Они у судьбы ничего не просили.

Держались за рУки, по парку бродили.

Была им подарком пушистая осень.

Ему было сорок, а ей - двадцать восемь. 

Он был нерешителен, он волновался,

О чем-то сказать ей всё время пытался. 

А ей не хотелось терять эту осень -

Казалось: старуха - уже двадцать восемь. 

А он лишь дарил ей цветы и метался,

И слов о любви прошептать не решался.

Но каждый их час был волнующ и дорог.

Ей - тридцать почти, а ему - всего сорок. 

Читали стихи, целовались в подъезде,

Тонули в словах упоительных бездне,

Порой танцевали средь кленов и сосен.

Ему было сорок, а ей – двадцать восемь. 

И даты считали они листопадом,

Прогулкой по парку - негромким парадом,

Стихами и скромным кленовым букетом -

Любви негасимой мерцающим светом.

Еще тридцать лет, и еще листопады,

И этот роман разорвать были б рады,

Но держит в плену их та, первая осень:

В ней - сорок ему, ей - всего двадцать восемь.

Elen