С потерей руки ему пришлось практически всё начинать заново. Даже ходить – ты против собственной воли присутствовал при его попытках подняться на ноги. Он упал четыре раза, прежде чем суметь просто устоять – относительно ровно, почти не шатаясь. В тот день Айзен так и не увидел Гриммджо Джаггерджека: ты великодушно – брезгливо – позволил ему остаться в его комнате. Наедине с собственной ничтожностью.
Куатра Эспада не стал бы помогать такому мусору, даже если бы Владыка приказал ему. А Секста Эспада превратился именно в него – жалкий мусор, не достойный внимания. Пока ещё Секста Эспада.
Признаться себе в том, что ни за что не отпустил бы его шататься по коридорам Лас Ночес в таком состоянии, когда он не способен был даже защититься – и мало ли что придёт в голову остальным Эспада! – ты не мог. Ты сам не понимал своего великодушия, но, наблюдая за его изначально обреченными на провал попытками использовать простейшие техники, ты чувствовал смесь презрения и удивления. Зачем? Ведь все это бесполезно, бессмысленно. Ему не вернуться в Эспаду, как бы он ни старался. Ты был полностью в этом уверен.
Он демонстративно тебя игнорировал, хотя и было видно, что ему с трудом удавалось не обращать внимания на твои колкие замечания. И когда ты предложил ему стать твоим фрассьоном, он ответил пустым взглядом неестественно-синих глаз, и молча ушел в свою комнату, даже не послав тебя по привычному маршруту.
Ты потом долго раздумывал над тем, как так получилось. В смысле, не то, что он отказался. А то, что ты сказал, абсолютно не подумав и поддавшись первому порыву. Это было непонятно и ново, совершенно не похоже на тебя. Хотя в какой-то степени всё же было довольно разумно – у Джаггерджека было столько врагов среди Арранкаров, что ты удивлялся, как он до сих пор по земле ходит.
И какого меноса тебя понесло в его комнату?..
Гриммджо лежал на кровати лицом вниз. Покои бывшего Секста Эспада занимает теперь Люппи – несносный мальчишка, раздражающий до хорошо скрываемого скрежета зубов, - и ему приходится довольствоваться комнатой обычного нумерос. Да какой из него, к меносам, нумерос? Это даже смешно. Сила Вастар Лорда не исчезает вместе с номером.
- Какого хрена тебе здесь надо? – зарычал он, и направленный в подушку голос прозвучал глухо. – Пришёл позлорадствовать, да?
Глупость. Сам же знает, что говорит заведомую глупость. Он всё же не настолько туп, чтобы не отличить ехидство от злорадства. Да и вообще – он далеко не глуп… Стоило отдать ему должное.
- Я пришёл спросить, изменилось твоё решение или нет.
- О, с чего бы это вдруг наш ледяной принц так беспокоился о каком-то жалком мусоре?
Даже не видя его лица, ты мог предположить, что он сейчас ухмыляется в своей привычной манере. Самоуверенный идиот... Пытается казаться сильным и независимым, даже в таком положении... Ты молча смотрел на него, пытаясь понять, о чем он сейчас думает, что скрывается за язвительными словами. Не может же он не понимать. Не может не видеть своей слабости, иначе с чего бы ему так упорно тренироваться, беситься из-за того, что никак не может приспособиться…
- Я не… - начал было ты, но не закончил фразу. Он никто, чтобы ты перед ним оправдывался.
Никто. - Ты еще раз мысленно повторил это слово. – Он - никто. Каково осознавать, что для тех, с кем раньше ты сражался бок о бок, теперь ты - пустое место? Что теперь ничто не удерживает их от того, чтобы просто убить?
Убийство Эспада запрещено.
О Приварон Эспада никто ничего подобного не говорил.
- Ты так и не ответил на мой вопрос, - медленно проговорил ты, прикасаясь кончиком пальца к обнажённому участку кожи на его спине и выводя некогда черневшую там цифру шесть. Чтобы отбить резкий выпад его катаны, достаточно просто поднять руку.
У него всегда была очень выразительная мимика. Полная противоположность тебе – впрочем, ты не считал это такой уж большой потерей. Легче скрыть все эмоции, когда мимические мышцы почти не подчиняются.
Сейчас он был разъярён, взбешён, лицо искривилось в гримасе ненависти… Однако во взгляде его было смятение и удивление.
- Что ты… что ты о себе возомнил, а?! – заорал он, схватив тебя за ворот твоего плаща.
- Ты должен быть благодарен, Гриммджо, - все так же медленно произнёс ты, накрывая его ладонь и сжимая так, что услышал хруст костей. Сбросил его руку с себя и расправил складки. - Тебе предлагают покровительство. Защиту, если можно так сказать.
Гриммджо шумно втянул воздух, сцепив зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, прижимая сломанную руку к груди.
- Да пошел ты, - прошипел он, прожигая тебя полным презрения взглядом. Хм... Презрение? Это даже забавно, в его-то состоянии... Гриммджо Джаггерджек - беспомощный калека. От таких мыслей в тебе проснулся легкий азарт и желание испытывать границы дозволенного.
- Ты не понимаешь, Гриммджо? Ты не в том положении, чтобы отказываться. Я и не думал, что ты – такой упрямый идиот. Хочешь сказать мне, что я ошибся? – ты скользнул пальцами по его подбородку, сжимая и приподнимая его. – Может, хоть раз задумаешься о последствиях? Ты заноза в заднице у слишком многих.
Гриммджо сцепил зубы и мотнул головой, сбрасывая твою руку.
- Оставь меня в покое, - надо же, и тут гордость взыграла... - Мне не нужны твои подачки. Его лицо оставалось на удивление бесстрастным, но голос едва заметно подрагивал, выдавая полнейшее смятение.
Ты заинтересованно посмотрел на него, чуть склонив голову к плечу.
Он красив.
Глаза такие яркие, какие обычно широкими, неуверенными движениями малюют маленькие детишки в своих альбомах для рисования, костяной нарост маски резко контрастирующий с золотистой кожей…
Он беспомощен.
Сейчас у него не хватит сил, чтобы защититься. Особенно от тебя. Он храбрится, да, но чего стоит его бравада, за которой прячется настороженность и опаска, почти страх?.. Ты не оставишь от него и мокрого места, если захочешь.
Он всё понимает.
Просто не хочет быть зависимым. От кого-то? Или лично от тебя?
А тебе с каждой минутой всё больше и больше хотелось подчинить его. Сло-мать.
Услышать, как он будет тебя просить. Умолять… А он будет.
Потому что, в отличие от тебя, он умеет чувствовать боль.
Он ведь правда всё понимает.
Так какого чёрта, Гриммджо?
Какого чёрта ты говоришь мне, чтобы я отстал от тебя, а в глазах я вижу мольбу – останься?.. Слишком гордый, чтобы сказать это вслух?..
Ты мягко сжал его плечи, притягивая его к себе, и накрыл его губы своими. Он уже не пытался отстраниться - понимал, что это все равно бесполезно. Только по телу прошла дрожь, и он беззвучно вскрикнул, когда ты случайно задел левое плечо. Конечно, прошло всего полторы недели, и рана совершенно не затянулась...
Ты испытывал странное, почти злое торжество. Власть - самый сильный наркотик, и единожды получив возможность контролировать его, отказаться этого упоительного чувства уже невозможно...
Он отвечал на поцелуй, отчаянно, пытаясь вцепиться в тебя, шипя от боли. Он груб и несдержан, он не создан для ласки, не создан для подчинения – что ж, придётся ему этому научиться. Играть по твоим правилам.
Ты повалил его на постель, поглаживая обнажённую грудь, обводя кончиком языка контуры шрама, оставленного банкаем этого рыжего шинигами.
Он только закусил губу, пытаясь сдержать тихий стон, и осторожно коснулся твоей щеки кончиками пальцев. Ты заметил, как исказилось от боли его лицо, и не-вольно подумал, что ты немного перестарался, играя неприступность. По крайней мере, ломать ему руку было явно лишним.
Ничего, пройдёт.
Может и потерпеть.
Обхватив его запястье, поднес его к губам и коснулся ладони в самом центре.
Нет, Гриммджо. Тебе лучше не отвечать на ласки… Сегодня наслаждаться тобой буду я…
Он был напряжён, отчего его тело выглядело ещё прекраснее – твёрдые кубики пресса казались ещё рельефнее, чем обычно. Снова вернулся к его губам, кусая их, терзая, срывая стоны… Осторожно провел кончиками пальцев по его шее, обводя ключицы, спустился чуть ниже, выводя незамысловатые узоры на груди. Плечи благоразумно оставил без внимания - незачем причинять ему лишнюю боль. Хм... Откуда столько милосердия?
Но всё, хватит ходить вокруг да около… Пробегаешь пальцами по поясу его хакама и медленно стягиваешь с него, одновременно слегка надавливая ногтями на тёплую нежную кожу бёдер. Четыре розовые полоски медленно проявились на ней, и ты не преминул скользнуть губами по каждой из них.
Он дрожал, но явно не от страха. Пытался отстраниться, но в его глазах ты читал безмолвную мольбу не останавливаться. Раньше ты не замечал, какие у него глаза… Как у дикой кошки, с тем лишь различием, что в его глазах никогда не отражается свет. Ни единого блика… Если они и сияли, то только искрами внутреннего, бушующего пламени... Которого сам ты был начисто лишён.
Ты поглаживал внутреннюю сторону его бёдер, и он, кусая губы, закинув голову, раздвинул их шире.
- Пожалуйста… Улькиорра, прошу тебя…
Ты мог поздравить себя – это было такое сладкое чувство…
- Ты жалок, Гриммджо… - протянул ты. Меносы тебя подери, Джаггерджек… Ну можешь же когда захочешь…
Он лишь закрыл глаза и подался вперед, вопреки твоим указаниям проводя дрожащими пальцами по твоему лицу.
Дикая кошка? Нет, Гриммджо, не сейчас. Не со мной. Для меня ты всего лишь безвольный котенок.Перехватил его руку и прижал к подушке над его головой, не давая ему прикасаться к тебе.
Я приручил тебя, бывший Шестой…
Ты провёл подушечками указательного и среднего пальцев по его губам.
- Оближи, - приказал ты властно, и он беспрекословно подчинился. Неловко, неуклюже… словно смущаясь чего-то…
Гордый, независимый зверь – теперь сломленный, дрожащий и робкий… С мольбой заглядывающий в глаза… С мольбой – и страхом. Как это на тебя не похоже, Гриммджо…
Но как же это возбуждает, чёрт подери… Кружит голову… Сводит с ума, лишая последних остатков хладнокровия…
Он зашипел от боли, когда ты ввёл в него сначала один, а затем сразу второй палец, но вскинул бёдра, двигаясь навстречу. Для него это наверняка был первый подобный опыт, и опыт весьма неприятный. С искусанных в кровь губ сорвался сдавленный стон, когда вместо пальцев в него вошла напряженная плоть. Гриммджо поспешно зажал искалеченной ладонью рот, чтобы не закричать, глядя в потолок широко открытыми глазами.
Ты мог быть грубым, мог быть нежным. Сегодня ты решал, ты выбирал – за него, ты властвовал – над ним. А он подчинялся тебе, даря такое небывалое наслаждение, что ты едва сдерживал рвущиеся из груди стоны.
Чёрт, как же хорошо…
Но все же, несмотря на такую покорность, он остается диким зверем. Зверем, которого может приручить лишь самый опытный дрессировщик, умеющий сочетать ласку и удары кнута. И ты не мог быть уверен, что ты на это способен. Но, глядя на его лицо, полуприкрытые затуманенные глаза, чуть дрожащие губы, с которых хриплым шепотом слетает твое имя, ты понимаешь – приручил.
- Гриммджо… - выдохнул ты едва слышно, чувствуя, что уже на пределе. Волна наслаждения накрыла с головой, по телу пробежала сладкая дрожь, и ты закинул голову, изливаясь в него…
Через несколько долгих мгновений ты выскользнул из него и лег рядом, прижимая к себе, обвивая обеими руками его талию.
Он тяжело дышал, прильнув к тебе всем телом и неловко положив голову тебе на плечо. Он был совершенно измотан, и ты даже не удивился, когда его горячее дыхание постепенно стихло, все еще обжигая кожу, и он закрыл глаза, доверчиво прижимаясь к тебе. Однако когда ты собрался встать, тебя остановил взгляд этих пронзительно-голубых глаз.
- Не уходи, - сдавленно прошептал он, и ты невольно подчинился его просьбе.
Он будет страдать, если сейчас ты оставишь его. Ему будет больно - возможно, даже больнее, чем сейчас.
Он нуждается в тебе.
Больше, чем ты думаешь.
Сейчас ты чувствуешь, что почти можешь его любить.
Наверное, именно поэтому ты позволил себе почти с нежностью обнять его, и, зарывшись лицом в непослушные темно-голубые волосы, улыбнуться – впервые за долгие годы.
Он прерывисто вздохнул, прижимаясь к твоей груди, и беззвучно прошептал что-то. Ты не смог разобрать ни слова, но тебе это и не нужно. Он поднял на тебя взгляд – и ты прочитал в его глазах смесь удивления и растерянности. О, да… Спешите видеть, единственное в своем роде шоу – улыбающийся Улькиорра Шиффер…
- Ты идиот, Улькиорра, - проговорил он с кривой усмешкой. - Почему ты раньше никогда не улыбался, а?.. Они все лежали бы у твоих ног...
Гриммджо потянулся к твоим улыбающимся губам и прижался к ним своими.
Ты не стал сопротивляться, но не стал и ничего предпринимать. Пусть этот поцелуй останется таким.
- Всё достаточно просто. Для меня лично использование мимических мышц лица требует большого напряжения, и я не видел достойного повода, чтобы так стараться. Всё понятно?
Он фыркнул и скорчил кислую рожу, выражая своё отношение к твоим занудствам. Да, это было явно лишнее - зато весьма в твоём стиле.
- Угораздило же тебя родиться таким долбанутым придурком, - проворчал Гриммджо, закрывая глаза.
Через пару мгновений он уже мирно спал, не дав тебе никакой возможности ответить. Стараясь не потревожить его, ты устроился поудобнее и тоже прикрыл глаза.
Тепло.
Рядом с ним было тепло, и заполнялась пустота в душе, неизменно возвращавшаяся к тебе всегда, стоило лишь чуть-чуть ослабить концентрацию и позволить ненужным мыслям лезть в голову.
Больше она не должна была вернуться.
Больше ты не должен был чувствовать себя одиноким.
Ты надеялся на это.