В колонках играет - Michael Jackson - Speechless
...А ты все шептал.

Оглушительно падал снег. Не стихал треск распахнутых окон. Чужих окон в чужих домах. Они хлопали, будто равнодушные зрители, не проникшиеся пьесой.

Твой шепот был громче.

В солнечном сплетении металась гроза. Остервенело, неистово рвалась наружу, разбрасывая бесполезный дождь далеко за пределы видимости. Гулким звоном в ушах раскатывался гром, рычал и отпугивал.

Твой шепот был громче.

Секундная стрелка до крови расцарапала сердце. Часовая впилась в висок, и пульсировала, мешая думать, мешая закрыть глаза. От боли веки не слушались, и пальцы слепо стучали в такт прерывистому дыханию.

Твой шепот будет громче.

Боли. Времени. Скрежета стиснутых зубов. Громче зависти. Громче одиночества.

...Как только ты перестанешь адресовать свой шепот подушке.

В колонках играет - Bat For Lashes - Siren Song
Детский смех, переходящий в визг, разрывает воздух и наполняет его особым смыслом. А им, беззаботным и радостным, это глубоко безразлично. Куда важнее ровно начертить заведомо кривые квадраты на асфальте. Раньше расшатанные нагромождения равносторонних прямоугольников назывались "классиками". Сейчас порядок их немного изменился, и "классики" наверняка зовутся как-то по-другому, хоть дети и прыгают по ним так же неистово, словно надеясь вдавить поглубже в асфальт.

И крики всё те же. Сгрудилась толпа желторотиков возле подъезда - стоят все, задрав головы и раскрыв рты, хотя кричит только один:
- Тааааня! Тааааааааняяяяяя!

Таня являет двору свою лохматую голову, высунувшись из окна сразу наполовину. И молчит. Считает рты.

- Ты выыыыйдешь? - с надеждой протягивает всё тот же оратор.

- Нет, - трясет вихрами Таня. - Мама не разрешает.

- А чёёёёё?..

Почему-то в детстве я всегда находила, что ответить на это бессмысленное "а чё". Сейчас бы я растерялась, будь я Таней - ведь я уже объяснила причину своего домашнего заточения. Слава Богу, мне таких вопросов уже не задают.
Задают хуже - "нет, я не понял, ты чё, не пьешь сёдня?". И даже в такие моменты мне кажется, что детство ещё стоит за спиной и держит меня за плечо.

Ну и пусть стоит. От него есть определенная польза. Наполняет сердце надеждой, что не будет в моей жизни картины, что развернулась возле соседнего подъезда.

Трое мужчин в неопределенном возрасте "от сорока и старше". Одетые никак, с лицами тоже никакими - встретишь в толпе, да и не вспомнишь потом ни цвета глаз, ни формы носа, как ни пытайся. Если бы не бутылки пива в их руках, была бы живая иллюстрация к мультфильму - трое из ларца, одинаковых с лица. Стандартные такие, штампованные, под копирку. С серыми жизнями, желаниями и мыслями в головах.

- Людка! - требовательно кричит один из мужчин.

Из окна на третьем этаже почти сразу выпрыгивает Людка, как черт из табакерки. Будто сидела у подоконника да только и ждала сигнала.

- Чё, выйдешь?

- Щасссс, - шипит она в ответ, складывая в трубочку блестящие красные губы. - Пива мне возьмите.

- Если кто кому и будет пиво покупать, то, скорее, она нам, - бурчит себе под нос мужчина, и остальные поддерживают его радостным гоготом...