Продолжаем разгребать завалы тупо-бесполезного хлама под названием «глянцевые журналы»…

Вот ведь есть у нас один такой женский журнал «Ева», редакция которого специально после «Сезонов моды-2003» (российский аналог – «Russian Fashion Week») выдала в свет во всех отношениях примечательный полиграфический продукт: спецвыпуск «МЕN' specials». Помимо моря несвойственных «глянцу» интересностей (типа проблемы мужской мастопатии) наткнулся я в нем на эдакий Манифест Новой Мужской Сексуальности – редкий для СНГ образчик осознания себя мужчиной в современном мире. Можно, конечно, осмысливать феномен мужской гомосоциальности и непростые взаимоотношения парней всех возрастов с собственными девайсами в терминах глубоко уважаемого мною И.С.Кона – а можно то же самое выразить в более легком публицистическом стиле. Примерно так, как это сделал современный украинский поэт Андрей Бондарь.

Я – НЕ «ИХНИЙ»

Андрей Бондарь

Єва: МЕN' specials, №7, 2003

Мне всегда было скучно в мужской среде, мужчины за всю историю своего существования так хорошо научились сплачиваться в специальные мужские коллективы, что, попадая туда, я часто не нахожу себе места.

Во-первых, это детский садик, в котором начинающие мужчины играли в свои, отличные от девчоночьих, игры. Наличие хотя маленького, но пениса, давало им основания к ощущению своего превосходства над другими. А, следовательно, избранности. У начинающего мужчины уже была маленькая, но машинка, игрушечный, но автомат. Во-вторых, это школа, где были уроки физкультуры. На этих уроках мужчины отжимались от пола, упражнялись на брусьях и играли в футбол. Также в школе мужчины учились писять на стены, дергать девочек за волосы и гонять подзатыльниками своих младших коллег. Тоже, в конце концов, мужчин-аматоров. В-третьих, это армия – тоже сугубо мужская находка. В армии мужчины командовали мужчинами, учились стрелять в мишени в форме мужчины, пели сугубо мужские песни, в которых было и о родине, и о «любимой», и о маме. В-четвертых, это была тюрьма, где мужчина в зеленом присматривал за мужчиной в сером, мужчина опускал мужчину, мужчина ненавидел мужчину. Лично мне посчастливилось избежать трех из четырех этих сугубо мужских сред. Я не ходил в детсад, не служил в армии и не сидел в тюрьме. Уже не служил в армии и еще не сидел в тюрьме. Но очень много обо всем этом читал и слышал. Мне посчастливилось всего этого избежать, хотя писять на стены я все-таки научился. Наверное, именно это меня чем-то отличает от, например, женщин. Наверное, только это, по большому счету, и отличает. Возможно, еще наличие, хотя уже не такого уж и маленького, но пениса.

Однако, можно ли считать наличие пениса чем-то специфически мужским? В конце концов, существуют пенисы из латекса. Их может приобрести каждая женщина. Да и на стену писять женщина может научиться. Было бы на то ее женское желание.

С чем лично у меня ассоциируется «мужское»? Во-первых, с властью, желанием власти: временами тупой и жестокой, а иногда хитроумной и такой же жестокой. Это может быть хрестоматийная власть мужчины над женщиной. Это может быть просто власть мужчины над всем, едва ли не сакрализированная  человеческой культурой. Не менее хрестоматийная и неизлечимая. Естественная власть, кем-то просто дарованная мужчине. Который охотится на мамонтов и писяет на стены пещеры. Во-вторых, со вспотевшей ватагой – болельщиками на футбольном матче, бригадами скинхэдов, «празднующими» толпами молодых мужчин из спальных районов на Крещатике – одинаковых и серых. Что они постоянно празднуют, эти молодые мужчины на Крещатике? Какую независимость и чью? Это всегда страшно, потому что напоминает тебе, что ты мужчина и это круто, что мы – вместе, что мы сейчас развалим этот киоск и дадим просраться  кому угодно. Мужская солидарность. Мужские ценности. Настоящие мужские ценности. Массовая культура от мужчин и для мужчин. Рембо и Терминатор-губернатор. Осама и Джордж Буш-младший. Может, оно и хорошо, что Шварценеггер остановился на губернаторстве Калифорнии? Кто его знает, что бы было, если бы президентом США на самом деле стал настоящий мужчина? Мы бы все тогда принудили весь мир, независимо от пола и политических убеждений, писять на стены, приговаривая : «Hasta la vista, baby!»

Недавно я понял, что я человек культуры унисекса. Очень часто, заходя, например, в обувные магазины, мне хочется купить женские буты. Я просто не вижу для себя ни малейшего препятствия, чтобы бы взять и купить себе зимние женские буты. Но почему-то покупаю мужские. Почему я иду против своего желания и покупаю мужские буты? Вовремя вспоминаю о своем пенисе? О том, что меня бы мои одноклассники наверное записали за этот поступок в разряд «пидаров»? Так у них назывались и называются мужчины, которые не подпадают под их представления про «мужском». А еще были «нюни» и «очкарики». Я был этим третьим – «очкариком». Я и сейчас такой – мужик не мужик, баба не баба. У меня не висел на стене Шварценеггер и, вместо того, чтобы пойти с пацанами и «вломить» кому-то, я брал книжки и ехал за город кормить кроликов травой.

Лично мне никогда не импонировали «сильные мужчины». Сильный, он же настоящий, мужчина – это прежде всего скучно, так как все заранее понятно: победителем быть просто. Просто взять кого-то за волосы и размазать по стенке, или бросить бомбу, или изнасиловать, или стать губернатором Калифорнии. А вот как оставаться мужчиной и не быть при этом победителем, мачо, самцом, сексуальным героем? Для меня это всегда было проблемой. И я склонялся к выбору более сложного пути. Конкретно меня можно было бы упрекнуть в небрежении мужскими идеалами. Однако, лично я никогда не мыслил категориями мужского.

«Он – настоящий мужчина!» – часто приходится слышать от женщин. И при этом складывается очень размытый, но всем почему-то понятный образ настоящего мужчины. Кто он, настоящий мужчина? Тот, кто бьет и любит. Тот, кто дарит цветы на восьмое марта, ездит на последнем Мерседесе... Оставляю мужчинам бездонные возможности быть настоящими и в дальнейшем. Сам я таким не был и никогда не буду. Буду каким-то другим. Возможно, трусливым. Да, я – трус, так как с 18 лет планомерно убегал от «настояще-мужской» армии. Возможно, слабым. Да, я обязательно буду слабым и буду давать волю своим слезам. Возможно, даже очень слабым. «Очкариком». «Нюней». «Пидаром». Я – не их.

P.S. Это к некогда обсуждаемому с Мириам вопросу о том, что же нравится современным девушкам в геях. Почему их так тянет к ним? Может быть, все дело в их «немужской» психологии и уж во вторую очередь в специфической ухоженности и манере одеваться?