкие изгибы стен и крыш, покрытые белой штукатуркой, создают ощущение полета и мягкости, что и послужило появлению второго названия «Замок белой цапли».

Всего в замковый комплекс входят 83 здания, расположенных на 220 000 квадратных метрах,  и составляют гармоничную композицию. Несколько башен, оборонительная стена, защитный ров, многочисленные ворота и сады  прекрасно сохранились до наших дней, несмотря на то, что все сделаны из дерева, и своей красотой способны зачаровать даже бывалого путешественника.

Замок Химэдзи построен на холме посреди равнины, что позволяет нам любоваться главной башней задолго до приближения к нему. Эта башня имеет семь этажей и в высоту возносится на сорок пять метров. На период постройки она выполняла роль места для принятия политических решений, а на вершине главной башни, как и раньше, находится храм Осакабэ Синто.

Но стоит нам подойти ближе, и мы понимаем насколько глобальна и монументальна идея архитекторов и заказчиков. Мало того, что замок окружен системой рвов, так  существует еще и целая система лабиринтов, не позволяющих легко проникнуть в здания.  До сих пор поражает профиль каменных оснований стен. Они круто поднимаются вверх, изгибаясь в верхней части наружу, благодаря этому на них очень сложно забраться и силуэт здания становится еще изящнее.

Внутри замка имеется большое количество настенных росписей, а так же  самурайских доспехов и оружия, что так же подчеркивает его утонченность и мощь. Так же семья Тоётоми засадила лабиринт фруктовыми деревьями, что затрудняло проникновение захватчиков, а в мирное время украшало и придавало в весеннее время особое очарование, если смотреть на замок сквозь ветви цветущей сакуры.

С вершины главной башни открывается невероятной красоты вид на замок и окружающий его город. Невероятно, но каждая круглая черепица на карнизе крыши имеет на себе что-то вроде печати фамильного герба правителей, строивших и ремонтировавших Замок в течение всех лет его существования.

Говоря о Замке Белой цапли нельзя не упомянуть о том впечатлении, которое он производит лишь при первом взгляде. Стоит запомнить именно первое ощущение, которое появляется, когда видишь этот замок. За счет садов и множества цветущих деревьев, кажется, что он парит в облаках. Он как небесное ведение и за счет белого цвета сам напоминает облако парящее над далеко, далеко над землей. 

Сальвадор Дали,  гравюра из серии «Сюрреалистическая коррида»            Le Piano Sous La niege (фортепиано под снегом)

Что первое бросается вам в глаза, когда вы впервые взглянули на эту картину? Обилие костей и черепов? Могильные кресты? Рояль в центре? А может кровавый след?  Все же мне кажется, что первое, что бросится в глаза внушительный черный крест на переднем плане и, вглядываясь, понимаешь, что это митра священника. И в голове начинается хаос, но это только на первый взгляд. Стоит задержаться возле этой работы и присмотреться.

Понимание места Сальвадора Дали в истории современного искусства сходно с восприятием его картин – ощутимые и четкие образы оказываются одновременно полными неопределенности и двусмысленности. Дали называл свой уникальный подход «параноидально – критическим методом». Художник был твердо убежден, что для того, чтобы освободить глубоко запрятанные мысли, был необходим разум сумасшедшего или кого-нибудь, кто из-за своего, так называемого сумасшествия не был бы ограничен стражем рационального мышления, то есть сознательной частью разума с ее моральными и рациональными установками. Этот метод проходит путеводной нитью по всему творчеству Дали.

Большое влияние на его творчество оказывает Пабло Пикассо. В своем дневнике от 9 мая 1957 года Дали пишет : «… я вспомнил о Пикассо. О Пикассо - самом живом из всех людей, которых я когда-либо знал…Пикассо - человек, о котором я думаю, после моего отца, чаще всего. Оба они - отец и Пикассо - в большей или меньшей мере были для меня олицетворением Вильгельма Телля. Против их авторитета я уже в ранней юности решительно поднял героический бунт…».

Словно в продолжении неслышного диалога, который они вели в течение всей жизни появляется альбом «Сюрреалистическая коррида».  В продолжение восхищенной «песни» бою быков – серии рисунков «Коррида», написанной Пикассо в 1957-1959 годах,  - Дали создал свой сюрреалистический набор, в котором со свойственным ему символизмом выразил свое  собственное отношение к кровавой забаве. «Сюрреалистическая коррида» - иллюстрация к противоречивым испанским правилам, традициям и суевериям, начиная от боя быков и заканчивая католицизмом. Этот набор состоит из 7 гравюр выполненных в технике гелиогравюра ж / сухая игла и ручной раскраски трафарета. Le Piano Sous La niege (фортепиано под снегом) 6 гравюра в наборе.

В центре картины находится рояль. При первом рассмотрении в глаза бросается именно он, его изломанность и что еще поражает его везут на кладбище и шлейфом за ним тянутся капли крови. Словно тянущие его лошади увозят в некрополь не «кусок дерева», а само искусство, причем делают это под началом церкви, так как ведут этих лошадей священнослужители. Неужели для церкви настолько неприемлемо «современное» искусство? Пытаясь понять это ты начинаешь вспоминать, что серия в которую входит эта гравюра называется «Сюрреалистическая коррида»  и начинаешь искать связь. И оказывается, что кровь на снегу принадлежит вовсе не роялю, а убитому быку, лежащему на нем. Неужели бык, а в его образе вся эта кровавая забава  важнее искусства? Присмотрись, с какой легкостью скачут лошади, будто и ноши никакой нет. Возможно, это говорит нам о том, что искусство в том классическом понимании исчерпало себя.

Мы видим, что лошадей ведут люди, не прописанные автором, и если присмотреться, то замечаем, что все люди не прописаны. Например, в правом нижнем углу мы видим росчерки, которые по очертаниям похожи на людей. Более четкую же прорисовку имеют священники, у них мы видим и детали одежды и церемониальные принадлежности. Также нужно отметить немаловажный фактор: священник, сопровождающий рояль, имеет накидку с очень длинным шлейфом, и этот шлейф несут люди, опять же непропитанные. Из этого мы можем предположить, что Дали хотел показать, таким образом, слепую веру церкви обычных людей.

На заднем фоне  мы видим груды костей, которые изображены в хаотичном порядке и только по глазницам черепом мы предполагаем, что это и есть кладбище. На вершине этих груд мы видим кресты и по веревкам, весящим на них, можем предположить, что это распятия. Слева, мы видим очертания фигуры с длинными волосами, тащащее человеческое тело к себе, а следом за телом мы видим идущего священника (понятно по качеству прорисовки), его походка говорит о том, что он закончил свои дела.

Тем временем, рояль с быком везут к входу в некрополь, и мы видим черную фигуру с крыльями стоящую у входа. Вход зияет чернотой и можно предположить, что это вход в ад, а стоящий рядом черный ангел – привратник, который не позволит зашедшему туда выйти обратно. То есть, по мнению церкви, все искусство должно гореть в аду? Не зря же на первом плане стоит фигура священника благословляющего сие действие.

Вся трагичность этого действия подкрепляется цветовой гаммой гравюры. Черный цвет дает нам четкость восприятия и осознание мрачности. Красный – цвет жизни, оставляющий след «убитого» искусства, расставляет смысловые акценты. И все эти события происходят на чистом, даже синеватом снегу.

Подводя итог, нужно сказать, что анализируя картины Дали, угадать, что хотел он изобразить невозможно, мы можем только предполагать и представлять свои трактовки его работ. Вот и сейчас можно предположить, что он в этой работе с помощью аллегории  высказал свое отношение к церкви. Возможно он хотел нам сказать, что церковь уничтожает искусство, как люди уничтожают быков  во время корриды.

 

 

Эта страничка будет полезна и интересна тем, кто заинтересован в истории искусства.