ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК МЫ САМИ

ПРОХОДИМ МИМО СВОЕГО СЧАСТЬЯ

ОРИГИНАЛЬНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ: БЕЗ СОКРАЩЕНИЙ!..

                                                                                    Поэты не рождаются случайно –

                                                                                       Они летят на Землю с высоты.

                                                                                   Их жизнь окружена глубокой тайной,

                                                                                       Хотя они открыты и просты.

                                                                                                                       Игорь Тальков

СОДЕРЖАНИЕ:

«ИНТЕРВЬЮ У СОБСТВЕННОГО СЕРДЦА»

«ТРУДНОЕ» ДЕТСТВО

НЕ ЗАБУДЬ...

«ОГНИ БОЛЬШОГО ГОРОДА»

КОМСОМОЛЬСКАЯ ТРАДИЦИЯ

НИЧЕГО НЕ ВИЖУ – НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ

ОТ ЧАСТНОГО К ОБЩЕМУ

ЭПИЛОГ

«ИНТЕРВЬЮ У СОБСТВЕННОГО СЕРДЦА»

Так называется автобиографическая книга Эдуарда Асадова, – главного романтика Советского Союза. Она вынесла на широкую публику тонкости его жизни, особенно те её стороны, которые мало кому были известны, и о которых часто в народе слагались небылицы.

Цель художника – показывать людям путь: куда идти и чем жить. Асадов родился с большим природным потенциалом и хорошей возможностью его реализации. У него большой масштаб личности. Однако на человеке в такой ситуации – большая ответственность. И промахи стоят дорого.

Сейчас возьмём эту самую книгу, полистаем страницы, и посмотрим, куда же шёл сам поэт, и куда звал других – своих современников и грядущие поколения, то есть нас с вами. А в помощь себе возьмём современную психологию... Её гуманистическое направление. Книга написана живым, интересным языком... Но на обыденном уровне, который не позволяет разобраться в судьбе автора.

«В тысячах читательских писем мне сообщали о том, что моё творчество не раз помогало им преодолевать трудности, верить в прекрасное и верить в самих себя. Для меня подобные письма дороже всех наград».

Критика тоже встречается в его адрес. Основное негодование направлено на техническое исполнение стихов. Кого-то не устраивали сюжеты... Пусть в этом разбираются искусствоведы, а в целом для широкой аудитории поэзия Асадова глубоко проникала в душу. У него было много литературных вечеров. Со сцен его стихи читали другие люди, как профессиональные артисты, так и любители. Многие девушки писали их в тетрадках (часто не зная, кто автор). А услышать его поэтические строчки в романтической обстановке от представителей «противоположной субкультуры» – было вообще большим подарком.

Главное направление творчества Асадова – это не патриотизм и война, не флора и фауна, а отношения МУЖЧИНЫ и ЖЕНЩИНЫ. Именно они являются основой его оригинальной философии, которую так любят почитатели. «История любви» освещается им с самых разных сторон, включая очень красивые стихи, с такими параллельно идущими темами, как: Он и Она – Природа – Город. Сразу вспоминается стихотворение «На рассвете»... Но в собственной жизни о тему взаимоотношений двух полов ему пришлось серьёзно спотыкаться.

«Сколько на земле существует человечество? Как минимум три миллиона лет. Но от чего в одном измерении оно совершенствуется, а в другом едва ли стоит на месте. В смысле накопления знаний, в науке, в решении сложнейших задач человек за одно только последнее столетие шагнул так далеко, что можно лишь поражаться. И в то же время за тысячи лет он так и не выработал в себе иммунитета против властолюбия, жестокосердия и эгоизма в быту, в собственном доме, в семье. Говорю это вовсе не становясь в позу какого-то верховного судьи. Себя тоже в значительной мере отношу к той самой категории всепрощавших и терпеливейших чудаков, ибо сам много лет с бесхребетностью идиота терпел рядом с собой грубое, лживое и бессердечное существо, для которого я был только источником, создающим все блага жизни. ...Правда, однажды я сумел разорвать этот порочный круг, но когда?! И ценой каких потерь!»

Поэт вопрошает: «Почему?.. Почему столько несправедливости в жизни, в его собственной и многих других людей?» Такие и подобные вопросы для него остаются неподъёмными. В чём причина? В книге это хорошо видно, если посмотреть на мировоззрение Асадова. Ему сложно было заглянуть за те стереотипы мышления, какие навязало окружение с самого рождения. Со временем он сумел прийти к некоторым истинам, которые, вне всякого сомнения, можно смело воплощать в своей жизни любому из нас, но на осознание их у него ушли десятилетия, а собственная молодость осталась далеко позади, и исправить многое было уже невозможно. Сейчас нам предстоит совершить вояж по основным событиям жизни поэта и увидеть их причинно-следственные связи, которые сами по себе довольно интересны.

«ТРУДНОЕ» ДЕТСТВО

«Трудные это были дни. Трудные и прекрасные. Меня могут спросить, что же может быть прекрасного, когда кругом голод, эпидемии и разруха? Всё верно. Всё так. И голод, и болезни, и замолкшие цеха заводов. Всё это было. Но было и другое, была борьба за человека, за справедливость, за новую жизнь. Была в сердцах людей великая вера в справедливость революционных идей».

Этим жили Лидия и Арташес (Аркадий) Асадовы, два молодых интеллигента из города Мары (Туркмения). Семья была большая, из десяти человек (братья-сёстры), а работали только они двое. Но была молодость, «марксистско-ленинские идеалы» и сын Эдуард, в котором текла армянская кровь. Родился он 7 сентября 1923 года. После «гражданской» оба  «со всем пылом своих сердец работали педагогами в школе». Асадов-старший показал своему сыну пример волевого характера. Ребёнок, в первые пять лет усваивает для себя самый большой процент информации, нужной для жизни (в сравнении с последующим временем). По отцовской линии будущий поэт и писатель получает хорошую порцию «жизненных сил», которая в дальнейшем ему поможет формировать собственные волевые черты. Но с другой стороны отец Асадова – это яркий пример сильного, способного, но заблудившегося человека, вера и смысл жизни которого уносились в «светлое будущее», заменяющее веру в самого себя. Такое видение мира он и передал своему сыну. Живя будущим, человек переносит себя туда, и зачастую в виде памяти о себе. «Кристальная честность отца» сыграла злую шутку. Им восхищалась вся округа, а ему всё труднее становилось прощать себе свои «проступки». Это называется самоедством. В 31 год он умирает от кишечной непроходимости. К чему приводит поклонение идеалам, маленький Эдик наглядно увидел, но не осознал этого, когда стал старше. Не понял: идеальный мир – мёртв, в нём нет развития и жизни. Движение должно происходить от ЖИЗНИ К ИДЕЕ! А не наоборот (как у коммунистов и т. п.).

Что делать? Из Туркмении Лидия с сыном решает уехать на Урал, где жил её отец.

«Мой «исторический дедушка» был необычайно волевым человеком, не позволявшим себе никаких слабостей. Он не пил, не курил, не признавал весёлых беззаботных компаний. Никогда и ни при каких обстоятельствах не повышал голоса. И вообще не говорил ничего лишнего, а только то, что необходимо в данном случае для дела. Не признавал рукопожатий. Никогда в жизни не сказал ни одного лживого слова. ...В его кабинете на рабочем столе всё лежало в абсолютном порядке и на своём определённом месте. ...Ещё одно качество, которое свойственно, к сожалению, далеко не многим, – почти астрономическая точность. Он ни разу и никуда не опаздывал, не нарушил данного кому-либо слова. Рассказывали, что в пору, когда радио у людей в доме было редкостью, некоторые его товарищи по работе даже проверяли по нему часы. Например, доктор Перец говорил по утрам своей жене:

– Доктор Курдов прошёл под окнами. Ставь часы на полвосьмого!»

Воплощённый Рахметов (книжный герой, что для блага Родины спал на гвоздях). Таким был земский врач Ованес (Иван) Курдов – дед Асадова по материнской линии, который в юности два года работал секретарём у Чернышевского... И был под впечатлением от него. По ходу чтения можно видеть много общего в характерах этого человека и Асадова-старшего. Хотя они не совсем похожи. Первый склонен к «прошлому», второй устремлён в «будущее». Вместе же они оказали сильное влияние на внука и сына. А сколько у Асадова ещё всяких родственников: от голубых английских кровей до простых пролетариев. Он так много о них пишет, что уже хватит об этом. Таким образом, литературного гения, на старте жизни хорошо поддержали обе стороны. От них же он унаследовал и главное заблуждение:

Есть традиция добрая в комсомольской семье:

Раньше думай о Родине, а потом о себе.

НЕ ЗАБУДЬ...

«ПОЭМА О ПЕРВОЙ НЕЖНОСТИ» – самое сердце романтики. Это ещё одна автобиография. Откроем её, и для дальнейшего прояснения ситуации будем иногда цитировать.

Теперь детство будущего поэта проходило уже в Свердловске (Екатеринбурге). Проходило обычно и впечатляюще одновременно. Они с матерью, как и многие тогда, жили в коммунальной квартире. Она продолжала работать учителем, и как всегда была активистом. Эдик пошёл в школу, и до своих пятнадцати лет жил и учился в этом городе. Вообще, по словам Асадова, Урал оставил у него большое впечатление на всю жизнь. Отсюда взяты многие образы в его стихах. Здесь, в своём «розовом крае», он ходил по лесам за грибами-ягодами, был пионером-комсомольцем: «У каждого панамка, портрет вождя на лямке...», любил читать книжки и уже писать стихи, занимался самодеятельностью в драмкружке, в Свердловске впервые поцеловался, а во время визита в Серов – простился с девственностью. Всё вроде, как и надо. Обычная, нормальная жизнь. Но поэт – это не обыватель. Спрос с него строже.

Когда мне имя твоё назвали,
Я даже подумал, что это шутка.
Но вскоре мы все уже в классе знали,
Что имя твоё и впрямь – Незабудка.

«...В душе мальчишки или девчонки непременно должны когда-то цвести голубые подснежники и стучать клювами вешние скворцы. Вот таким голубым подснежником и была, наверное, Незабудка Хилевская, девочка с необыкновенным именем и необыкновенными глазами, голубовато-зелёными.

...Свердловск тысяча девятьсот тридцать восьмого года...

Нам было по пятнадцать, и учились мы в восьмом классе. В школу тогда принимали с восьми.

...Незабудка по национальности была полькой. Отец её, Казимир Владиславович Хилевский, много лет проработал на Урале врачом.

...Впервые я поймал на себе Незабудкин взгляд на уроке литературы, когда пожилая учительница Мария Ивановна вдохновенно и с жаром, вздымая вверх руку, как боярыня Морозова, дарила нам щедроты поэзии «Слова о полку Игореве». Увлечённый этим рассказом, я смотрел на учительницу во все глаза, пока не ощутил вдруг на себе чей-то пристальный и внимательный взгляд... Незабудка... Она сидела у другой стены класса чуть впереди и вполоборота смотрела на меня каким-то внимательно-изучающим взглядом. Я быстро отвёл глаза и посмотрел на Марию Ивановну. Когда же я вновь скосил глаза влево, то опять словно бы натолкнулся на пристальный взгляд тех же голубовато-зелёных глаз. Смущённый, я старался в её сторону больше уже не смотреть... И когда я в тот вечер возвращался домой, то мысленным взором своим всё время видел гибкую девичью фигурку в синей плиссированной юбке и белой шерстяной кофте, пушистые каштановые волосы, тонкий прямой нос, полноватые губы и вопросительный взгляд синевато-зелёных глаз. Что было потом? А потом через день или два на парту ко мне крохотным голубком прилетела записка с самым простым содержанием, что-то вроде такого:

«Эдик! Сегодня мы с Ленкой идём в кино на «Мы из Кронштадта». Если хочешь, можем взять тебя за компанию. Если да, то скажи Конюшечке после химии, она организует билеты. Н. Х.».

Конюшечка – это Лена Конюшкова, закадычная Незабудкина подруга, которая так же, как и Незабудка, после окончания школы стала врачом. Казалось бы, ну чего особенного: «если хочешь, можем взять тебя за компанию», но если помножить эти слова на пристально вопрошающий взгляд синевато-зелёных глаз, тогда есть от чего взволноваться!..

Вот так это всё началось: записки, записки, словно маленькие посланцы душевного тепла и в ту, и в другую сторону. Записки самого разного содержания. ...Жаль, что мы никогда не храним этих милых школьных записок! ...Увы, и ту, «главную» записку я не сберёг тоже. Но память – это удивительное хранилище наших событий, разговоров и дней – сберегла её почти дословно. Нет, на этот раз она не была брошена на уроке, как другие записки. Содержание её было столь ответственным и секретным, что доверить такое послание обычной «почте» было никак нельзя. Её сунули мне прямо в карман на переменке: «Эдик! Пожалуйста, не удивляйся этому письму. Нам надо решить очень важный вопрос. И раз ты не сделал этого сам, то приходится писать мне. Если ты хочешь со мной дружить, то на следующем уроке, когда я на тебя посмотрю, кивни головой. Я пойму. А если ты против – я сразу пойму тоже, только обдумай серьёзно». И на этот раз, очевидно, из-за особой секретности – никакой подписи в виде инициалов. Но вместо них из дальнего конца шумного, бурлящего и галдящего коридора те же знакомые взволнованно-вопрошающие глаза... Наверное, я смущаюсь. Вероятно, краснею. И, взглянув в эту нестерпимую сине-зелёную глубину, я, не дожидаясь урока, подымаю вверх руку и, широко улыбаясь, ору во всё горло: «Да!» – и стремительно убегаю куда-то по лестнице вниз... Наивно? Смешно? Ладно, пусть и наивно! Только есть в этой песне какая-то удивительно светлая и звонкая нота, которая звучит в душе человека, может быть, целую жизнь».

О, время – далёкий розовый дым, –
Когда ты мечтаешь, дерзишь, смеёшься!
И что там по жилам течёт твоим –
Детство ли, юность? Не разберёшься.

Асадов называет себя стопроцентным романтиком. Читая его стихи, убеждаешься, что это действительно так и есть. А что такое романтика? Это красивый мир, и в первую очередь – красивые взаимоотношения людей. Художник, особенно с большим масштабом личности, открывает нам дверь в будущее. У Асадова, основная и главная тема его поэзии и есть взаимоотношения. Он много пишет в стихах об этом, а сюжеты берёт из жизни людей. И своей собственной.

Девушка, о чувствах к которой написана пусть небольшая, но целая поэма, была не единственной в юности Асадова. Его автобиография насчитывает человек десять, кто, так или иначе, испытывал к нему любовный интерес. О таком большом количестве девушек говорить приятно, но долго. Посмотрим сейчас только на одну – романтичную Незабудку.

Ну, много ль пятнадцать-шестнадцать лет?
Прилично и всё же ужасно мало:
У сердца уже комсомольский билет,
А сердце взрослым ещё не стало.

И нету бури ещё в крови,
А есть только жест напускной небрежности.
И это не строки о первой любви,
А это строки о первой нежности.

Для поэтической натуры с её «высоты» прикосновение к близкой ему душе человека воспринимается тонко и изящно. «Бури в крови» ещё нет, в отличие от нетворческого большинства, где зачастую быстро наблюдается буйство эмоций и экспрессия, поэтому это – «первая нежность». А ещё Асадов не задумывается, что «повзрослеть сердцу» мешает так дорогой ему «комсомольский билет». Он убеждённый атеист, материалист и марксист-ленинист. Бога для него нет. И не будет. Как для героя романа «Овод». Нет Бога, нет Души... Взрослеть вроде бы и некуда. Но ведь хочется полёта, яркой жизни, исполнения мечтаний, и молодость бросает – в «сабельный поход». На волне веры в мировую революцию и проходит вся юность Асадова. Поскольку большая часть «этики» находится за пределами догматов религии, многие атеисты, как известно, могут быть вполне приличными и интересными людьми, хотя их возможности сужены и ограничены. Духовные истины для них закрыты.

Идём дальше.

И всё же, наверно, гордился по праву я,

Ведь лишь для меня, для меня зажжены

Твои, по-польски чуть-чуть лукавые,

Глаза редчайшей голубизны!

Для неординарного человека судьба сделала соответственный подарок – девушку с тонкой душой, бескорыстным характером (будущий врач), необычным именем, красивыми глазами, первой предложившей дружбу, первый поцелуй и... место в сердце.

«...При встречах и поцелуях с Незабудкой я ни разу не дотронулся до её груди, никогда бы не посмел погладить по колену. Это были первые нежные чувства, сама романтика, целомудренная и светлая».

В 15 лет Асадов встретил свою истинную любовь, которая ещё не была раскрыта. Но у него – страсть: поэзия и театр. Эти стихии уносили его в дальние дали, отрывая от земли, а заодно и от противоположного пола. Хотя деятельность человека наоборот должна способствовать развитию любви и уважения в отношениях мужчины и женщины. А не разводить их. Он не понимал, что самое сильное и яркое вдохновение художника рождается из взаимоотношений с женщиной: «в горе и радости». Для него эти две сферы – работа и личная жизнь, существовали раздельно. Он не осознавал взаимосвязи. Смысл жизни он видел в отдельных сферах, а не во всём их спектре. Создавать отношения не хотелось. Было желание просто развлекаться с человеком, получать удовольствия, трепетно смакуя «весенние почки». Как результат, вскоре из глубины души начало выползать чувство собственности, и всё с большим размахом. «Листвы» в такой ситуации уже не дождаться.

Что нас поссорило? И почему?
Какая глупая ерунда?
Сейчас я и сам уже не пойму.
Но это сейчас не пойму. А тогда?..

Простить? Никогда! Я не пал так низко.
И я тебе это сейчас докажу!
И вот на уроке летит записка:
«Запомни! Больше я не дружу!»

Прощение – это списание долгов. Любой человек имеет полное право свободно выбирать. Подчинять его себе, значит делать зависимым. А без свободы нет и любви. «Ты должна жить по моему разумению!» – эта идея встаёт на пути влюблённых, создавая множество ожиданий. Эти фантазии, о том, каким должен быть любимый человек и как ему себя вести, могут быть самыми разными. Классика жанра: «Ты, главное, не беси меня... И мы подружимся!..». Здесь не только «нежность», а любые пылкие чувства улетучатся как туман.

«ОГНИ БОЛЬШОГО ГОРОДА»

Тут словно бы настежь раскрыты шторы,
От впечатлений гудит голова:
Новые встречи, друзья и споры,
Вечерняя в пёстрых огнях Москва.

В 1939-м году Лидия Асадова уезжает работать в Москву. Выходит замуж, и они уже постоянно живут там. Последние два школьных года Эдуарда проходят в столице.

Отчим Асадову сразу пришёлся не по вкусу, и они с ним никогда не ладили. Считал, что «любовь зла...», и только поэтому его мать сделала такой выбор. К ней же напротив всегда было трепетное отношение. Он её всячески восхваляет... Создаётся впечатление, что она для него – идеал женщины. Правда в таком случае, мать может стоять между ним и его избранницей. «Женатые» на маме, как известно, испытывают немало сложностей в отношениях с противоположным полом. А всё идёт из детства, где для одинокой женщины её ребёнок – два в одном: и муж, и сын. Анекдот в тему:

Еврейская женщина приводит сына к психотерапевту.

Тот изучил ситуацию и говорит:

- Сожалею, но у Вашего сына – Эдипов комплекс.

- Комплексы, «тампаксы» – лишь бы мамочку любил.

Материнский плен – распространённая тема в нездоровых семейных системах...

В самые юные годы судьба по-честному дала ему поле деятельности: Женщину и Москву. Пусть Она осталась на Урале: если, идти к любви, можно преодолеть любые расстояния. Чтобы врождённый талант принёс пользу самому человеку и людям, у нашего поэта два классических «испытания»: раскрыть любовь к женщине, превозмогая ревность; и наступить на гордыню, преодолевая притяжение «большого города», с его бурной жизнью и поклонениям кумирам. Но столичная жизнь отрывает Асадова от сдержанного душевного состояния, в котором он родился и жил пять лет в далёкой Средней Азии, а потом ещё десять на Урале... Начинается погружение в московскую суету, всё больше уводящую поэта от самого себя. Романов он ни с кем не заводил, а как он сам признаётся, хорошо ушёл в разнообразное подельничество, споры и зрелища. Да: было немного поцелуев, и даже интим, но это не вызвало у него в душе «хмельного и яркого» чувства.

«...Два предвоенных года я жил наполненно, бурно и горячо. Много читал, жадно, запоем. Занимался художественным словом в Доме художественного воспитания Фрунзенского района, руководил драмкружком младших классов и был участником драмкружка старшеклассников, азартно писал стихи, бегал на каток в Центральный парк культуры им. Горького, ходил на лыжах по пять и десять километров в парке им. Мандельштама, учился в школе и бегал, разумеется, в пределах финансовых возможностей, в кино.

...Кто знает, если бы не было у меня с мальчишеских лет двух больших и яростных увлечений, может быть, и я бы вздыхал и совал записки девчонкам в портфель. Но были у меня две страсти: поэзия и театр. И они, словно два крыла, уносили и спасали меня от всяких влюблённостей и вздыханий. И я не рисуюсь, ничего не придумываю. Зачем? Я говорю только то, что есть. Да, мои духовные силы в значительной степени поглощались писанием стихов, драмкружками, всевозможными общественными мероприятиями, ...билетными, а чаще безбилетными посещениями театров, запойным чтением книг, без которых я фактически не жил ни дня, и так далее. А физические силы тоже в огромной мере уходили на футбол, плавание, постоянные занятия турником, а зимой лыжами и коньками. И всё-таки не следует думать, что в смысле лирики я был абсолютно стерильным...»

С Незабудкой он встречается ещё только один раз... Проездом в Свердловске...

И вот, нарядная, чуть загорелая,
Стоишь ты, смешинки тая в глазах,
В цветистой юбочке, кофте белой
И белых туфельках на каблучках...

– Ты знаешь, – сказал я, – когда-то в школе...
Ах, нет... Даже, видишь, слова растерял...
Такой повзрослевшей, красивой, что ли,
Тебя я ну просто не представлял.

Ты просто опасная! Я серьёзно.
Честное слово, искры из глаз.
– Ну что ж, – рассмеялась ты, – в добрый час!
Тогда влюбляйся, пока не поздно...

Но он закрыт. И ей можно долго-долго стучаться в его грудь маленьким кулачком...

Внизу, за бульваром, в трамвайном звоне
Знойного марева сизый дым,
А мы стоим на твоём балконе
И все друг на друга глядим... глядим...

Глаза эти смотрят чуть-чуть пытливо
С весёлой нежностью на меня.
Ты вправду ужасно сейчас красива
В багровых тающих бликах дня.

Неужто вот эти светлые волосы,
И та вон мигнувшая нам звезда,
И мягкие нотки грудного голоса
Уйдут и забудутся навсегда?

Поэт проникновенно рассказал в поэме о их зарождающихся отношениях... Но от них Асадов бежит, предчувствуя «уколы ревности», которые он не в силах вынести из-за низкой самооценки и слишком дорогих ему высоких чувств. Отказ от жизненного труда, от внутренней потребности в саморазвитии – не редкое явление в юности.

– Прощай! – И вот уже ты далека,
Фигурка твоя различима еле,
И только два голубых огонька
В густой тополиной ночной метели.

Как-то она присылает ему письмо... Он так и не отвечает. На этом их отношения обрываются... Поэт свято надеется найти и обрести «настоящую любовь». Ту самую заветную «половинку», до которой не дотягивал ещё никто в прежние «детские» годы.

«Что для меня в женщине главное? Надёжное и верное чувство. Повторяю: НАДЁЖНОЕ, и снова повторяю: ВЕРНОЕ!

...Главное... суметь разгадать, почувствовать душу человека! И при помощи интуиции, каких-то там шестых или седьмых чувств угадать золотой самородок под грудой камней и земли... Если бы уметь это сделать!»

КОМСОМОЛЬСКАЯ ТРАДИЦИЯ

Что такое социализм? Это общественная система, где коллективное задушило индивидуальное: «Всё для народа, и ничего для человека». Любая система в природе стремится к равновесию. Если идёт перекос в сторону одного из полюсов, система становится нежизнеспособной. Социализм был обречён. Человека как индивидуальности при таком строе не существует – все живут примерно в одинаковой бедности (материальной и духовной). Но множество людей верили в наследство Маркса, и дружно колоннами шагали в светлое будущее.

А какая в наше время этому альтернатива? «Себе и людям!» Что же ещё?!! Только так.

Асадов был верным ленинцем! Об этом мы уже знаем. Но Ленина не особо понимал:

«...Если бы Ленин при жизни своей успел разработать, вручить людям основы правового государства, – вся наша жизнь, а точнее, жизнь нашей страны, вероятно, решилась бы совершенно иначе. И вот в связи с этим хочу поделиться одной мыслью. Всю жизнь меня мучил один вопрос: не успел или... Или не поверил в возможность парламентарного правления в нашей стране? Ленина я любил с детских лет. ...В последние два года он был тяжко болен. Да, безусловно, в стране была разруха, не было ни хлеба, ни керосина, но он был философом, был интеллигентнейшим человеком, был, в конце концов, главой государства и не мог, разумеется, жить только нынешним днём и не думать о завтрашнем дне страны. Так вот, если не успел, тогда я глубочайше о том скорблю. А если не верил в парламентаризм, то я по этому поводу тоже скорблю, но уже с болью».

Во что верил Ленин – страшная тайна. А вот Асадов, как выясняется, в глубине души верит в демократический идеал: «Гражданское общество» и «Правовое государство». Значит он наш человек!.. А это строки о «Кремлёвском горце»:

«...Сталина я не любил никогда. И опять-таки не оттого, что теперь говорят о нём скверно. Нет, к этой мысли я пришёл тоже с детских лет абсолютно самостоятельно. Чем я могу это подтвердить? Да хотя бы тем, что при жизни Сталина, когда почти все поэты посвящали Сталину кто стихи, кто песни, у меня нет ни одного стихотворения, посвящённого ему. А молодому поэту без такого стихотворения издать первую книжку было не так-то просто».

В то время царил культ личности, и все должны были повиноваться главному Демиургу – ваятелю «интернационал-социализма». Человек рассматривался как расходный материал для строительства нового мира. Повсюду провозглашалось Равенство: «Не высовывайся! Будь как все!». Неверные устранялись. Асадов, как и многие другие, плыл по течению рабской психологии «молчаливого большинства», а значит, со всеми вместе славил тирана. Отношение к вождю приходилось держать при себе, ведь: «Кто не с нами, тот – против нас!».

«...Вот так мы и жили в те далёкие дни. Изучали военное дело, занимались в кружках ПВХО, стреляли по мишеням в тире, но всё это было словно бы не всерьёз, как военная игра. Максимум, о чём тогда шла речь, о чём писали стихи и ставили пьесы, так это о шпионах и диверсантах. Да, что-что, а шпиономания у нас внедрялась и процветала вовсю! Вот это было в духе тех лет, это плотно смыкалось с политикой репрессий в стране. Там ведь тоже постоянно раскрывались заговоры и обезвреживались «враги народа». И вот сегодня я говорил и говорю твёрдо и чётко: после того как на моих глазах арестовали на Урале самых авторитетных, честных и верных большевиков, которых все мы видели, знали вокруг в повседневной жизни, в делах, ...после того как арестовали Ивана Дмитриевича Кабакова, Постышева, Блюхера, Тухачевского и многих других, чьи выступления мы слушали не один раз, чьи биографии знали чуть ли не наизусть, мифу о том, что кругом враги народа, я перестал верить.

Что же касается угрозы скорой войны, то о реальности этой скорой войны более менее серьёзно не предполагал. Да и все, с кем я разговаривал, тоже. Другое дело – руководство страны. Они-то знали, какое у нас оружие, какая техника, какая экономика и сколько боеприпасов. У руководства страны, а конкретно у Сталина, были в руках сведения, полученные от разведчиков, военных атташе, перебежчиков и т. д. И писалось не раз, и говорилось не раз о том, что в те годы к Сталину поступали самые конкретные сведения о начале войны. И он на них реагировать не хотел.

...28 сентября 1939 года мы заключили с гитлеровской Германией договор «О дружбе и государственных границах».

Немецкий фашизм захватывал одну страну Европы за другой. Но наше правительство, заслонившись от запаха гари пресловутым договором, надеялось на мир.

...В силу нашего могучего оружия почему-то все верили свято. ...В будни и праздники из всех репродукторов по всем улицам победно гремела песня:

...И на вражьей земле мы врага разгромим

Малой кровью, могучим ударом!

И когда мы пели эти победоносные песни, нам даже в голову не приходило, какой «малой кровью», если случится война, достанется нам победа...

...Со всех плакатов художников Бор. Ефимова и Кукрыниксов, со всех страниц газет и из всех репродукторов нас уверенно и твёрдо убеждали в несокрушимой силе и могуществе наших вооружённых сил и военной техники. Мы были не специалисты и поэтому верили во всё это свято.

...Население страны убеждали, и в значительной степени убедили, в том, что всё у нас в порядке, что мы, хотя и миролюбивы, но так могучи и так грозны, что лучше не соваться «в наш советский огород!»

Установки: «Сталин – наша слава боевая!..», «Мы самые сильные в мире!» и тому подобные – летали в воздухе. Книга повествует о самых разных идеалах того времени, проводником которых была Компартия – «ум, честь и совесть нашей эпохи».

Экспансия коммунизма вызвала к жизни свою противоположность. Гордыня правителей всегда притягивает несчастья. Свой коричневый вектор, оснащённый идеологией нацизма и фашизма, Германия направила на главного оппонента, предложив свой вариант «Светлого будущего»: «На Земле вправе ЖИТЬ только идеальный человек – Ариец!».

«...Вернейший разведчик Рихард Зорге... 13 июня 1941 года донёс о том, что Гитлер начнёт с нами войну 22 июня силами не меньше 170 дивизий. Даже за эти оставшиеся десять дней можно было многое, очень многое сделать! Но не сделано было ничего. И вот за эту беспомощность и близорукость нам потом пришлось расплачиваться ценой жизни миллионов людей!»

Асадов почти три года участвовал в боевых действиях, пока разорвавшийся снаряд осколком ни отправил комсомольца на тот свет.

«Больше месяца я находился между жизнью и смертью, большую часть времени пребывая на «той» стороне, чем на этой. В сознание приходил редко, и то на короткое время. А потом, через месяц, медленно и с большим усилием всё-таки переполз сюда, на «эту сторону»».

После ранения в голову и долгого лечения в госпиталях он остался жить... С чёрной повязкой на глазах. Кто-то скажет: «Не повезло. Такова воля случая». Но случайность – это непознанная закономерность. А если быть более точным – подсознательная. Кажущийся нам ХАОС событий, представляет собой более высокий ПОРЯДОК, который мы не осознаём.

Наш герой не один год шёл к надвигающейся тьме. Перед самой трагедией женское сердце предупреждало его в последний раз.

«... – Ты на огневую сегодня поедешь?

– Конечно, - озадаченно отвечаю я, – непременно. А что?

Шура сосредоточенно молчит... Затем, повернувшись ко мне сухо спрашивает:

– Но ведь ты был на огневой и третьго дня, и вчера, и позавчера, и под бомбёжкой, и под обстрелом насиделся по маковку.

– Ты к чему это, Шура? Да и вообще, о чём идёт разговор?

Мы сидим на краю сада под большой развесистой яблоней...

– А я это всё к тому, что вовсе не обязательно тебе в данном случае всё проделывать самому...

– Шура, – как можно мягче говорю я и беру её за руку, – батарею нашу разбомбили в пух и прах, а ведь залп-то надо давать. Обязательно надо. И уже есть приказ передать наши снаряды... А кто это сделает лучше меня? Ну, ведь, честное слово, никто.

Шура бросает окурок сигареты на землю и, прильнув щекой к моему плечу, вдруг тихо плачет:

– Молчи уж, и не надо врать. Как там безопасно, я превосходно знаю. Может быть, глупо, но я не спала сегодня почти всю ночь. То ли это тревога, то ли предчувствие, не знаю, не могу сказать. Но вот чувствую, что не надо тебе нынче ехать на огневую...

Я смотрю на Шуру... Смотрю на цветущие яблони, на стремительный росчерк стрижей, на розоватое закатное небо, смотрю и не знаю, что вижу всё это в последний раз... В самый последний раз в своей жизни...»

«Если не я, то кто?!» – идея, зовущая вперёд человека, рождённого быть «вождём». Чувство меры и осторожности у таких людей часто отсутствует. Асадов – не исключение. Только «заданье» его – другое. Он литератор, а не полководец. И разбрасывать врождённое стремление быть «впереди» на все стороны – это заблуждение. «Лучше быть мёртвым, чем вторым!» – так проявляет себя инстинкт вожака стаи. Это с одной стороны.

А из внешнего мира идут манипуляции политиков, обращающихся к инстинктивному началу народных масс, с целью отстаивания интересов элиты. Провозглашая различные лозунги, они провоцируют людей вовлекаться в их кровавые игры. «Экспорт революции» привёл к столкновению идеологий разных стран. Война нужна исключительно властям! Народ – мирное сообщество, но его главный недостаток – психология рабов («Вот приедет барин...»). Это касается практически любой страны, особенно того времени. Население пребывает в низком состоянии сознания и позволяет вождям и всей властной верхушке творить с собой любые безобразия. Немецкий народ купился на идеи Гитлера. Сталин стал кумиром советских людей разных национальностей. Пошло столкновение двух крупных тоталитарных систем. Кто затевает войны, в окопах потом никогда не появляется. Не барское это дело!.. Нужно заметить, что «комсомольский» поэт Э. Асадов очень любил нашего уважаемого писателя Льва Толстого. О его же известной публикации «Патриотизм и правительство» явно не ведал, в которой классик просто и без затей рассказывает, как власть имущие паразитируют на естественных чувствах человека к родной земле, превращая людей в рабов.

И то, и другое вместе взятые, завели талантливого человека в сложные условия жизни. И, здесь Асадов снова обходит стороной женщин, стремящихся своей природой уравновесить его. Даже ту, к которой был совсем не равнодушен. И теперь их уже не увидит никогда.

«...Из всех воинов нашей бригады – а было в ней более тысячи человек – я был единственным, кто получил такое ранение, да ещё за три дня до полного освобождения Крыма».

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВО ВТОРОЙ ЧАСТИ...

ИСТОЧНИК:

Вложение: 5975934_muza_dlya_asadova.pdf