Если бы в каменном мешке был свет, то кровь, вытекающая изо рта, сливалась бы с кирпичной кладкой, оставаясь заметной, лишь на коротких участках извести, отсыревшей, черно-зеленой.
А так был только привкус железа в пересохшем горле и мрак. Кровь нельзя было вытереть с белых губ, руки потеряли свободу и издавали лишь слабый шорох, металла о металл. В голове рождались слабые мысли, но они были столь тонки, что таяли так и не успевая развиться. Остались лишь воспоминания.
Солнце питало сочную траву. Она колыхалась от нежного ветерка и рук девочки. Белого ангела в белом платьице. Я тяну к ней свои черные руки, черные от земли, черные от работы. Она боится. Вздрагивает и бежит. Навстречу ей мать, она защитит её. Все меркнет.
Нога пытается прощупать густой мрак пространства места заточения. Это больше похоже на конвульсии. Сапог не находит ничего, лишь шеркают набойки о камень. Больше звуков нет.
В семье девочки рождались одна за одной. После шестой отец впал в отчаяние. Он молился всем богам, но они словно в издевку посылали ему дочерей. Кому же он продал свою душу за седьмого ребенка - долгожданного наследника? После смерти отца дети разъехались по всей стране в поисках работы, пообещав собраться через 5 лет в своем маленьком домике над обрывом, окружив мать и рассказав ей о своих приключениях.
Сестры единственное, что вызывало теплые чувства. Холодный пол будто чуть потеплел и от него пошло зеленоватое свечение. Прошлое,.. прошлое засасывало в свою воронку.
Первая сестра увлекалась звездами. Она могла часами наблюдать за неспешным бегом светил, живущих своей, неземной жизнью. Догоняющих и пожирающих друг друга, откусывающих хвосты кометам и испражняющихся метеоритными дождями на землю. Когда сестра наблюдала за всеми этими бесчинствами, её смешная шапочка падала назад, во влажную траву с макушки неугомонной головы. Я потерял её, как она потеряла эту шапочку. Вот такая была моя первая сестра. Она не вернулась домой.
Но тут нет звезд, хотя свод чёрен и способен поглотить галактики. По спине что-то ползло, цепляясь за кожу и оставляя на ней красные следы. Взобравшись до шеи притихло, принюхалось и укусила человека за ухо. Темный свод упал и прошлое снова завладело разумом.
Убери руки от моих вещей, дрянная девчонка! Да, черт возьми моя вторая сестра была любопытной до жути. Наверно мясник мог не раз обрубить ей кончик носа, когда она крутилась у него в лавке. Еда была её страстью, но готовить она не умела.Бывает сидишь за столом и ждешь окончания этого мучения. Вежливые улыбки, а глаза в тумане видят червей, пожирающих разлагающуюся плоть. Не даешь затянуть себя в это болото с жабами. Спасибо, я наелся этой стряпни. Наверное, любопытство так и не довело сестру до добра, больше у меня не было несварения.
Капля рождается из влаги на холодной стене, набирает силу и скатывается вниз, туда, где в несчастной улыбке, перекосившей рот, сидит тело. С головы, по смольным волосам, как по проезженной дороге, на впалую щеку, шею, перекатываясь по вздутым венам, опускаясь на грудь, достигая соска и впитывается в засаленную робу. Вот и вся жизнь.
Мне кажется она была ведьмой. Что-то притягивающее и одурманивающее мужчин, ходивших за ней по всей деревни. Я сидел на крыльце, чистил ножом румяное, свежее, как моя третья сестра яблоко и смотрел, как она охмуряет очередного кавалера. Очередную фигурку игрушечного солдатика в её коллекции. При гостях сестра доставала коробку, сдувала с неё пыль доставала по одному солдатику, считая "первый, второй, третий, четвертый" и показывала гостям, видевших это представление уже не в первый раз. Но в тот день, случилось невероятное. Она сама привязалась к нему. А он... он уехал. Уехала и она. Нашла или нет, я не знаю...
Усталые белые зрачки посмотрели наверх. Не поверив увиденному веки зажмурились несколько раз, но ничего не изменилось. Сверху, мерно покачиваясь, неспешно и по-озорному сверкая спускались на влажный пол желтые и голубые искорки. Смешивая свои потоки и придавая зеленым стенам изумрудные отблески.
Я не помню. Не знаю как, но собирая все остатки воли в кулак я не могу её вспомнить. Пытался выяснить кто она, как зовут, но люди проходили мимо, пожимая плечами. Оставался лишь один вариант от которого кровь стала в венах - за лесом, в нелюдимом крае, обходимом всеми стороной жила ведьма. Ренегат, предавший законы магии.
Один путь до её убежища отнял сталько сил, моральных и физических, что зайдя к ней в дом глаза просто бездумно стали водить по стенам, натыкаясь на необычные предметы. Жуткие, омерзительные тела животных, от которых шла невыносимая вонь, заглушая травы, сушившиеся повсюду. Утварь, столы, стулья, крюки , еще без тушек с потолся, все закружилось и нависло надо мной. в центра комнаты стояла высокая темная фигура. Ведьма повернулась и я отпрянул, но не от ужаса, а неожиданности картины . Она была вовсе не стара и уродлива, как гласили деревенские байки. Это была милая женщина, державшая руку на золотой клетке с забавным существом. Уши словно крылья обмахивали его тельце и могли полностью окутать его. Ведьма накрыла клетку черной простыней, подошла к маленькому столику взяв кубок и протянула его мне, второй рукой закрывая мой рот, из которого начинали раздаваться вопросы.
- Мне известно всё, пей.
Она так похожа на мать...
Я выпил эту отраву. Потолок разошелся и в ослепительном солнечном свете по которому плыли лебеди. Я поднялся ввысь и примкнул к их неспокойной стае. Птицы щипали друг друга, откусывая куски плоти, всей в пуху, тела падали об землю и прошивались тонкими всходами травы, образовывали нечто новое, поднимающее голову и издающее пронзительные звуки. Белоснежные лошади, будто не до коцна прошедшие мутацию оставались с крыльями на спине и заменяли в воздухе павших прародителей. Мгла заставила их сесть и рассказала историю, указывая на звезды. Лошади жевали траву и создавали цветочки. Абсурд.
Я вспомнил свою сестру, она поцеловала меня в щеку, как всегда это делала, и ушла в туман. Вот я и забыл её.
Он ловил искры руками и подбрасывал наверх, туда, где открывалась тонкая полоска света. Можно поднять руку и попробовать протиснуть ладонь, потом всю руку и плечи разрывая ненавистный плен. Встать на могучие ноги и оттолкнувшись от склизкого пола пробить головой последнюю преграду. Человек стал готовиться к этому, а пока...
Есть люди с которыми чувствуешь себя комфортно, словно один, никто не мешает. Она была такая. Мы могли часами сидеть на кухне разговаривая ни о чем. Я тонул в её глазах и время замирало. Сестра смеялась и не спешила уходить. Но потом она покинет нас. Покинет ради забавы, ради глупой игрушки, к которой она испутывает отвращение. Я знаю, это не так. Она просто не могла больше оставаться в доме и не важно какую причину бы нашла.
Встал, разорвал оковы и вышел из темницы. Его не ждет там счастье или свет, нам неизвестность. А сейчас лишь бездыханное тело на мокром полу и прощальный шорох железа в выкалывающей белые глаза темноте.
Анна_Флав . Пишите свое согласие на игру и я вам подбираю слова.
